начало долгого разговора: Гретхен отвечает на вопросы
Смятение Гретхен достигло предела, опора уходила из-под ног — она опять осталась одна и не понимала, что происходит. Ее неприятно удивило, как быстро мать Гелла утратила к ней всякий интерес — другая служительница проводила ее от храма до берега, где Гретхен уже ждало судно, но на его палубу Гретхен ступила в одиночестве. А когда через час оно подошло к пристани, Гретхен встречал незнакомый юноша, и теперь этот незнакомец сопровождал ее на встречу с Вершителями.
Все эти обстоятельства выбивали Гретхен из колеи, и было еще одно, и, может быть, самое важное для нее — сейчас она лицом к лицу встретится с Вершителем Лартом (Гретхен еще не знала его в этом качестве), и он станет решать ее судьбу… Только одно это лишало Гретхен так необходимой ей сейчас выдержки и путало мысли. Она горько предчувствовала, с какой неотвратимостью представится ей случай ощутить пропасть между ним и ею. И одновременно лихорадочно и бесплодно терзала себя вопросами: «Зачем они опять призывают меня, повелители миллионами судеб? Что собираются сообщить? Как они могут знать мою судьбу?»
…Юноша жестом предложил ей войти в комнату. Гретхен переступила порог, осмотрелась — просторная комната была пуста. Сзади тихо прошелестела дверь. Гретхен обернулась — юноша исчез. Было тихо так, как если бы она оглохла. Волна дрожи прошла по ее телу, но усилием воли она постаралась взять себя в руки. Однако внезапно прозвучавший из ниоткуда голос заставил ее снова вздрогнуть.
— Предстань перед Кругом Семи, Гретхен.
Обе створки высоких дверей в противоположной стене начали бесшумно расходиться, и Гретхен поскорее шагнула вперед. Она старалась казаться спокойной, но никак не удавалось усмирить взволнованное нервное дыхание. Однако со всем возможным спокойствием она прошла в центр уже знакомого зала, именно здесь она была в первый раз, с Лартом. Гретхен ступила в середину сияющей звезды. Тотчас золотой столб света обрушился на нее, высветил до волоска. Гретхен показалось — теперь она стала прозрачной, как стекло. Она присела в глубоком поклоне и, только выпрямившись, решилась поднять голову. Тотчас бросилось в глаза пустое кресло, и чаша горечи и разочарования опрокинулась в ее сердце. Он снова не захотел принять участия в ее судьбе. Не смог?.. Нет-нет, он не захотел, она знала! Боже, как мало значит она в его жизни, в то время как ее жизнь заполнилась им без остатка.
Гретхен на секунду прикрыла глаза, но в следующее мгновение заставила себя снова поднять их на вершителей ее судьбы. Спокойно посмотрела в их лица и с изумлением и несказанным облегчением узнала среди них мать Геллу.
Ну конечно! Вот почему лицо ее показалось вчера смутно знакомо! В прошлый раз, едва сойдя на берег и даже не научившись еще снова доверять земной тверди, потрясенная всем новым, неожиданным, странным, что обрушилось на нее в первые же дни, испуганная встречей с людьми загадочного Круга, она всё воспринимала, как во сне. Неудивительно, что встретив эту женщину в совсем других обстоятельствах, Гретхен не узнала ее. Мать Гелла кивнула ей с ободряющей улыбкой.
Как и в прошлый раз, с Гретхен заговорил старец.
— Круг Вершителей приветствует тебя, прекрасная Гретхен. Время показало, мы не совершили ошибки, предложив тебе стать нашей соотечественницей. Ты с успехом одолела трудности начального этапа, мы считаем, самые тяжелые шаги тобою пройдены. Сегодня мы захотели встретиться для того, чтобы совместно определить твой дальнейший путь, Гретхен. Скажи, что сейчас ты думаешь о нашей стране? Приняла ли ты наш образ жизни, или он всё еще тяготит тебя?
Гретхен помедлила, задумавшись, потом сказала:
— Нигде я не чувствовала себя так хорошо, как здесь. Как будто с каждым глотком воздуха в меня вливается легкость. Порой я чувствовала себя подобной птице, мне казалось, что я могла бы летать. Мне кажется, что теперь я знаю, как это — быть счастливой.
Гретхен снова умолкла, размышляя — ее не торопили.
— В первые недели, месяцы, мне и в самом деле, было очень трудно. То, что я видела вокруг, как должна была научиться жить — всё это настолько расходилось с моими представлениями, моим воспитанием, привитыми мне нормами поведения… Потом во мне начало что-то меняться. Я знакомилась с людьми, узнавала их ближе — и не обнаруживала в них ни корысти, ни злобы — а первое время я боялась найти это в окружающих, боялась что и сюда протянулись черные щупальца того мира, из которого я бежала. Не находила. И поневоле стала задумываться — что же сделало этих людей столь чистыми? Откуда тот свет, которым светятся их глаза? Значит, они живут правильно, по их законам и надо жить? Это был перелом моего сознания, как будто в темнице моей души раскрылись окна… Если я еще и теперь чувствую себя не до конца свободной, то знаю — это моя несвобода от прежней жизни. Но я очень хочу совершенно избавиться от нее и надеюсь, что труд моей души не пройдет даром.
— Ты хорошо сказала, — ласково проговорил старец. — Позади у тебя, действительно, большой труд, тебе пришлось нелегко.
— Опорой и поддержкой мне были два мои Учителя.
— Значит, ты не ошиблась в их выборе. Что ты думаешь о своем будущем, Гретхен?
— Я давно уже выучила урок: судьба не любит человеческих предпочтений и прогнозов. И пути ее слишком неисповедимы, чтобы в темноте незнания безошибочно отыскать верный.
— Но нельзя совершенно отдаваться на волю течения и плыть по нему безвольной щепкой. Сегодня тебе предстоит сделать выбор, который определит твою дальнейшую жизнь до самого твоего последнего дня.