добровольные помощники
Но разве сегодня можно было найти укромный уголок, чтобы забиться в него и ото всех спрятаться? Только лишь если сбежать домой и крепко запереть двери! И мысль такая посетила Гретхен. Но это означало бы бегство, капитуляцию… Перед чем? Перед кем? Неужели перед страхом жить, который поселил в ней Ланниган? И значит — капитуляция перед Ланниганом? Нет! Гретхен не могла с этим смириться, и готова была противостоять барону, выдавливать его из себя до последней капли.
И была еще другая причина, почему Гретхен не забилась в тишину и покой четырех стен: происходящее с нею в какой-то мере пугало, потрясало, ошеломляло, но в то же время — захватывало своей необычность, силой чувств и их искренностью. Едва ли не впервые за все время, прожитое в этой стране, в Гретхен начало возникать ощущение причастности к этому миру. Она была не одна в толпе, не обособленная, отдельная — нет! душа ее начала прорастать в этих людей, кому она, оказывается, была вовсе не безразлична. Их участие в ней было так искренне и преисполнено доброты, что Гретхен будто окутывала аура родственности, тепла и нежности, и разве могла она вырвать себя из этой сердечной теплоты и предпочесть холод одиночества, сознавая, что в это же время на улицах города царит атмосфера радости, еще более объединяющей всех, и меж людьми неуловимо вьется легкий флер авантюры, игры и удивительных приключений.
Гретхен постаралась привести в порядок свои чувства и мысли, укрывшись в тихом саду. Он привлек ее ночным умиротворением и возможностью затеряться в глубине темных зарослей. Гретхен не встретила никого на дорожках, не освещенных, а лишь обозначенных неяркими фонарями. В конце одной из них она остановилась, присев на скамью из камня-песчанника.
Слова патрульного не выходили из головы. Почему она не слышала Аристо, Ларта, Аманду, когда они говорили о том же. Почему только теперь будто открылись глаза на этот мир и на свое положение в нем. Выходит, весь день она была объектом заинтересованного внимания окружающих. Гретхен с беспокойством подумала, не сделала ли она что-то, за что может быть стыдно. Тщательно перебирая минуту за минутой, час за часом, с облегчением сказала себе, что стыдиться ей ничего. А когда она поняла, что от воспоминаний о событиях дня на губах ее возникла улыбка и осталась там, Гретхен встала и пошла к выходу. И тут же почти столкнулась с девушкой и юношей, со смехом вбегавших как раз в этот тупичок.
— Это вы! — радостно воскликнула девушка. — Ах, как замечательно! Мне так хотелось встретить вас! — она взглянула на венок в руках Гретхен. — Можно его потрогать?
Улыбнувшись, Гретхен протянула к ней свой подарок, самый удивительный из всех, которые она получала за всю жизнь. Справедливости ради стоит сказать — не так уж много их было.
— Какая вы счастливая! — восхищенно прошептала девушка, осторожно, пальцами держа венок — зависти в голосе ее не было и в помине, только благоговейный восторг. — Позвольте мне надеть его на вас!
— Нет, — Гретхен чуть приподняла руку. — Я не хочу его надевать.
— Почему — растерянно и огорченно протянула девушка.
— Не знаю, — честно ответила Гретхен и улыбнулась: — Может быть, он слишком дорог мне, я не хочу, чтобы он растрепался и увял.
— Он долго будет свежим, — уверила ее девушка. — Видите этот толстый стебель? Это основа венка. Внутри он пористый, как морская губка, и долго удерживает в себе влагу. И все стебельки цветов вдеты в него. Если венок время от времени ненадолго опускать в воду, он очень долго останется свежим.
— Но если хотите, мы унесем его к вам домой, — предложил юноша, всё это время он молчал, и только смотрел на Гретхен, улыбаясь смущенно.
— О… Это было бы замечательно! — воскликнула Гретхен, но сейчас же в ее голосе послышалось колебание: — Но это нехорошо… мне неловко обременять вас…
Юноша и девушка переглянулись и рассмеялись:
— Мы с удовольствием сделаем для вас что-то!
— В таком случае, я буду очень благодарна вам, — улыбнулась Гретхен. — Я живу на Яблоневой улице.
— Не беспокойтесь, мы найдем!
Бережно прижимая венок к груди, девушка протянула руку своему другу, и они заторопились выполнить порученное им дело, и в эту минуту они были так похожи на детей, гордых полученным заданием и желающих исполнить его как можно лучше и как можно быстрее. Гретхен с улыбкой смотрела им вслед. В это время они обернулись и помахали ей:
— Милая Гретхен, — услышала она, — вас кто-то ищет! Мы не видели, кто именно, мы только слышали голос мужчины неподалеку от нас, но там было слишком много людей.
Они снова взялись за руки, и скоро заросли скрыли их.
Они исчезли — веселые, улыбчивые, открытые, юные. Гретхен снова осталась одна, и по контрасту одиночество это и тишина показались ей тягостными. Уже давно, много лет по своему внутреннему ощущению Гретхен сознавала себя дамой далеко не первой молодости, пожившей достаточно, чтобы устать от того, что выпало ей испытать в этой жизни: она побывала замужем, испытала насилие, перенесла тяжелейшую болезнь, отяготила душу свою грехом убийства, ненавидела и любила, была предаваема и отрекалась от любви… Этого всего было слишком много, это была целая прожитая жизнь. Но сегодня с нею что-то случилось. Гретхен вдруг почувствовала, осознала, что в действительности, она такая же юная, как эти двое! В ней пробудился вкус к жизни и не тревожное ожидание завтрашнего дня, но жажда испытать — что готовит ей завтрашний день, или грядущий час, или следующий миг?! Издалека доносилась музыка, и шум голосов, и смех, и Гретхен захотелось немедленно оказаться там, где каждая минута сулит новую неожиданность и заставляет призывать на выручку гибкость ума, смекалку и находчивость. Где надо уметь не задумываясь парировать шутку, где нет в помине чопорных условностей, где царит простота и чистота отношений, и где каждое слово и каждый поступок обусловлен безусловным почитанием и безграничным уважением к женщине.