Жертва
Этот окраинный район города походил на деревню. Неширокие улицы, по обеим сторонам приземистые домики с насупленными крышами. Деревянные заборы с шапками снега, снежные целики огородов. Я тут не был ни разу.
«А ему-то что делать на этой окраине? Тут люди спят по ночам, даже до ветру не ходят», — сомневался я. Но район надо было отработать. Остановил машину посреди улицы, вышёл понюхать воздух.
И вдруг в какой-то момент это произошло: так смотришь картинку-перевёртыш и пытаешься увидеть её другое содержание. Долго не получается, и вдруг будто переключается что-то во взгляде и — вот же! вместо старой карги яснее ясного видишь юную красавицу! Так же точно за миг переменилось моё восприятие окружающего. Дома, деревья обрели графическую чёткость, а пространство наполнилось странным… движением? дрожанием? Не знаю. Исчезла статичность. Сердце гулко бухнуло, разгоняя адреналин. Судорогой нетерпения по мышцам — знание: он близко, рядом. Где? Но уже раньше вопроса я знал — где.
Колёса провернулись на месте, прежде чем машина рванулась вперёд. На ходу сорвать с себя одежду. Поворот, справа пустырь… Там! Я вытолкнул себя из машины, неуклюже распахнув дверцу рукой, ещё рукой в серой шерсти… В снег ударил уже звериными лапами.
Я видел его. И человека, которого он настигал. Далеко. Не успею?
Пронзительный крик вспорол сонную тишину.
Мы прыгнули одновременно. Долгий полёт, удар, взвизг боли и ярости — его или мой? Я оборвал его прыжок, ударив плечом. Повезло, что оказался тяжелее его. Он отлетел в сторону, кувыркнулся в снегу, судорожно взмахивая лапами. Я тяжело упал на бок, вскочил — чёрт, плечо! Всё же бросился к нему, взметывая снег… Он дожидаться меня не стал и боя не принял. Ушёл. Не спеша. Оборачиваясь и видя, что не преследую.
Человек лежал в снегу ничком. Сознание от страха потерял? Прихрамывая, я доскакал до машины — штаны, пальто, шарф на шею, вбил ноги в ботинки, остальное закинул в машину. И назад, по целику, неловко прижимая правую руку к боку. Ничего, несколько минут — и всё пройдёт, восстанавливаюсь я быстро.
Человек бестолково копошился, сидя в снегу. Девчонка.
— Какого чёрта ты тут делаешь?! Ночью! По пустырю! — заорал я, выдергивая её из снега. Оказывается, я всё же здорово разозлился, упустив его.
— Я с рабо-о-оты, — заревела девчонка.
— С какой ещё работы?!
— Вон, с очистных. Моя смена кончилась, — пролепетала она, и испуганно завертела головой. — Тут волк был… два волка…
— Ну ладно, не плачь. Всё хорошо. Нет тут никаких волков.
Выяснилось, что работает она на городских очистных сооружениях мастером смены. Глянул на неё повнимательнее — с первого взгляда она показалась мне школьницей. Да и сейчас — перепуганная, зарёванная. Уж не знаю, какой из неё мастер.
— И что, ты всегда вот так поздно меняешься?
— Смена в двенадцать дня и в двенадцать ночи.
— Это что, рабочий день полсуток?
— Ну да, нормальная смена, ни у нас одних. Два дня дома, третий рабочий.
— Ну, а ходить вот так, через пустырь, обязательно?
— Вон же трамвайная остановка. Напрямик — пять минут и остановка. А по дороге обходить его, в два раза дальше.
«Да какая разница — дорога или пустырь, — подумал я. — Дело не в этом, а в том, что в полночь и одна. Лёгкая добыча».
— Муж есть?
Она глянула сбоку удивлённо. Думает, я клею её, что ли?
— Ну муж, друг… Есть кому встречать тебя?
— Нет, — коротко ответила она.
— А другие как?
— Кто как. Кого встречают, кто на машине.
Ехали молча, и ситуация, которая всё яснее вырисовывалась, нравилась мне всё меньше и меньше. Поглядывая на неё, я думал: «А ведь прирежет он её. Как пить дать, прирежет».
Я не сомневался, что Тёмный будет охотиться теперь именно на неё, реабилитируя своё пострадавшее самолюбие. И ещё это будет вызовом мне — он теперь знает о моём существовании.
— Так следующая твоя смена когда?
— Через два дня.
— В среду? — уточнил я.
— Угу. В среду в двенадцать ночи моя смена.
— Зовут-то тебя как?
— Леся. А вон мой дом, — показала она вперёд. — Сейчас направо. Спасибо вам большое, что подвезли. И вообще…
«…спас тебе жизнь»
— Не за что. Ты лучше совета моёго послушайся — не ходи по темноте без особой надобности. Сиди дома. Слышала ведь, что в городе творится. Может, на тебя как раз такая собака и напала, бешеная.
— Это волк был, — убеждённо сказала она. — Два. Я когда училась в институте, подрабатывала в зоопарке, в волчьем вольере. Я волка с собакой не спутаю.
Мда… какая умная девица попалась. Я остановил машину у подъезда, на который она указала.
— Скажи свой телефон, — вытащил я сотовый, когда она уже собиралась выйти.
…секунда колебания.
— Домашний и сотовый, — подсказал я.
Дверь подъезда захлопнулась, я вытряхнул из пачки сигарету и закурил. Через некоторое время на третьем этаже зажглось окно. Совсем одна она, что ли, живёт?
Мотор заурчал довольным котом, я выехал со двора и повернул в сторону дома. Сегодня рыскать по улицам не имело смысла. Я сбил его, ненадолго прервал «прыжок» — его теперь душит злоба и обуревает такой хаос эмоций… Пусть ярится, мне это на руку, он не сумеет достичь нужного уровня сосредоточенности для трансформации. А в том, что он не сорвал эту ярость на ком-нибудь тут же, сразу, я был уверен. Раненый волк забивается в логово зализывать рану. Вот и Тёмный вернулся домой за тем же — я видел кровь на снегу, когда вернулся к девочке, я успел полоснуть его клыками.
Большая, в три четверти луна лила на землю холодный голубоватый свет, глубокие тени казались провалами в пустоту.
На первом же перекрёстке я повернул в сторону от дома, я ехал опять на ту окраину.