рассказывает о двуликости богини Геллы, о запретах и о том, почему их нарушают
Ларт никогда не видел вблизи изваянную в камне богиню Геллу, не подходил к ней. При всей исключительности отношений, сложившихся между ним и служительницами женского храма, при той искренней и безграничной любви-обожании, которую Ларт находил здесь, внутри храмовых стен, многое всё же оставалось сокрыто от него. Вовсе не потому, что Ларту не доверяли! Утаивание было в интересах самого Ларта — его оберегали от явлений труднообъяснимых и не всегда предсказуемых.
Богиня Гелла соединяла в себе две сути, два лица. Одно было открыто и прекрасно, оно олицетворяло любовь, красоту, юность. Символом этого являлась вечно юная и прекрасная роза, и Гелла дарила ее смертным, неся на раскрытой ладони. Но при этом другая рука богини была отведена назад, за спину. И только самый дотошный взор мог-таки разглядеть, что прекрасная Дева непринужденно опирается рукою на маленькую колонну-столбик, почти скрытую складками летящего по ветру платья. И между навершием колонны и ладонью лежит еще кое-что: под изящной, тонкой рукой женщины-богини скрывается человеческий череп.
Таким образом, в руках богини Геллы были роза и череп — жизнь и смерть. Эти символы даже непосвященному могли подсказать, на какие миры простирается власть Геллы. Она с готовностью дарит людей всем, что есть в жизни прекрасного. Но существует иная сфера, куда также вторгается опасная власть богини — мир смерти и мистики. Это пространство укрыто тайной, недаром череп не выставлен напоказ, а скрывается позади Геллы, прикрыт ее ладонью.
Храм Геллы был пропитан женской тайной, женской мистикой. В этом и заключалась одна из причин, почему запрещалось мужчинам ступать на землю острова. Верховная жрица при посвящении перенимала от предшественницы запрет на посещения острова мужчинами и клялась соблюдать его, хорошо сознавая, какими последствиями чреват подобный визит. Мужчина привносил в ауру храма мужское начало — то есть, абсолютно противоположную и даже чужеродную суть.
К сожаление, чрезвычайно редко при столкновении этих противоположностей — начала женского и начала мужского — происходит взаимодополнение и рождается духовное единство. Ты и сам, мой вдумчивый читатель, назовешь иной, куда более обычный и вероятный вариант — возникновение дисгармонии, борьба противоположностей, компромиссы либо непримиримость. Эта борьба и на уровне обыденном, семейном оборачивается порою весьма грозной и разрушительной схваткой, а уж чем она чревата на уровне высших сфер, предугадать трудно. Одно лишь можно с уверенностью сказать: чужеродное вторжение в магическую архитектонику женского храма вызовет возмущение невидимых сфер и их ответную реакцию на вторжение. И вот эта-то реакция, ответный удар может быть опасен и абсолютно непредсказуем.
Однако запрет всё же мог быть нарушен, если возникала исключительная ситуация. Правом снять запрет владела одна только верховная жрица, и она знала, что в таком случае необходимо сделать, чтобы по возможности избежать негативных последствий для визитера и самого храма. За всю историю существования храма были считанные случаи, когда настоятельницы пользовались этим исключительным правом. Но лишь матери Гелле пришлось снять запрет дважды, и оба раза это касалось одного и того же человека — Ларта. И после того, как запрет был снят для Ларта во второй раз, он более не распространялся на этого мужчину — Ларт мог входить в храм Геллы в любой день и час.
Как уже говорилось ранее, в первый раз он ступил на священную землю в дни несчастья — пираты напали на остров, осквернили и разграбили храм, заполнили трюмы сундуками с уникальными произведениями искусства и драгоценностями, а так же увезли с собой всех служительниц.
Ларт тогда бросился в погоню, настиг пиратов, захватил их корабль и учинил над ними столь жестокую расправу, что это послужило суровым уроком другим алчным искателям приключений. Никто из ставших свидетелями тех событий не рассказывал подробностей — команда Ларта испытала потрясение, поскольку перед ними разворачивалось нечто, не поддающееся здравому смыслу. Казалось, что сам океан, само небо были возмущены кощунственным разбоем. Так оно или не так, но было слишком много свидетельств того, будто некие нечеловеческие силы благоприятствовали погоне и препятствовали пиратским кораблям. После расправы два-три человека с разбойного судна всё же остались живы. Неизвестно, как выглядело происшествие в их пересказе, но с тех пор пиратские корабли избегали приближаться к опасными берегам. Служительниц же живыми и здоровыми Ларт вернул в их храм, равно как и всё разграбленное, вернулось на свои места.
Уже один только этот из ряда вон выходящий случай дал Ларту право ступить на территорию храма. Но вскоре произошло второе событие, не менее трагическое: на самого Ларта было совершено нападение, с целью отомстить за казненных по его приказу пиратов. Его бросили, когда жизнь еще теплилась в истерзанном теле. По одной лишь причине злодеи не довели свое дел дело конца: желая продлить страдания Ларта, но абсолютно уверенные, что он, в сущности, мертв, а крупицы жизни — не более, чем мучительная агония.
Служительницы, спасенные Лартом всего несколько недель назад, каким-то невероятным образом прознали о трагедии, примчались за умирающим и так же стремительно исчезли, забрав Ларта к себе на остров. Люди молились за героя и боялись признаться даже себе, как мало надежды на то, что кому-то под силу опять вдохнуть в него жизнь; и не знали, о чем молиться: то ли о жизни, то ли об избавлении от страданий. Но служительницы в_ы_ходили своего спасителя. Как им удалось? О том знают только они одни. С тех пор Ларту было дано право беспрепятственного входа в храм Геллы. Он никогда не злоупотреблял этим, относился с большим почтением к служительницам и к их островному уединению.
Жрица Гелла не сомневалась в правильности своих решений относительно Ларта, и тем не менее она тщательно оберегала его от контакта с точками мистического сосредоточения на территории храма, а статуя богини Геллы среди них была, безусловно, одной из мощнейших.
Удавалось отводить Ларта от опасного для него изваяния благодаря тому, что, кроме главных ворот в стене имелись несколько маленьких калиток, укрытых снаружи, а то и изнутри густой зеленой завесой, образованной дикими зарослями кустарника. Для непосвященного заросли казались непроходимы, заплетены колючим терновником, кустами диких роз, и надо было точно знать, где именно скрыта тропинка, бегущая сквозь сплетенные дебри и приводящая к глухой низкой калитке, к тому же запертой на прочный замок. Одной из таких калиток и пользовался обычно Ларт, когда необходимость приводила его в островной храм.