Шах-Велед предлагает повернуть назад
Между тем, сама по себе рана уже не внушала никаких опасений. Но вот ее последствия… Если бы не они, да Ланга давно бы уже разгуливал по палубе и командовал на капитанском мостике. Однако, несмотря на то, что рана успешно заживала, и доктор готов был позволить своему пациенту оставить больную постель, да Ланга этим разрешением воспользовался не смог. Едва он вставал, резкое, непрекращающееся головокружение заставляло его снова ложиться. Если Ал пытался перетерпеть и не поддаваться слабости, становилось еще хуже.
— Боюсь, что от удара образовалась внутренняя гематома, — делился доктор с Шах-Веледом своими тревогами. — Она и стала причиной всех этих явлений.
— Нужна операция?
— Н-нет. Думаю, что нет. Гематома может раствориться сама собой. Нужно время.
— Может быть, не следует рисковать? Еще не поздно вернуться в Европу.
Доктор пожал плечами:
— Скажите об этом капитану. Едва ли вы можете принять подобное решение без его ведома. К тому же, я уверен, выздоровление капитана — только вопрос времени. Разве сами вы не заметили, что он стал лучше себя чувствовать? Он сократил прием опиумной настойки. Это ли не показатель, что боли уже не такие жестокие? Они явно ослабевают.
— Значит, вы не поддержите меня перед капитаном?
— Не хочется выглядеть излишне мнительным. Я настою на том, что необходима помощь европейских докторов, а капитан возьмет да и выздоровеет, пока мы идем к берегам Европы.
— Боюсь, вы настроены слишком оптимистично. Но буду только рад убедиться, что вы, в отличие от меня, видите для этого твердое основание.
Доктора можно было понять. Он ведь не знал причину, по которой капитан стал реже принимать настойку. Он не знал, что раненый получает еще другую помощь, помимо врачебных микстур и примочек. Руки Гретхен исцеляли больного не хуже, чем докторские микстуры.
Однажды, когда заканчивалось действие опиума, да Ланга лежал с закрытыми глазами, напряженный, Гретхен осторожно промокнула испарину, осыпавшую его лицо, и да Ланга схватил ее руку.
— Какие прохладные у вас пальцы… — проговорил он сдавленным от боли голосом. — Вместо головы у меня раскаленный шар… свинцовое ядро… — Он прижал ладонь Гретхен к виску. — Теперь хорошо… останьтесь так…
Он затих, и Гретхен через две-три минуты увидела, что Ал спит. Это было удивительно. Она сидела и держала ладонь у его виска. В конце концов Гретхен устала от неловкой позы и отняла руку. Не прошло и минуты, как больной забеспокоился и открыл глаза. В тот раз Гретхен не придала значения произошедшему. Однако вскоре ситуация повторилась, потом опять и опять. Было ли это самовнушение Ала? Может быть. Так что с того? Пусть и самообман, но он давал облегчение, руки Гретхен в действительности утишали физические страдания да Ланга. Ему казалось, что прикосновения спокойных пальцев снимают жар и боль… Он хотел, чтобы Гретхен сидела рядом и не отходила бы, даже когда он спит.
Впрочем, она умела определить разницу между прихотью и необходимостью. И умела положить конец вздорным капризам. А однажды она решилась прибегнуть к еще одному научению матери Геллы.
_— Вот этот медальон, — кивнула Гелла на золотую цепочку, убегающую в вырез платья Гретхен, — послужит тебе прекрасным средством избежать насилия, окажись ты в руках дурного человека. Но медальон — вещь. Его можно потерять, его могут отнять. Я говорила тебе, что на крайний случай надо иметь при себе оружие. Но оружие — тоже вещь, которой можно лишиться. Есть еще способы, не менее действенные, и даже более надежные. Их ни потерять, ни отнять невозможно. Вот только овладеть ими не так-то легко. Я не думала, что стану посвящать тебе в это. Но, узнав тебя лучше, твои способности и возможности… Мне кажется, ты сможешь этим овладеть.
Знание определенных точек на теле человека и воздействие на них дает поразительные результаты. Такие, что для непосвященного они кажутся мистическими. Однако мистики здесь никакой нет. Есть знание. Причем вполне достойное нашей двуликой богини: оно несет благо, но может причинить непоправимый вред. Представь: легкое касание — и человек испытывает сильнейшую боль. Одно прикосновение — и оборвана человеческая жизнь.
— Неужели такое возможно?!
— Возможно. Разумеется, подобным приемам я учить не буду. Я попытаюсь научить тебя, как при помощи подобных техник можно погрузить человека в глубокий сон либо обездвижить, парализовать его на какое-то время.
— Гелла! — в изумлении воскликнула Гретхен, — уж не ты ли преподавала эту науку Ларту?
— Откуда ты знаешь? Ларт рассказал тебе?
— «Рассказал»! Да он с успехом упражнялся на мне! — рассмеялась Гретхен.
— Что ты говоришь? Не может быть!
— Нет, уж ты мне, пожалуйста, поверь. Я пальцем не могла пошевелить!
— Хм-м… Надеюсь, обиду за это ты не донесла до сегодняшнего дня.
— Если бы и донесла, то на себя саму. Ведь я едва не переполошила весь замок: «Караул, меня хотят похитить! Держите вора!» И что оставалось делать Ларту? Бедный мой Ларт. Ты едва ли знаешь, Гелла, обо всем, что ему пришлось со мной вытерпеть.
— Но ты ведь не знала, что за человек явился к тебе среди ночи.
— Это был Ларт, — с тихой улыбкой прошептала Гретхен. — Как можно было не почувствовать, что он такое… доставлять ему лишние хлопоты… Порой я просто заслуживала хорошей трепки.
— Не выдумывай, — улыбнулась Гелла. — Всё, что ты делала, было направлено на полное его покорение. Каждым своим поступком ты добавляла еще одно звено в золотую цепь, которой оплетала сердце Ларта.
Онемев, Гретхен широко раскрыла глаза в изумлении от такой трактовки своего поведения с Лартом. Гелла рассмеялась:
— Ах, моя дорогая! Неужели ты думаешь, я подозреваю тебя в расчетливости? Кому такое придет в голову? Разве расчет, что ты — сама женственность и очарование? Но, Гретхен, получается, ты на себе узнала и почувствовала действие методов, которым я собираюсь тебя учить? Очень хорошо. Это придаст тебе веры в их надежность.