человек, к которому Гретхен торопится спросить о Ларте
Гретхен не услышала, когда Кренстон вернулся домой. Случилось это на третью ночь. Измученная, усталая Гретхен, впервые за эти ночи уснула, хоть и тяжёлым, но глубоким, как беспамятство, сном.
Вероятно, он распорядился тотчас доложить о том, что мисс Гретхен проснулась, и он может войти к ней. Едва Гретхен закончила утренний туалет, как в дверь постучали.
— Войдите, — позвала она, не отрывая глаз от мутного тумана, которым было наполнено нынешнее холодное, сырое утро.
— Гретхен… — услышав голос, она обернулась прежде, чем он выговорил её имя.
Кажется, она готова была броситься к нему, но осталась на месте, глядя с другого конца комнаты. Сначала она подумала, что он болен и едва держится на ногах, но тут же эту мысль перебила другая, что перед ней смертельно уставший человек, и даже мысль о том, что Кренстон пьян, успела мелькнуть в её голове, прежде чем она шагнула к нему навстречу и в тревоге спросила:
— Что случилось, господин Кренстон?!
Он закрыл за собой двери и теперь смотрел, как Гретхен приближается к нему.
— Что случилось? — повторила она, вглядываясь в бледное, осунувшееся лицо. Даже когда он был ранен, и рана, безусловно, причиняла ему страдания, даже тогда она не могла разглядеть в его лице того, что находила в нём сейчас. — Не молчите, Тимотей! Ваше молчание пугает меня! Говорите! Я хочу знать, что вас мучит и хочу разделить с вами ваши трудности.
— Милая… милая Гретхен… Как вы добры… Я недостоин вашего великодушия. О, если бы возможно было заставить чувства молчать, и слышать лишь рассудок. Но чувства лишили меня разума… и я заставляю страдать вас, мой дивный ангел… любовь моя… страдать от моего безумия. Если вы когда-нибудь… потом… сможете понять и хоть сколько-то оправдать… я могу только просить вас об этом. И просить прощения за то, что так долго и малодушно отдалял эту минуту.
— Кренстон, я не понимаю ваших слов. О чём вы говорите?
Он шагнул к Гретхен, как будто в нерешительности тронул её волосы, плечи, потом осторожно обнял её, прижал голову к своей груди.
— Простите меня, Гретхен, простите… — и через долгую, тягостную паузу: — Ларт жив.
Целое бесконечное мгновение она стояла не шелохнувшись. Потом вскрикнула, забилась бессмысленно, как бьётся птица, пойманная в ладони, и вдруг начала безжизненно выскальзывать из его рук.
Сознание вернулось к Гретхен через несколько минут. Ресницы её дрогнули, и ещё прошли секунды, прежде чем память возвратилась тоже. Тогда глаза её широко распахнулись, и Кренстону показалось, что чёрное пламя опалило его.
— Это правда… что вы сказали?.. Это не для того… чтобы… сделать мне больно?.. — сдавленные рыдания рвались из её груди. Гретхен не в состоянии была понять, что это она сама сказала Кренстону очень жестокие слова. Но таким бездонным горем были полны её глаза — вовсе не радостью, что потрясённый Кренстон смог только выговорить:
— Это правда.
— Где?.. Где он?.. — голос её дрожал и рвался.
Кренстон взял со стола колокольчик и позвонил.
— Проводите сюда нашего гостя, — приказал он вошедшему слуге.
Кажется, Гретхен сомневалась в том, что слышала. Она с большей вероятностью ожидала, что слова вдруг вывернутся изнанкой смысла, и она узнает о том, что сражена безумием и воспринимает реальность в искажённом виде, или вот-вот очнётся от какого-то мучительного бреда. Сдвинув брови, она пыталась разгадать смысл происходящего, уловить то, что, вероятно, проходило мимо её внимания и сознания. Гость… Человек, который что-то знает?.. Ах, зачем? Заразить душу новыми надеждами… от них так больно!
Она вдруг дёрнулась из кресла, лихорадочно заторопилась выбраться из него. Кренстон нашёл человека, который знает о Ларте! Да почему же она сидит здесь, а не бежит к нему со всех ног?!
— Гретхен, куда вы?
— Мне нужно… Пустите… пожалуйста… — бормотала она, всюду натыкаясь на его руки и оттого болезненно морщась. — Я должна…
— Вам никуда не нужно, он уже здесь, — проговорил Кренстон, и Гретхен услышала голос, позвавший её:
— Гретти…
— Как долго тебя не было, Ларт! — беспомощно всхлипнула она и шагнула к нему навстречу, и тут темнота начала стремительно сжиматься вокруг неё, и Гретхен более всего испугалась, что в этой темноте опять потеряет Ларта, и успела лишь вскрикнуть испуганно, но уже не почувствовала, как его руки подхватили её.
Но, странным образом, страх не оставил её даже в беспамятстве. И отчаяние, что она опять теряет Ларта, потащило её назад из глубины, в которой тонул, глох её разум. Сначала она различила голоса, доносящиеся к ней так, будто голова была обложена толстым слоем ваты. Потом начала различать слова и узнала встревоженный голос Кренстона:
— …послать за доктором… опасно…
И другой, обладающий сейчас для Гретхен такой волшебной живительной силой!
— Кажется, она приходит в себя. Гретти, вы меня слышите?
Чья-то рука трогает её руку, берет в ладони, и тёплые губы прикасаются тихо… Это он!.. Это он!..
— Ларт… — едва шевельнулись непослушные губы.