Один день в Париже

Интересно, такое особое отношение к Франции испытывают многие? Или на самом деле Франция ничем особым не отличается, и абсолютно такие же чувства вызывает у кого-то Англия, или Китай, или острова Зеленого Мыса?

А я недолго колебалась, когда сын предложил на выходные куда-нибудь выбраться: «Куда ты хочешь? Можно в Лондон, Париж, в Прагу.»

— Париж!

Конечно, в Париж, какие могут быть сомнения! В одном лишь этом слове сосредоточен особый аромат, навеянный романами Александра Дюма, бесшабашностью и отвагой мушкетеров, роковой таинственностью Лувра, словами (не помню чьими — Бруно Ясенский, может быть?): «Увидеть Париж — и умереть».

Оказывается, поехать из Мюнстера в Париж ни просто, а очень просто! Есть множество автобусных туров: на два дня, на неделю, есть экскурсия «Париж. Диснейленд». А можно поехать без ночевки — как раз то, что нам подходило, поскольку в распоряжении у нас были только два выходных дня.

В пятницу вечером супруг, не пожелавший променять рыбалку в Голландии на какой-то там Париж, доставил нас к кемпингу близь автобана километрах в двадцати от Мюнстера. Маршрут нашего экскурсионного автобуса начался где-то далече. Он проехал через всю Германию, собирая людей, а остановка под Мюнстером была последней на пути в Париж.

Автобус был в меру комфортабельный :) Удобные откидные сиденья, музыка, свет, кондиционер — все это можно было по желанию включить для себя или выключить, пользуясь рядом кнопок над головой. В автобусе имелся туалет. Телевизор наличествовал, но видео нам никакого не крутили. Руководитель группы провел небольшую викторину на тему «О Париже», и победителю досталась бутылка шампанского. А потом мы уснули, так как дело шло к полуночи, и все начали копить силы к завтрашнему дню.

Ночью я проснулась и, глядя в окно, подумала, что мы уже едем по Франции. Даже и не знаю, что говорило об этом — совокупность каких-то неуловимостей. Потом я обратила внимание на фонари на разделительной полосе, они были какие-то не немецкие, больше походили на российские «кобры», потом мелькнула какая-то надпись, я окончательно определила: «Франция!» И, разрешив эту проблему, незамедлительно заснула опять.

В половине шестого утра нас разбудили музыкой — включили песню «Здравствуй, Париж». Но это был еще не Париж, а его отдаленный пригород, и вскоре автобус въехал на автостоянку перед придорожным кафе. Впрочем, и стоянка, и «пункт приема пищи» были просторны, солидны, рассчитаны на работу в режиме аврала. Кроме нашего автобуса тут уже стоял десяток других таких же, с группами туристов, а наш оказался далеко не последним. Здесь мы умылись, привели себя в порядок и перекусили.

И вот — Париж!

Немцы к Парижу относятся настороженно. Их пугает непредсказуемость участников дорожного движения. Нам, с нашей российской закалкой, безалаберность на улицах досадна, но не кажется чем-то экстраординарным. Но могу представить затяжной стресс нашего немца-водителя и гида, для которых красный свет светофора всегда безоговорочное «табу», а в Париже так вовсе не считают. На немецких улицах он как бы вводит в ступор тех, для кого предназначен. И абсолютно не важно, что пешеход на всей улице окажется один-одинешенек, аки перст — он все равно будет стоять перед «зеброй» перехода и ждать зеленый свет.

Кстати, мне понравились парижские светофоры. Наверно у них матовые стекла, на солнце не бликуют, и свет получается мягкий, приглушенный. В сравнении с ними огни немецких светофоров резкие, пронзительные. Мелочь, конечно, но глазу приятная.

Так вот, к вопросу дорожного движения наш гид возвращался раз пять. Уже из одного этого можно было понять, насколько он неравнодушен к этой теме. Он сообщил, например, что есть светофоры важные и не очень (как и везде), так вот на «не важных» водитель решение принимает спонтанно, и пешеход в этом абсолютно не участвует.

«Собираясь переходить улицу, не смотрите в глаза водителю, который остановился у пешеходного перехода. Едва он увидит, что вы его видите и ситуацию вроде как контролируете, он тут же жмет на газ». У нас под носом авто не срывалось с места, но вот какую картинку наблюдали. Люди переходят улицу на зеленый свет. Почти утыкаясь в них носом, перед «зеброй» стоит автомобиль. Мадам-пассажирка эмоционально костерит пешеходов, на ее лице читается сознание абсолютной своей правоты.

«Остерегайтесь автомобилей, чей номер заканчивается на „75“, — остерегал нас гид, — за рулем коренной парижанин, а они убеждены, что правила существуют только для приезжих!»

Париж поистине великолепен! Пожалуй, это самый красивый город, из тех, что я до сих пор видела. На каждом шагу — история, магическое ощущение присутствия тех, кто когда-то ходил по этим улицам. Странное чувство, будто мы — зрители, посетители здесь. Потому, что архитектура зданий, камни улиц, решетки оград, все принадлежит той эпохе, не нашей, и всюду ее следы. Вот окно наверху, наглухо заложенное большими камнями, — из него выбросилась метресса, любовница короля, когда узнала о его гибели.

Вот площадь, где стояла гильотина, здесь казнили преступников и королей. Теперь на ее месте в небо устремляется каменная игла — огромный четырехгранный столб, с высеченными на нем письменами. По распоряжению Наполеона его вывезли из Египта. Столбу три тысячи лет.

Бастилия. Неотъемлемая часть истории Парижа. Ее нет, разобрали по камешкам и построили из этих камней мост через Сену, чтобы каждый проходящий по мосту знал — своими ногами он попирает останки символа проклятой монархии. А на месте Бастилии стоит величественный памятник в честь трех дней Великой французской революции. Площадь вокруг вымощена брусчаткой, территория брусчатки — это бывшая территория Бастилии. Где начинается асфальт, там кончается площадь тюрьмы.

К слову, о мостах. В Париже есть мост Александра III, он именно так и называется, потому как построен на деньги русского царя в знак нерушимой дружбы России и Франции. Парижане считают его самым красивым из многочисленных мостов через Сену, и это действительно так. С обеих сторон горят золотом на солнце по два крылатых коня. Мост украшен каменными гирляндами, тянущимися от начала моста к его центру, а в самом центре, с обоих боков мост украшают две огромные кованые розетки — настоящее произведение искусства. От всей души строили, не пожалели ни затрат, ни вдохновения и мастерства, хотя рассмотреть всю красоту можно только с реки.

А еще Александр III обустроил входы в парижское метро. Тут своя история — когда в Париже построили первые подземные дороги, горожан невозможно было заставить ими пользоваться. Ходило множество слухов о том, что, мол, неладно там, под землей-то. Там страшные призраки людям являются, духи злые обитают и вообще, подземка — дело нечистое. Вот тогда и послал царь российских мастеров обустроить входы. Русские художники-кузнецы в такие чугунные кружева одели спуски под землю, что любопытство сильней страхов оказалось: «Да что ж там за чертоги сказочные под землей, если одни входы в них так хороши, ну будто во дворец необыкновенный ведут?!»

Эх, нет сейчас у парижан Александра III… Современные станции метро — это ложка дегтя в Парижских прелестях. Может коренным горожанам это и не мешает жить, но человеку приезжему отыскать спуск в метро — это тот еще ребус! Хоть днем с огнем ищи, и то не враз сыщешь. У нас была карта города, все станции обозначены, и все равно, побили мы ноги, разыскивая их! Никакой тебе огромной буквы «М», никаких указателей, пока носом не уткнешься — не опознаешь. И то сомневаешься: спуск в метро нашелся или это какой-нибудь подземный переход.

Триумфальная арка. Величественна и торжественна. Она находится в самом начале Елисейских полей, на площади Звезды, от этой площади расходятся лучами двенадцать улиц.

Если смотреть из-под арки, то в конце проспекта, прорезающего город подобно стреле, далеко-далеко, в туманной дымке у самого горизонта видна другая Арка — современная.

Вот туда и повез нас автобус в конце экскурсии — около полудня. И там нас пустили в свободное плавание по Парижу, указав на карте города точку встречи — в восемь часов вечера на Елисейских полях. Высадили нас на какой-то подземной стоянке, и когда мы выбрались из нее, оказались лицом к лицу с ля Гранд Арк.

Это гигантское сооружение. Глаз не воспринимает его целиком, выхватываются отдельные детали. По словам гида под этой аркой можно было бы провезти собор Нотр-Дам-де-Пари.

Одновременно это современный многоэтажный дом. Кабины наружных лифтов поднимают людей наверх. По отношению ко всему сооружению эти капсулы кажутся очень маленькими, ненастоящими. На фото тросы лифтов видны слева.

На площади у подножия гиганта стоит металлическая плоская «доска», с обеих сторон на ней надписи. Вернее, на всевозможных языках повторяется одна и та же фраза. На русском она есть тоже, правда звучит не очень по-русски: «Идея. Развернутый куб. Надежда, что люди всего мира будут встречаться…» и дальше что-то про мир и дружбу.

Здесь раскинулся Париж новый, современный, весь в блеске зеркального стекла, высокий, сияющий и поразительно разный. Каждое здание оригинально и неповторимо. Поудивлялись мы на дом, имитирующий застроенный склон холма. «Холм» весь в зелени: на разных уровнях множество террас, на которых растут деревья и цветы. Поодаль высотный дом чем-то напоминает кусок сыра… А-а, окнами, похожими на дырки в сыре — округлые, небольшие, разной формы, они разбросанные по стене вроде бы совершенно беспорядочно. А вот козырек над входом, похожий на большущую летающую тарелку, одним краем слегка застрявшую в стене. А тут стеклянная стена нависает над головой, потому что поднимается вверх с отрицательным уклоном.

Но есть у всех этих зданий одна общая деталь — обилие стеклянных поверхностей, в которых отражается небо и плывут белые облака. И большинство их, стоящих вдоль проспекта, принадлежат огромному торговому центру. В них располагаются три с половиной сотни всевозможных магазинов.

Мы прошлись по этому проспекту, поражаясь фантазиям современных зодчих, и обнаруживая на каждом шагу какие-то удивительные детали, в том числе и забавные, благодаря которым изобилие стекла и бетона не создает ощущение неуюта или холода. То откроется среди зарослей высокий многоцветный «монумент» — художник явно вдохновился от того, что на глаза ему попался большой пучок трубочек для коктейля: он и скопировал эти трубочки, получилась скульптура.

Встретился декоративный бассейн — совсем мелкий, но очень большой по площади. С одной стороны вода падает вниз высоким звонким водопадом. Вода чистая, прозрачная, а дно бассейна выложено разноцветным кафелем: синим, красным, оранжевым, белым, голубым… Веселая пестрота радует глаз. На дне блестят монетки, и мы обрадовались, разглядев среди прочих российский пятак.

Тут на глаза нам попался вход в метро, и мы решили вернуться в «старый» Париж.

В поезде подземки все было чинно-благородно, пока за окнами не появилась нужная нам станция. На перроне оказалась прорва народу, да не просто народу, а целое дикое племя футбольных фанатов, в красно-синих нарядах, с выкрашенными в те же цвета лицами и волосами, с шарфами и флагами, веселых и что-то горланящих. Перед нами к выходу степенно продвигался пожилой француз. Но на перронную толпу отреагировал моментально: с возгласом «О-ля-ля!» он ринулся к двери и, выставив руки кольцом перед сумкой, что висела у него на шее, стремительно протаранил толпу. Мы шмыгнули за ним. Впрочем, никакой особой давки и толкотни не было, но все равно, в поезд вошли только красно-синие, остальные пассажиры предпочли дождаться следующего поезда.

К Лувру мы вышли из-под Лувра — со станции метро эскалатор вынес нас сначала в залы с обилием всевозможных сувенирных ларьков и магазинов. Кстати, при выходе из метро стоит рентгеновская установка, как в аэропортах, на ней просматривают сумки.

Далее мы попали в огромный зал, где стоят билетные автоматы (с клавиатурой и мониторами) и можно получить информацию у служащих, стоящих за большой круговой стойкой. Кроме того, на ней разложены буклеты-путеводители по Лувру, на различных языках, их можно брать просто так.

Лувр — самый большой музей в мире. Вернее, это целых семь музеев. В них уникальные собрания древнеегипетского, античного, западноевропейского искусства.

Цена билета вполне доступна, к тому же, есть система скидок. Так цена снижается после трех часов дня, до 18 лет вход в музей бесплатный, а если пойти в Лувр во второе воскресение месяца, то платить за вход вообще не надо, в этот день музей открыт для всех.

Был соблазн зайти, глянуть хоть одним глазком, но мы не пошли — нельзя смотреть музеи Лувра одним глазком. И мы справедливо рассудили, что если пойдем туда, то больше уже ничего в Париже не увидим. Если я еще когда-либо приеду в этот город, я посвящу поездку одному только Лувру, он того стоит!

Над головой возвышался четырехгранный стеклянный купол, и когда мы окончательно поднялись на поверхность, увидели во всей красе этот камень преткновения и несмолкающих споров. Одни одобряют сооружение огромной стеклянной пирамиды посреди площади внутри дворцового комплекса, другие называют это вопиющей эклектикой, считают, что пирамида обезображивает дворец. И все же, это красиво.

От Лувра мы решили пройти пешком по берегу Сены до Эйфелевой башни.

— И что? — сказал сын. — Литр вот этой мутной водички — мировой эквивалент килограмма?

— Какой ты умный! — уважительно восхитилась я.

— А ты что ли не знала про эквивалент килограмма? — заподозрил он меня в невежестве.

— Ну, кто этого не знает! — вроде бы как обиделась я.

Эйфелева башня такая большая, что, прикинув расстояние до нее на глаз, мы обманулись — она оказалась гораздо дальше, чем ожидалось.

И пока мы идем к этому циклопическому, одному из самых узнаваемых в мире сооружению, я сделаю несколько маленьких штришков, характерных для парижских улиц.

Во всех уличных кафе стулья традиционно ставят «лицом» к улице — считается, что самое лучшее развлечение для посетителей кафе, это разглядывать прохожих.

Необычно выглядят мусорные урны. Вернее, это совсем не урны, а большие прозрачные мешки, надетые на квадратную металлическую рамку. Оказывается, пару лет назад с улиц Парижа исчезли обычные мусорки и контейнеры — по причине грустной: терроризм начинал все громче заявлять о себе, и случалось, мины подкладывали именно в мусорные бачки. И вот теперь стали использовать прозрачные мешки, чтоб все содержимое было на виду. А парижане привыкли бросать мусор куда попало, да частенько так и продолжают.

В одном месте пришлось перешагивать через поток воды, журчащей вниз по улице — сквозь канализационную решетку из-под асфальта бил фонтанчик. «Дело ясное, трубы прорвало». А оказалось — ничего не прорвало, все так и задумано. Это такая метода содержания городских улиц в чистоте. Воздушные потоки от проезжающих машин сгоняют мусор к бордюрам, и через определенное время включается вода, ее поток подхватывает этот мусор и куда-то смывает.

В парижском такси пассажиров не садят на переднее сиденье, рядом с водителем.

Но вот, наконец, мы вышли на Марсово поле, на котором высится Эйфелева башня.

Ее видно из любой точки Парижа. Творец башни — Александр Эйфель — проектировал устойчивые металлические конструкции для железнодорожных мостов, и в этом не было ему равных. А потом он решил доказать всем, что его конструкции и технологии способны создать высочайшую в мире башню. Так родилась «самая знаменитая парижанка», создание почти эфирной легкости, прозрачная графика металла на фоне неба. И как ее только ни судили и ни клеймили, в том числе и звезды художественной элиты: Шарль Гуно, Ги де Мопассан, Александр Дюма-сын… Ее называли «уличным фонарем», «скелетом колокольни», «тощей пирамидой из железных лестниц». Сравнивали с Вавилонской башней, у которой тоже было единственное назначение: быть самой высокой в мире, и больше ничего. Но одновременно другие звезды называли ее же «эталоном эпохи», «лестницей в небо» и находили в ней вдохновение.

Насколько впечатлила она меня?.. Да… впечатлила. Даже и не знаю, какое зрелище более грандиозно — когда смотришь со специальной смотровой площадки и башня открывается вся целиком, или когда стоишь с ней рядом и видишь огромные лапы, упирающиеся в землю (так и просятся слова — попирающие землю). Я пыталась выбрать ракурс, и сфотографировать ее снизу так, чтобы она вошла в кадр вся. Но очень скоро сдалась, мал для нее кадр :)

Вокруг башни изобилие сувенирных палаток, всевозможных киосков. Продавцы сувениров ходят в толпе, звеня связками «Эйфелевых башен», надетых на проволочное кольцо. На каждом шагу встречаются водоносы — за одно евро они осчастливят бутылочкой колы, спрайта или минералки, вынутой из ведерка со льдом. Кто-то устраивает на траве пикничок, кто-то, утомившись, спит на газоне. Человеческий муравейник у подножия башни лишь к ночи слегка редеет.

У нас уже оставалось мало времени, и надо было отправляться к месту встречи, но никак невозможно было не взглянуть на Собор Парижской Богоматери.

Нотр-Дам-де-Пари расположен на острове посреди Сены в самом древнем квартале города. Его начали строить в XII веке и строили двести лет. Здесь установлена бронзовая доска с надписью «0 км», и отсюда начинают отсчет все расстояния во Франции.

По Собору Парижской Богоматери можно пройти с экскурсией, наверняка узнаешь и увидишь что-то очень интересное. А можно просто зайти в Собор и посидеть в благоговейной гулкой тишине. Странно, вокруг много людей, они ходят, переговариваются, но при этом кажется, что в Соборе очень тихо. Своды сходятся где-то высоко-высоко над головой, воздушное пространство Нотр-Дам-де-Пари приглушенно сумеречно, прохладно, и в нем разлит такой покой…

Мы присели на стулья, взгляд скользил по великолепным цветным витражам в узких стрельчатых окнах, по стенам, колоннам…

Так бы сидеть и сидеть, долго. И вдруг раздались звуки органа и с ним слились, набирая силу, мужские голоса. Пели на латыни. Как это звучало! Мощные звуки завораживали, то стихали почти совсем, то снова вздымались и заполняли собой все пространство. Ох, как это было замечательно и как же не хотелось уходить!

Мы еще посмотрели на Собор снаружи: на грозных Химер, натужно тянущих шеи из каменных стен, на завораживающую пластику камня, на странный, сложный архитектурный рисунок здания. И нехотя пошли искать метро.

Нас ждали еще две общие экскурсии: двухчасовая прогулка по Сене, а когда стемнело, нас провезли по ночному Парижу, залитому электрическими огнями. Снова поразила Эйфелева башня, теперь — в ночном варианте. Ярко горел каждый штрих в ее геометрическом орнаменте. Башня утратила объемность и показалась плоской, нарисованной светом на темном холсте неба.

А Лувр оставил неожиданно мрачное впечатление: не светилось ни одно из сотен его окон. Плескали подсвеченные фонтаны на дворцовой площади, светилась стеклянная пирамида. А Лувр смотрел угрюмо черными провалами окон, и показалось — вот это и есть его естественное состояние. Теперь его внешний вид пришел в гармонию с теми воспоминаниями и тайнами, что хранили его стены. Дворец затаился, избавившись, наконец, от дневной суеты, многолюдья, оставшись наедине с собой.

И все равно, — Париж и ночью великолепен!

К сожалению, время нашего пребывания в Париже уже подошло к концу. В полночь мы отправились в обратный путь.

Всего только один день провели мы в Париже, — как мало для этого города! И все же повидали мы много, и столько случилось приятных встреч со «старыми знакомыми»!.. Это был замечательный, удивительный день.