Время как будто спохватилось, и, сетуя на свою неторопливость, спрессовалось, вбирая, нагромождая события одно на другое.

В то время, как Арвид и Сауле пытались выбраться из западни, Крез и Ксения проходили паспортный контроль в аэропорту прибытия. Неторопливой, но целеустремленной гусеницей цепочка пассажиров с книжечками заграничных паспортов в руках, тянулась мимо таможенника. Он листал паспорт, проверял визу и ставил отметку с датой въезда в страну. Его штемпель клацал с размеренностью автомата. Без провол_о_чек получив отметку в паспорте, Ксения и Евдокимов вошли в зал аэропорта, и Ксеня сразу увидела Глебова Виталия — она не сомневалась, что это именно он, — спутать это лицо с каким-либо другим было невозможно. Улыбаясь, Виталий пошел им навстречу, протянул руку Евдокимову.

— Ксана, это и есть наш гостеприимный хозяин. Знакомьтесь. Ксения Аснис. Господин Глебов.

— Перестань! Просто Виталий Глебов, — он протянул Ксене руку, и она чуть замешкалась — в России рукопожатием обменивались в основном мужчины, и ей было непривычно, что здесь эта форма приветствия — как позже узнала Ксеня — норма, обычный знак дружелюбия. Что им обмениваются мужчины и женщины, чиновник и посетитель, детский врач протянет руку своему маленькому пациенту.

Короткое прикосновение теплой, чуть жесткой ладони Глебова было приятно — почему? Ксеня ни за что не объяснила бы этого короткого ощущения. Оно как будто и располагало, и успокаивало, и было в коротком пожатии руки нечто большее, чем формальный обряд приветствия. Ксеня подумала, что чаще она обращала внимание на противоположные ощущения от прикосновения чужой руки: то раздражала их влажная липкость, либо наоборот, пальцы были сухие, как кожа черепахи, рыхлые, пухлые ладони тоже были неприятны… А тут было как-то… надежно. Ксеня усмехнулась про себя — от одного прикосновения руки чужого и почти незнакомого мужчины такой психоанализ… С чего это?

— Я искренне рад вам, Ксения. И благодарен, что вы приняли наше предложение.

— Это вам спасибо… Я впервые за границей и, кажется, ещё не могу в это поверить, — улыбнулась она.

— Поверите. У вас будет время.

— Здесь столько необычного!

— Хм-м… Ненормального? — улыбнулся Виталий.

— На российский взгляд — возможно, — рассмеялась Ксеня, провожая взглядом работника аэропорта, который ехал по залу… на велосипеде. Ну да, ходить по такому огромному зданию — ноги отвалятся, а на велосипеде — здорово! И всё же в России служащие вокзалов и аэропортов не катались по залам, а передвигались чинно и многозначительно.

Впрочем, что велосипед! Ксеню удивляли даже надписи, все до одной на иностранном (и ни одной по-русски!). И на полицейском оказалась странная — вернее, непривычная глазу форма. Когда они, в ожидании багажа, отошли немного в сторону и оказались вблизи прозрачной стены, Ксеня увидела ниже, под собой несколько здоровенных двухэтажных автобусов. Они блестели так, будто краска на них была ещё свежая. Ксеня смотрела сверху, ей отлично были видны водительские кабины. В одной из них шофёр пил кофе. Сделав глоток, он ставил дымящуюся чашечку на панель перед собой, в специальное гнездо. Панель была огромная, как рабочий стол и какая-то… по-домашнему обжитая. Там сидели и лежали мохнатые игрушки-зверушки, даже рамочка с фотографией стояла.

Всё вокруг было большим, просторным настолько, что казалось безлюдным. Окружающее воспринималось фрагментами.

Они забрали с транспортёра свой багаж, и Ксеня собралась подхватить одну из сумок, поменьше, но вовремя увидела, что Глебов катит к ним багажную тележку — длинная вереница их стояла в нескольких шагах от транспортёра. Мужчины составили на неё вещи, и Ксене досталось нести лишь её миниатюрную сумочку. Потом вместе с тележкой они вошли в лифт (Виталий Глебов сказал: «Спустимся, я оставил машину на подземной автостоянке».) У Ксени, в ожидании лифта, возникла мысль, что, наверно, вещи придётся снимать и нести в руках, не в лифт же… Но оказалось, что как раз — с тележкой. Да что багажная тележка! Кабина лифта была такой просторной, что в нёй, кажется, легко разместился бы небольшой автомобиль.

Потом они шли мимо ряда автомашин, Глебов без всякого усилия катил впереди себя весь их багаж. И Ксеня подумала: «Удобно как! Но, наверно, тележку придется везти назад, ставить туда, откуда взяли…» И опять ошиблась. Мужчины переложили сумки в багажник автомобиля, и Глебов просто откатил её в сторону, к стене. Уже когда ехали, навстречу им попался рабочий, толкавший перед собой штук пять таких же багажных каталок, которой пользовались они.

Ксеня не знала, с какого яруса подземной стоянки они выезжали, но серпантин выездного пути был таким длинным, что у неё закружилась голова, как на карусели.

При первой встрече присутствовали почти все члены семьи Глебовых, и теперь Ксеня увидела тех, с кем со слов Евдокимова заочно была уже знакома. Ксения увидела, что Евдокимов, и в самом деле, не чужой среди этих людей.

Когда они вошли в дом, навстречу уже шла хозяйка, и Крёз заторопился к ней, склонился к руке. Она улыбнулась, провела пальцами по его щеке:

— Замечательно, что вы приехали. Вы нужны нам.

— Ксана, вот это и есть Кира удивительная, Кира Ясная.

Женщина, представленная таким образом, тепло улыбнулась Ксене.

— Я — Кира. А остальное не слушайте.

Крез уже разговаривал с девушкой с очень свежим, будто только что умытым холодной водой лицом. «Наверное, Анюта», — догадалась Ксения и невольно залюбовалась её волосами, целой копной золотистых, мягких, мелко вьющихся кудрей. Казалось, что они бросают на её лицо отблески, похожие на солнечных зайчиков. Рядом с ней стоял невысокий мужчина с крепкой, ладной фигурой. Их обоих объединяло нечто общее — как будто их лица светились одинаковым светом.

— А это — Антон и Аннушка, — повернулся к Ксении Евдокимов.

— «Так вот они какие!..» — Ксеня уже и так поняла, кто это, но теперь вдруг возникло неуловимое странное чувство удивления и зависти… Зависти-любования… И на мгновение остро ударила тоска по Арвиду.

— Ох, ребята, как же я рад снова вас видеть! — Евдокимов обнял их сразу обоих. — Ах ты, молодильное яблочко! — он взял в ладони лицо Анюты и расцеловал в обе щеки. — Алеша, дружочек! — Олег Михайлович шагнул навстречу еще одному подошедшему, это был молодой мужчина. — Ксана, вот и Алексей. — Он протянул руку молодому Глебову, и Ксеня невольно взглянула на Виталия Глебова, как будто хотела убедиться, что это не он вдруг внезапно помолодел лет на тридцать. Потом снова перевела взгляд на сына Виталия и Киры и поняла, что ей хочется смотреть и смотреть на это красивое, выразительное и — ей показалось — в чем-то трагичное лицо.

— Ого! — проговорил Евдокимов, не выпуская руки Алексея, — Ведь плечо вот это? Правое?

— Зажило, — коротко улыбнулся Алексей.

— Молодчина, Алеша. Ксана, я вручаю тебя в надежные руки, — сказал Крёз и сделал лёгкий общий поклон: — С вашего позволения, я хотел бы перемолвиться парой слов наедине с хозяином. — Олег Михайлович повернулся к Виталию.

— Тебе — всё, что хочешь, — развёл руками Глебов.

— Недолго, ладно? — попросила Кира. — Приходите к нам в столовую.

— Мы не заставим вас ждать долго, — заверил Крёз.

— Идёмте, Ксеня, — позвала Кира, а Анюта подошла и просто взяла гостью за руку.

— Я покажу Ксене её комнату, хорошо?

И вот тут, когда она шла за Анютой к широкой лестнице, Ксения случайно взглянула в сторону приоткрытой двери, которую они уже почти миновали.