Поводок натягивается
Треск мотоциклетного мотора ввинчивался в мозг как сверло дрели. Пространство сужалось и густело закатными сумерками. Усилием воли Гард заставлял себя вынырнуть из этих несуществующих сумерек. «Рано, ещё рано…» — сжимал он зубы и заставлял себя вернуться в реальность, читать пространство тоннеля так, как не мог это сделать никто другой. Тогда он чётко, как на схеме, видел их путь, повороты и ответвления, обманные тупики и скрытые опасности. Знал, где надо свернуть с прямого пути на короткий объездной, знал, где проехать под самой стеной… и упускал миг, когда снова туманила сознание красноватая пелена.
Когда остановился открыть боковой шлюз, наткнулся на встревоженный взгляд Патрика.
— Что с тобой?
Шорох тоже скользнул глазами по красному пятну, проступившему на повязке, по испятнанной кровью майке, по лицу Гарда, где болезненная бледность сделала почти чёрными ссадины и засохшую кровь. Зло дёрнул губами: ну да, от души поработали они над Танцором.
— Там у тебя вода, — кивнул Патрик на сумку на баке мотоцикла. Багажная сумка всегда была укомплектована необходимым. Гард молча расстегнул замок, вытянул фляжку, свинтил пробку.
— Может обезболивающее дать? — спросил Патрик.
— Дай, — коротко ответил Гард, закинул в рот две таблетки, запил глотком воды, снова оседлал мотоцикл, но с места не тронулся.
— Где хотите наверх выйти?
Патрик и Шорох коротко переглянулись.
— Вблизи городского рынка вывести можешь? — спросил Патрик.
Гард кивнул и резко сорвался с места.
Туда приводила их Лиса недели три назад. Ей нужна была встреча с человеком из города. Лиса тогда буквально на минуты вышла из подземелья, а они — Патрик, Шорох и Гейза, пошли в город и, следуя указаниям Лисы, нашли нужного человека и привели к ней.
Патрик и Шорох скоро убедились, что идут с Танцором точно тем же путём, что вела Лиса. Оставив мотоциклы, они скоро оказались в какой-то непроглядно тёмной комнате. Свет фонарика скользнул по хламу на полу, по ободранными кирпичными стенам. Из этого каменного мешка узкая щель — двоим не разойтись — привела в тупик, к дощатой стенке. На самом деле она оказалась чем-то вроде замаскированной двери, через неё проникли в очередное тесное помещение. Из него вели две двери, расположенные одна напротив другой. Одна от другой отстояли едва ли сантиметров на семьдесят. Шорох в тот первый раз правильно догадался, что это тамбур. Он скрывал выход из подземелья. Выход оборудовали внутри каменной стены, что огораживала большой запущенный сад. Стена отделяла сад от шумного городского рынка. В ней имелся проход — как раз тот самый тамбур — пользовались этим проходом очень редко, хотя в заросший сад на задворках рынка охотно бегали бы по нужде. Но в саду, как раз вблизи прохода, жил злющий сторож — и что только он там сторожил? Зловредный старик обожал подкрасться и отхлестать крапивой по голому заду, а то и дробью пальнуть мог. А уж как ругался при этом! У сторожа ещё и жена имелась ему подстать, жутко визгливая старуха. Можно было только диву даваться, откуда в тщедушном теле столько визгу бралось. В общем, мало находилось желающих наведаться в тот сад. Потому по нужде бегали в густые заросли, что поднимались с наружной стороны стены.
В тамбуре чуть задержались, прислушиваясь к звукам снаружи, и вышли в сад. Немедленно из дверей аккуратного маленького домика появился злобный старик. Но тут же сердитое выражение лица сменилось радостной улыбкой. Через минуту гости были в доме, радушная хозяйка суетилась, предлагая домашнего яблочного морсу.
— Шорох, давай за аптекарем, — распорядился Патрик.
Аптека находилась вблизи рынка, и именно её хозяина приводили они к Лисе в свой прошлый визит в город.
Гарда усадили в большое мягкое кресло — видно, хозяева любили уют и понимали в этом толк. От питья он отказался, подавляя рвотный позыв.
Шорох вернулся быстро, с ним пришёл седой, но крепкий худощавый старик с цепкими, внимательными глазами. Осмотрев больного, повернулся к Патрику:
— Боюсь, дальше вам придётся действовать без него.
— Что с ним?
— Не знаю, — поджал губы аптекарь. — Рана чистая, не воспалилась…
— Танцор, ты знаешь, что с тобой происходит? — озабоченно спросил Патрик. — Это же не от раны. И не от того, что мы тебя…
— Нет, — хрипло прервал его Гард, не открывая глаз. — Поводок натягивается.
— Что? — не понял Патрик.
— Не важно. Оставьте меня здесь, — с усилием поднял он веки. — Идите, делайте свои дела, я пока вам не нужен.
Патрик и Шорох переглянулись. Аптекарь тем временем покопался в своём саквояже, вынул большую ампулу и попросил воды.
— Что это? — спросил Гард.
— Обезболивающее и укрепляющее. Выпьешь с водой.
— Мне сейчас только какого-нибудь опиуму. Не беспокойтесь, нет у меня никаких тайных планов, — тяжело перевёл он взгляд на Лисиных бойцов. — Хотите, при вас приму и отрублюсь. Дашь, отец? Обезболивающее твоё мне не поможет.
— Ммм… — протянул аптекарь, — ладно. Тогда, вот, — быстро чиркая записку, он медленно говорил: - Отдашь моему помощнику… Здесь список лекарств… — он сложил записку и протянул её Шороху. — Побыстрее.
— Позаботитесь о нашем товарище? — Патрик повернулся к хозяевам. — Я надеюсь, мы ненадолго его оставляем. Сегодня надо вернуться.
— Не беспокойтесь. Как за родным смотреть будем, — заверил садовник.
Этот садовник с женой были той супружеской четой, что когда-то жили вблизи летнего королевского дворца и в те благодатные времена не знали другой заботы, как о птицах в саду. В страшный день гибели королевской семьи именно эти люди забрали к себе осиротевшую принцессу, выставленную за ворота на произвол судьбы. За Лисой к ним скоро тайно пришли какие-то незнакомые люди и увели в ночь. Супруги остались жить в своём домишке, потрясённые, оставшиеся не у дел. Первое время птичник ещё пытался исполнять свои обязанности, засыпал корм для птиц, наливал воду в поилки. Потом ему запретили появляться на территории летнего дворца. А через несколько месяцев к ним пришёл человек и предложил переехать в столицу, сказал, что там для них есть дело. Птичнику с супругой воздалось за то, что позаботились о Лисе в часы, когда она больше всего нуждалась в помощи.
Их поселили в большом саду, в уютном крепком доме, что стоял в глубине сада рядом с проходом, зачем-то проделанном в стене. И теперь их заботой был именно этот проход — не позволять шастать через него кому не попадя, прогонять всякого забрёдшего так, чтоб в другой раз не повадно было. Супругам к тому времени было за семьдесят, и жили они, обеспеченные всем, в чём нуждались. Они конечно, знали, для охраны чего здесь поставлены. Их радовало осознание, что исполняют нужное и важное дело, радовались, что причастны к делу борьбы с проклятыми захватчиками. А недавно они испытали настоящее счастье, когда к ним пришла принцесса Лиса, чтобы поблагодарить за то, что они сделали для неё когда-то.