Из сочинений Стаса Маренго. Засада.
Ничто не омрачало пути двух мирных всадников. Они двигались на север малохоженными тропами, а то и прямо сквозь густые высокие травы. Ледоград уже зачернил весь горизонт от края до края неровной мрачной полосой. С каждым днём он поднимался выше, превращаясь в стену.
Благодаря стараниям Стрелка метка от покушения осталась лишь в памяти Роланда, а сам он был уже вполне здоров. Огромный синяк, заливший половину спины, утратил пугающий чёрно-фиолетовый цвет, поблёк, пожелтел. Так же побледнели и мысли Роланда о выстреле в спину. Теперь его больше занимала предстоящая встреча с теми, кто жаждет его смерти. Встреча эта не могла не беспокоить, но страха он не испытывал. Роланд по праву считал себя неплохим бойцом и открытой схватки не боялся. А теперь, когда с ним этот человек, взявшийся хранить его жизнь, страха и подавно не было. Другое дело, дойдёт ли до схватки лицом к лицу? Ну что ж, один удар в спину они нанесли и цели не достигли. Будет ли успешным второй удар теперь, когда Стрелок предвидит их действия?
Роланд впервые шёл на встречу с Ледоградом. Его путь в Запределье к будущему своему учителю пролегал иначе. Тогда отец отправил юного Роланда со знакомым купцом — пусть дольше, зато надёжней. Двигался их обоз торговыми трактами, по тем местам, где можно было либо что-то продать, либо прикупить.
Теперь Роланду уже не терпелось подойти вплотную к скалам Ледограда, который поднимался всё выше и выше, уходил в ясное небо неровным выщербленным монолитом, опоясанным чёрными стенами. Роланду хотелось прикоснуться к этим стенам, величественным в своём превосходстве над миром, положить руку на чёрный камень.
Настал день, когда стены разделили весь мир надвое: на то, что лежало за ними, и перед ними. Роланду почему-то представлялось, что они будут взмывать вверх прямо из зелёных лугов, и высокие травы будут клониться к их подножию. Вопреки его ожиданиям у подножия лежали длинные языки осыпей: то нагромождения огромных скальных кусков, то мелкий щебень, ручьем стекающий в траву. Кое-где прямо на стенах в едва заметных углублениях, цепляясь корнями за камни и трещины, росли чахлые деревца.
Роланд с любопытством разглядывал отвесные чёрные стены, расщеплённые, иссечённые щелями-каньонами, в которых сгущались глубокие тени — синие, лиловые, чёрные, и дневному свету не под силу было рассеять их. Стены уходили прямо вверх, в зенит, мрачные и безмолвные. И было ощущение, что внизу под ними сгустилась тишина. Странным образом её не нарушало посвистывание ветра в расщелинах скал и слабое журчанье ручья где-то глубоко под осыпью. Вдоль скальных стен стремительно носились горные вьюнки, прорезая тишину чистым коротким свистом. Но вопреки этим звукам над всем довлело безмолвие.
Дальше они ехали вдоль хребта, краем осыпей и Роланд скоро привык к звукам падения камней. Это были то гулкие удары одиночного камня о скалы и с треском раскалывающегося, то тихое шуршание осыпи, то откуда-то издалека пугающим гулом проносилось эхо обвала и приглушённый грохот камнепада.
На второй день пути вдоль хребта, когда день уже клонился к вечеру и Роланд ждал, что спутник его вскоре объявит привал, они остановились. Но не для привала. Оказалось, у Стрелка были другие планы: ущелье Белых Ветров было теперь в опасной близости, и от путников требовалось больше осторожности. Как выяснилось, Стрелка привлекла неглубокая расщелина в скале.
— Здесь мы оставим коней. Где-то у входа в ущелье нас ждут, потому подойти надо как можно тише и незаметней. Дальше идём пешком, в темноте. Посмотреть надо, как и что.
Наскоро перекусили, укрыли коней в расщелине и тронулись в путь уже в сумерках. Через час сумерки превратились в густую ночную тьму. Ещё короткое время спустя взошла луна и её света как раз хватило, чтобы не чувствовать себя слепым, но при том оставаться скрытым темнотой.
Стрелок взял несколько в сторону от скалы, и Роланд подумал, что это для того, чтобы ненароком не выйти на длинный язык осыпи, не выдать себя звуком камней под ногами. Потом понял — когда Стрелок жестом остановил его, и он разглядел впереди дорогу — именно так его спутник хотел выйти к ущелью, поодаль от входа в него.
Присев на корточки, Стрелок смотрел в сторону хребта. Роланд тоже вглядывался пристально, вслушивался в ночную тишину. Но видел одну лишь плотную мглу да слышал, как глухим шепотом шелестит листва придорожных кустов. Роланд не знал, что видит Стрелок, и что надеется увидеть. Прошло довольно много времени, луна зашла за облака и стало ещё темнее. Стрелок тронул Роланда и указал вперёд. Они бесшумно переместились на десяток-другой шагов и снова замерли, растворились в темноте. Луна выходила из облаков и пряталась снова. Роланд уже слегка озяб — здесь тянуло свежим ветерком — и решил, что вылазка их ничего не дала, когда Стрелок шепнул: «Смотри», и руками повернул его голову. Роланд напряг глаза до рези и вдруг понял, на ЧТО указывает Стрелок: на скале был виден едва заметный отблеск пламени.
Так вот где засели их «знакомцы» — под самой скалой, укрывшись за нагромождением крупных обломков. Днём их там нипочём бы не обнаружить. А ночью они проявили беспечность — разожгли костёр и грелись. Ну да, ветерок, вырывающийся из ущелья, и впрямь был холодноват. А ночь в засаде была далеко не первая. Рискнули. Тем более, что сам костёр надёжно скрывали огромные камни.
— Возвращайся, — услышал Роланд и возмущённо уставился на Стрелка. Тот приложил палец к губам и кивнул: — Уходи. Я думаю, там двое. Один у дороги. Надо смотреть.
— Не скидывай меня со счетов, — не выдержал Роланд.
— Уходи и жди, — уже раздражённо проговорил Стрелок. — Обо мне не беспокойся, я задержусь.