новая дорога и первые встречи
Гретхен лежала и смотрела в темноту. Было далеко за полночь, и сквозь узкое окно, более всего похожее на бойницу в толстой крепостной стене, не проникало даже света луны. Только яркая звезда висела как раз напротив оконца. Наверное, это она отражалась в большом камне — он носил странное имя Геллаоко — вмурованном над входом в комнату. Красноватый отблеск, пронзительный, как зрачок, всплывал из глубины камня и привлекал взгляд Гретхен. Ей казалось, что временами светящаяся точка начинает разгораться и испускать лучи, и тогда темноту кельи будто прокалывали тонкие, раскаленные иглы, тянулись к Гретхен. Но миг — и иллюзия пропадала.
Кажется, когда-то она уже испытывала состояние, подобное тому, в котором пребывала сейчас. Тогда, тоже — вокруг нее вдруг начали стремительно громоздиться события, не оставляя ей передышки, возможности свыкнуться, принять новое и неожиданное положение вещей. Когда так было? Она не помнила, и не хотела прилагать никакого усилия к тому, чтобы вспомнить. Ей казалось, что прошедший день длился бесконечно и был похож на жестокий шторм, и шквалы разнородных эмоций играли ею, то вскидывая на вершину ликования, то низвергая в пучину горькой обиды и недоумения. И вот, наконец, ее принесло в тихую бухту. Здесь было так прекрасно, как будто и впрямь, ласковые волны баюкали ее, а солнце согревало, и совершенно не хотелось, и неуместно было возмущать этот покой, а хотелось только медленно плыть в потоке самопроизвольных мыслей, которые уносили ее в пространство нескольких последних часов, насыщенных чувствами и событиями — тогда, но сейчас Гретхен как будто наблюдала их со стороны…
— …Я ненавижу вас, — всхлипнула она и закрыла лицо руками.
Лучше бы он рассмеялся или сказал что-нибудь язвительно, тогда Гретхен, наверно, разозлилась бы. Во всяком случае, разозлиться на него было бы лучше, и стоило. Но рука его тихонько легла ей на плечо, и Ларт бережно привлек ее к себе, опустив лицо в волосы.
Почему он ничего не сказал? Как будто признавал за ней право бросить в него такими словами. Мысль об этом смогла появиться сейчас… А тогда она просто утонула в его нежности, растворилась без остатка, как тает льдинка в теплой ладошке. Как мало усилий нужно было ему приложить, чтобы Гретхен-воительница выронила оружие, забыла о назначении брони и стала беззащитна и уязвима.
Укрытая его рукой и плащом, она не поднимала головы — разве не всё равно, куда он везет ее; ни о чем не думала, ничего не хотела. Она не молила Бога даже о том, чтобы путь сделался бесконечным. Гретхен просто растворилась в близости к мужчине, которого она любила беспредельно, самозабвенно. Она дышала его теплом, вдыхала запах. Сердце его билось вот здесь, рядом, совсем близко, и Гретхен слышала его, приклонив голову к груди Ларта.
Шум, смех и музыка всё время оставались где-то в отдалении. Ларт каким-то образом проехал по городу, минуя их, хотя казалось, что праздничное веселье затопило столицу, как весеннее половодье. Когда Ларт натянул повод и, бережно отстранив ее, спрыгнул на землю, Гретхен увидела, что он привез ее на причал. Лошадь стояла рядом с трапом, который вел на борт небольшого парусного судна. Гретхен успела испугаться мысли, что вот здесь Ларт и оставит ее, но он ступил на трап первым и протянул ей руку. А еще через минуту уже не испуг, а радость владела Гретхен — трап подняли сразу за ними. Это значило, что Ларт не собирается покидать судно. Но если Ларт будет с нею, Гретхен с восторгом примет любое будущее! Отчего же он не сказал, что уехать они должны вместе?!
Не выпуская руки Гретхен, он повел ее куда-то вниз, и они оказались в маленьком помещении. Навстречу им поднялась невысокая женщина, и встретила их улыбкой.
— Гретхен, это мать-настоятельница. Именно она пригласила вас стать гостьей ее храма.
— Благодарю вас, — Гретхен присела в поклоне, но женщина помешала завершить его — положила пальцы на локоть Гретхен, заставила ее выпрямиться и поднять голову.
— Не нужно, дитя моё. Сейчас вы не можете испытывать ко мне никакой благодарности, — улыбнулась женщина.
Это были неожиданные слова, причем такие, что Гретхен испытала потребность возразить… Но до того момента, как слова опровержения слетели с ее губ, их взгляды встретилась. Темные, почти черные глаза незнакомки улыбались. Но главное — из них изливалась на Гретхен такая беспредельная доброжелательность, что стали бессмысленны неискренние слова вежливых фраз. Мать — вот слово, которое подходило ей более всего.