Ханс и Анна никогда не узнают, как умно они поступили, не затягивая с отъездом, скольких тягот и бед избежали, благодаря этому. Они прибыли в Любек во второй половине марта и удивлялись многолюдию на улицах. А ведь тогда в городе было только около тысячи пришлых людей помимо любчан. Посмотрели бы они на то, во что превратится Любек всего через месяц-полтора, когда в городе и вокруг него собирётся десять тысяч колонистов. Но к тому времени юных супругов там уже не будет.
В тот день, когда они под холодным моросящим дождём ступили на землю Любека, они довольно скоро попали на короткую беседу к комиссару Шмидту, очень худому человеку с болезненным румянцем. Он записал их в свою книгу, задал несколько вопросов и отправил на осмотр к доктору. От доктора велел снова зайти к нему, получить кормовые деньги на несколько дней вперёд и адрес, где их примут на постой. В эту ночь, они, наконец, спали с удобством на кровати под тёплым одеялом.
Три дня они без устали бродили по Любеку, с интересом глядели на людей, улицы и большие каменные дома. Впрочем, город им был не в диковину — и на городской рынок оба ни раз ездили, в Ульме побывали. А вот что привело в благоговейный восторг — большие корабли и необъятная водная ширь, раскинувшаяся перед ними, когда они забрели в порт. Они ещё не знали, что через несколько дней поднимутся на борт одного из двухмачтовых галиотов, которые сейчас с восторгом разглядывали.
Хансу и Анне и здесь повезло. По счастливой случайности они оказались в числе восьмисот восьми колонистов, которые зиму прожили в Любеке в ожидании отправки в Россию. Теперь комиссар Шмидт, беспокоясь из-за ожидаемого большого наплыва колонистов, торопился отправить их как можно скорее и освободить места для проживания вновь прибывающих. Уж никак наши юные авантюристы не должны бы оказаться среди них. Но когда комиссар Шмидт составлял списки на транспорты, у него случилось неожиданное затруднение. Корабль брал строго ограниченное число пассажиров. На два галиота списки были составлены, и третий уже подходил к концу, всего два имени требовалось внести. И тут обнаружилось, что в числе претендентов — тех, кто зимовал в Любеке, всё большие семьи. Уладить дело с капитаном, уговорив взять на несколько человек больше? Перекроить уже почти законченный список и переписать его заново? Ничего этого усталому, больному Шмидту делать не хотелось, и, полистав свою книгу, он внёс в список двух человек из только что прибывших. Это были муж и жена Крапп. Комиссар Шмидт никогда позже не задумается, какую услугу оказал он в ту минуту этим двум людям.
Таким образом, благодаря счастливому стечению обстоятельств, Ханс и Анна избежали хаоса и столпотворения, не стали свидетелями пьяных бесчинств, а то и — не приведи Господи — участниками их, которые вскоре начали твориться в Любеке. Им так же не пришлось долгое время вынужденно оставаться в этом хаосе из-за того, что скоро спокойная морская безбрежность надолго стала неприветливой и опасной, похожей на воду, кипящую в котле.
А теперь юные супруги устраивались на втором твиндеке — межпалубном пространстве многопалубного галиота, с любопытством оглядывая своё новое пристанище.
Всё пространство было занято нарами с боковым ограждением, чтобы человек не свалился во время качки. Галиот был торговым судном, и обычно на твиндеках размещали грузы. Плотники соорудили нары специально для колонистов.
Анна расположилась на первом ярусе, Ханс занял второй. Было довольно прохладно, и позже они узнали, что никакого отопления на корабле не бывает. Хорошо, им подсказали взять с собой тёплые вещи, одеяла и подушки, они вытащили их из своего багажа. Остальное, не нужное во время плавание, сдали на хранение.
Мешок с сухарями, мукой, крупами и бобами, с солёной свининой и шпиком, с сыром, вяленой рыбой, луком, чесноком и морковью засунули поглубже под нары. Туда же отправился маленький бочонок с квашеной капустой. Ещё имелась большая корзина с провиантом, у неё сложили мешочки с изюмом, черносливом, орехами и сушёными яблоками. Там же поместилась бутыль с маслом и горшочек меда. Лежали в корзине и те продукты, что надо было съесть в первые дни — варёные картофель и яйца, окорок и круг колбасы, большая копчёная треска, булка хлеба и несколько кренделей-брецелей. Кормовых денег хватало, и Ханс с Анной наслаждались возможностью полакомиться всем, чего хочется. Им сказали купить провизии в расчёте на две недели плавания, но они набрали с запасом, неизвестно ведь как там, в России. Наверняка чужое всё, непонятное, может, и не по вкусу придётся. Так лучше взять побольше своего, коль возможность есть. А деньги, их даже про запас удаётся откладывать.
Вечером зажгли фонари с деревянным маслом — их заправляли низшим сортом оливкового масла. Кое-где затеплились сальные свечи. На палубе царил полумрак.
Утром Анну немного мутило, и она даже поднялась на верхнюю палубу, постояла у борта, закутавшись в шаль. Надутые ветром белые паруса, вода без конца и без краю и ни кусочка земли. Такое же безбрежное небо над головой — всё это производило большое впечатление. Немного портили картину несчастные, свесившиеся через борт — неужто плохие продукты им подсунули. Но всем сразу? Потом узнала, что никакие плохие продукты не виноваты, а недуг называется морской болезнью — некоторые люди не переносят корабельной качки.
Голову обдул свежий холодный ветер, пахнущий морем, и тошнота прошла. Ничто не помешало Анне с удовольствием позавтракать вместе с Хансом. Они поели припасы из корзины, запили водой из бочки — их несколько стояло в разных местах палубы. Поговорили с соседями, с которыми познакомились вчера. Это была приятная семейная пара с двумя детьми из-под Эмса. Потом попросили их присмотреть за вещами и ненадолго вместе поднялись наверх — Анне очень хотелось, чтобы Ханс тоже увидел паруса и морскую безбрежность. Скоро спустились на своё место, помня наказ «по кораблю без нужды не шастать, морякам не мешать».
В полдень колонистам предложили миску горячей похлёбки. Корабельный повар приготовил её в огромном котле — в разваренную солонину щедро добавил чечевицу и приправил специями. Ханс принёс две миски. Попробовали с интересом, понравилось. Только солоновато немного. Завершили обед двумя ломтями хлеба, намазанными мёдом, и запили водой. Путешествие пока нравилось.