Однажды в дом заявился нежданный гость. Было то уже поздней осенью, весь день погода хмурилась, а к вечеру с серого неба посыпался ленивый дождь. Анна услышала, как стукнули ворота, и кто-то перед крыльцом стал очищать сапоги от грязи о железный скребок, вбитый в землю. Она ждала Ханса. Он уехал на поле, и Анна запереживала, когда начался дождь. Ну, ничего, у неё малиновый взвар уже готов, и ужин горячий, она переоденет милого Ханса в сухое, и он быстро согреется. Но Ханс уехал на лошади, это кто-то другой пожаловал. Анна отложила вязание.
Вошедший оказался невысок ростом и полноват. А когда он откинул капюшон с головы, Анна узнала Риделя, управляющего из имения синьора.
«Ой, божечка, что ему надо от нас!» — испуганно встрепенулось её сердечко.
— День добрый, — поздоровался Ридель и огляделся. — А где хозяин?
— День добрый, господин Ридель. А Ханса нет дома. Он повёз навоз на поле.
По установленному правилу, каждый год поле требовалось удобрить таким количеством навоза, сколько зерна было взято с этого поля.
— Не хотите ли горячего взвару, господин Ридель? Небось озябли?
— Не откажусь, — благосклонно кивнул нежеланный гость и, повесив свой дождевик на гвоздь у двери, прошёл к столу.
Погрел руки о кружку, отхлебнул горячий напиток и, удовлётворенно крякнув, заговорил:
— Вот какое дело к вам, — полез за пазуху и вытащил сложенную вдвое бумагу. — Налог на вас.
— Какой ещё налог?
— А вот, — кивнул головой управляющий. — С вязания своего доход имеешь? Имеешь. С дохода налог положено платить.
— Да какой там доход! — задохнулась от возмущения Анна.
— А какой бы ни был. То значения не имеет. Вот. Здесь всё написано.
— Да что же это?! — у Анны аж слёзы закипели от несправедливости. — Дайте нам хоть на ноги встать.
— Дура ты, Анна. Радовалась бы, что я с налогом пришёл, а ни с чем другим.
— С чем… другим?.. — запнувшись, проговорила она.
Управляющий хмыкнул.
— Ты знаешь сколько в последней войне побило солдат?
— Зачем мне? Я и знать не хочу, — помертвев, ответила Анна.
— А зря. На сто восемьдесят тысяч человек прусское войско меньше стало. Думаешь, король наш Фридрих так и оставит? Сто. Восемьдесят. Тысяч. Это не сто человек. Так бумаге этой ты радоваться должна, дура. Деньги что? Молодые, наживёте ещё.
Анна молчала. То, о чём она думала, чего больше всего боялась, прозвучало сейчас. Как угроза прозвучало. Слова эти что-то убили в ней. Может быть, способность быть впредь такой же счастливой, какой она только что была.
— Ладно, пошёл я. Вкусный у тебя взвар, хозяйка. Мне прям жарко стало.
Анна не двинулась с места и даже не ответила на слова прощания. И вязать ей расхотелось. Она впервые сидела без дела и только утирала мокрые от слёз щёки.
Потом решила убраться по хозяйству. Убираться было вообще-то рановато ещё, но надо было занять себя чем-нибудь, чтобы отвлечься от беспокойных мыслей. К вязанию душа не лежала. Конечно, она будет вязать опять, но потом, позже.
Анна навалила в кормушку подросшему поросёнку пареных отрубей с размятой картошкой. Покормила кур и собрала в корзинку яйца из гнёзд. Потом сидела у окна и ждала мужа.
Он ещё не натянул поводья у их подворья, а Анна подхватилась, поскорее распахнула широкие, тяжёлые ворота в задней части дома и, как была, выскочила под усилившийся дождик, чтобы открыть для Ханса подъездные ворота тоже.
— Ты куда раздетая выскочила?! Ну-ка беги домой! — заругался он, но Анна видела — он рад.
— Заезжай поскорее, — крикнула она и спряталась от холодного дождя под навес.
Домой вбежала, только когда закрыла за телегой подъездные ворота.
— Я распрягу, — поспешила она к лошади. — Ты весь промок! Иди, скорее сухое надень. Вон, я у печки всё повесила, чтобы теплое было.
— Какая же ты у меня умница.
Он наклонился и чмокнул её в нос. Анна вдруг порывисто обняла его и крепко прижалась.
— Да ты что! Я же мокрый весь! — поднял он руки, не решаясь обнять в ответ.
— Ну и пусть! — запальчиво проговорила она в мокрое колючее сукно. — Зато со мной!
Уже когда ужинали, и голодный, озябший Ханс с удовольствием хлебал горячий суп, он поднял голову от миски раз, другой взглянул на Анну. И спросил:
— Ты чего? Болит что?
— Нет, — помотала Анна головой.
Ханс посмотрел внимательно:
— Ты плакала что ли?
Анна порывисто вздохнула, вынула из кармана передника бумагу, положила перед Хансом. Несколько минут он молча изучал её, вздохнул и сказал:
— Ну чего ты так расстроилась? Хорошего мало, что и говорить. Но рано или поздно это случилось бы.
— Лучше бы поздно, — грустно сказала Анна.
— Кто принёс?
— Ридель, управляющий.
— Ты, если не хочешь, то и не вяжи больше.
— Ну, вот ещё! Конечно, буду! А мне сегодня тётка Фрида шерсть принесла, попросила спрясть. Говорит, у неё терпения не хватает такую тонкую нить тянуть.
— Моя ты умница, — Ханс потянулся через стол и погладил Анну по щеке.
Странно, сейчас, после разговора с мужем, ей опять захотелось работать. И вязать она вот прямо сейчас принялась бы! Но нет, надо теперь за тётки Фриды заказ взяться.
А про те слова Риделя, что перевернули ей душу, Анна мужу ничего не сказала.