повесть
Судьба играет с нами
в «чёт» и «нечет»…
Леонид Филатов
— Ты не с добром, — повторил Арвид, глядя в холодные, с прищуром глаза инструктора.
Тот смотрел молча. Вдруг спросил неожиданно:
— Как ты назвал меня сейчас, вот только что?
— Батя.
Гость хмыкнул непонятно, покрутил головой.
— Надо же… Не знамо как, сынком обзавёлся. А я гадаю, кой шут мне покою не дает, по свету белому гоняет! Оказывается отцовские чувства во всем виноваты. Но для папаши твоего мне все-таки состариться надо лет на десять, как минимум. В дом позовёшь? Хозяюшку-то напугал поди, как начал глазами-то меня расстреливать. Успокой, пусть хоть по пустякам не переживает, ей без того хватило.
Арвид метнул на инструктора острый взгляд.
— Потом, потом поговорим обо всём, — опередил его инструктор. — Только ты вот что… Если за помощью прийти называется «не с добром»?.. Тогда ты, да, прав, конечно.
— Отец где?
— Вышёл только что, сказал, скоро вернётся.
Арвид жестом пригласил нежданного гостя в дом.
У Ксени уже что-то шкворчало на сковороде. Скользнув глазами по лицу Арвида, она приветливо улыбнулась:
— Сейчас я что-нибудь приготовлю на скорую руку. Перекусим, а потом уж, попозже, нормальный обед будет.
— Обо мне не хлопочите, я не голоден. Ваш свекор, Ксеня, человек хлебосольный. Позвольте, я представлюсь. Меня зовут Иверев Матвей.
— Это мой инструктор, Ксюша, — Арвид и сам впервые услышал его имя. — Учил драться.
— Ваш муж был хорошим учеником.
Ксеня хмыкнула про себя: «Свёкор… муж…» однако поправлять Иверева не стала: какая разница, что он думает о них с Арвидом. Сказала:
— Однажды мне пришлось увидеть результаты вашего труда. Неплохо выучили. Однако, если ученик такой, каков же учитель?
— Ну, положим… не на столько скромный, чтоб сказать: «Ученик превзошёл учителя», — засмеялся Иверев. — Неужто вправду, вы видели его в деле?
Ксеня кивнула.
— Остается только пожелаю вам, чтоб впредь не довелось больше.
— Ох, мне и одного раза много. А теперь давайте к столу. И не говорите, что не голодны. Ведь не обедали же, правда? Ну вот, а время уж к обеду подходит.
— Слушаюсь и повинуюсь! — щёлкнул каблуками Иверев.
Арвид с неудовольствием отметил, что инструктор во всеоружии. Можно сказать, даёт мастер-класс неотразимого обаяния. Но обрабатываемой мишенью была Ксеня — это было неприятно.
После обеда хозяйка сказала:
— Арвид, у нас холодильник пустой. И хлеба нет. Схожу-ка я в магазин.
— Да я сейчас съезжу, а ты лучше отдохни. Устала ведь. Ты только скажи, особые пожелания есть?
— Не надо, ничего не говорите! Мы всё купим. Ты только меня с собой возьми, а то я засиделся уже. Доверяете вы нам хлеб купить, Ксюша?
— Что купите, то и есть будете.
— Рискнем! Риск — дело мужское.
— Получается — ходить по магазинам, самое что ни на есть мужское дело? Мне это нравится, — засмеялась Ксеня.
— В таком случае, будьте готовы к сюрпризам.
— Надеюсь, они все же болеё-менеё съедобными будут.
Выходя, Арвид приостановился.
— Мы, может быть, немножко заболтаемся. Не переживай, — он погладил её по щеке, — договорились?
Ксения видела в окно, как мужчины сели в машину. Прислонившись виском к выступу оконного проема, она задумчиво смотрела на опустевшую дорогу. Как недолго было состояние радости, как испуганно отпрянуло оно, впустив в сердце тревогу.
Кто он, этот Матвей Иверев? Что за человек? Ведёт себя естественно, раскованно. И производит впечатление человека хорошего, без подвоха. Если бы… Если бы не тот взгляд Арвида, его заледеневшие глаза. Ксеня поёжилась, вспомнив непонятное, жутковатое ощущение. Что явилось на миг в его глазах? Предостережение? Угроза? Или приговор… Ксения поняла, что не хочет знать ответ. Довольно и того, что она поняла со всей очевидностью — Арвид не ждал от гостя ничего хорошего. Ксеня закрыла лицо руками. «Господи, неужели ты насовсем отвернулся от нас?! Отчего ты так жесток, Господи?! Меня не научили молиться, но душа моя кричит к тебе. Неужели её крик меньше, чем молитва?»
— Значит — Матвей? — коротко глянул Арвид. — Будем знакомы.
— Мне тоже приятно, — насмешливо сказал инструктор. — У меня иногда мелькала мысль — как же тебя зовут? Арвид Аснис. Попробуй тут, угадай. На столько моей фантазии не хватило бы. Хотя насчет Прибалтики смутное ощущение было.
— Так говоришь, за помощью?
— Вот прямо так сразу и к делу? Поговорили бы о погоде ещё, здоровьем родственников бы моих поинтересовался, деликатный ты мой.
— Откуда у тебя родственники? А насчет деликатности — где мне до тебя. Помню ещё, как деликатно ты меня на ковре уработал.
— Было-было, — хмыкнул Иверев. — Ну ладно, коль уж про дело. Есть у меня друг. Ну да, друг, — ответил он на взгляд Арвида. — Родственников нет, а друг есть. Правда, мы не виделись лет шесть, перезванивались пару раз. А недавно он попросил у меня помощи.
— Не в охрану, как я понимаю.
— Правильно понимаешь.
— Но ведь не меня он просил. Для чего ты затеял меня разыскивать, когда под рукой сколько хочешь мастеров?
— Мне долго искать не пришлось. Тебя Охотники тропят.
Арвид выругался сквозь зубы.
— Я их опередил, но форы у нас немного. Эти два дня, что пришлось вас ждать, я как на иголках сидел. Два дня — щедрый подарок Охотникам.
Арвид придавил педаль газа.
— Какого ж… ты меня из дома выманил? Их нельзя одних оставлять.
— Ничего, мы скоро. Ты лучше скажи, есть у тебя мысли насчет куда спрятать девочку и отца? Может какие запасные варианты продумал, когда превратил близких в фактор риска?
Арвид коротко глянул на Иверева и отвернулся.
— Меня не бойся. Сейчас я не из Конторы, я сам по себе и мы друг другу нужны. Причём тебе без меня совсем никак, везде клин, куда ни кинь. Или всё же есть запасные варианты?
— Думал что Приют надёжный, — хмуро сказал Арвид.
— Короче, придётся тебе Ксению с отцом другу моему доверить.
Арвид угрюмо молчал.
— Во-первых, выбирать тебе не из чего, — ответил на его сомнение Иверев, — во-вторых, познакомишься и скептицизму поубавится, я уверен.
— Я ещё не сказал, что собираюсь с ним встречаться.
Некоторое время Иверев рассеянно смотрел на серый асфальт дороги, потом проговорил:
— Понимаю, считаешь что именно сейчас тебе надо быть с родными. Но ты с ними не останешься. Ты спросил — для чего я кинулся тебя разыскивать, а не взял кто под рукой был. Так вот, в Центре дело твоё стоит на контроле. То есть на ежедневных рабочих совещаниях Совета твоей особе отдают часть драгоценного времени. И чем дальше, тем меньше нравились мне отчёты тропарей. Там полный твой рентген. Ты знаешь, они и грязь из-под ногтей повыковыривают. Охотники могут объявиться в самое короткое время. Я даже допускаю, что ты их вовремя обнаружишь. И что? Устроишь сафари на Охотников? Ты знаешь, чего стоят два Охотника. Ну допустим, тебе повезёт. Так ведь не два человека за тобой пришли, контора пришла. Этих уберёшь, назавтра ещё два придут. Надолго ли удачи хватит? В общем, я уже думал, как придти тебе на помощь, но ничего хорошего не придумывалось, кроме как вместе повоевать с конторой и сдохнуть славно, но скоро. И тут звонок друга! Как недостающее звено мозаики — аморфный позыв моей души мгновенно преобразовался в ясную картину действий. Олег даёт убежище…
— Олег? — резко повернулся Арвид.
— Мой друг — тёзка твоего брата.
— Как ты впереди Охотников оказался? — помолчав, спросил Арвид.
— Зря я что ли полжизни в Центре торчу? Между прочим, я выпускник того же курса. Посоображал, сопоставил некоторые детали, появилась идея — я решил её проверить и неожиданно оказался в гостях у твоего отца. Отец твой мне понравился. Мне интересно было с ним разговаривать.
— Разговаривать?
— Ты уж не обижайся, но мне пришлось разговорить твоего молчуна. Поэтому я и об Олеге знаю, и о Ксении. Ты, парень, глазами своими меня не пугай, я и сам так умею. И я не по ошибке тебя мужем её назвал. Хотел отношения ваши прощупать. Она меня не поправила и этим много сказала. А что применил наши методы к твоему отцу, — мне убедиться надо было, что не ошибся в тебе.
— Ну и?
— Я же здесь.
Какое-то время ехали молча, потом Арвид проговорил:
— Ксеня всего день, как оживать начала… А я ей тут же… второй круг ада.
— Ты знал, что с Центром твои дела не кончились.
— Знал…
— Самоедство ты брось. Во-первых — поздно и бессмысленно. Во-вторых… жизнь тебе такую узкую тропку обстолбила — свернуть некуда. Единственное, что ты мог сделать, бросить Ксению, может, для неё бы так лучше было. По крайней мере, не попала бы в поле зрения конторы. Но это если задним умом думать. А тогда… Знаешь, не хотел бы я на твоём месте оказать, но доведись — наверно, по той же самой дорожке пошёл, что и ты.
— А твой приятель, надеюсь долгосрочный контракт он не собирается мне предложить?
— Нет, небольшая акция.
— Не знаешь, кто там зажился?
— Мафиози. На том суде, — Иверев указал глазами, — тебе плюсик за него нарисуют. И ещё, рассматривай это дело как способ расстаться с Центром.
— Думаешь, такой способ в природе существует? Боюсь, вы там всё просчитали наперёд, чтоб по гроб к нему привязать.
— Ну вот мы и организуем тебе этот самый гроб.
Арвид глянул удивлённо.
— Это один-единственный способ. В этом деле тебе придётся погибнуть.
Помолчав, Арвид спросил:
— Ты уже всё продумал?
— Так, общие идеи. Додумаем вместе.
Арвид сбросил скорость, сворачивая на стоянку перед магазином.
— Давай по-быстрому здесь управимся.
Когда Иверев складывал в багажник многочисленные пакеты, Арвид спросил недоуменно:
— Зачем столько?
— Вечером праздник устроим, а ночью уходить надо.
— Как уходить будем?
— В горы.
— ?
— В горах лишних глаз меньше, и закона тоже. На машине до Туманчи доедем, оттуда нас заберут. Только потом надо машину твою надёжно убрать, нам стрелочки за собой чертить ни к чему, не в казаков-разбойников играем.
— В ущелье сбрасывать или топить нельзя.
— Ну, это ясно, вверху ни одни только птички летают, сверху её быстренько найдут. Я тут от нечего делать поосмотрелся. В Солнечном привокзальную площадь братки на контроле держат. Там твоей машине быстро ноги приделают. А уж концы они расстараются спрятать, как для себя. И они это умеют.
— Кто из Туманчи в Солнечный перегонит? У меня есть друг, сослуживец, но…
— Ты прав, парня подставлять не будем. Попросим Олега, он человека пришлёт.
Они уже подъезжали к дому, когда Иверев спросил:
— Ксеня про Центр знает?
Арвид отрицательно качнул головой.
— О, отец твой дома уже, — проговорил Иверев, увидев старого Асниса, выходящего им навстречу. — Отлично. Если доверишь с ним я объяснюсь.
— Давай, — согласился Арвид. — Мне и с Ксеней мало не покажется. Только знаешь… хоть «профессию» мою до конца не раскрывай.
Инструктор помог Aрвиду внести в дом покупки.
— Ксюша, — сказал он Ксени, удивленной их обилием, — я скоро вернусь и буду помогать готовить праздничный ужин! К омарам без меня никто не прикасается, договорились? Я такой салат знаю — пальчики оближите!
Арвид и Ксения остались одни. Арвид подошёл, забрал пакеты из рук, не глядя, положил на стол. Бережно взял в ладони ее лицо, молча ласкал глазами, потом склонился медленно, прикоснулся губами к ее губам. Обнял, прижал к себе, опустил лицо в легкие волосы.
Она замерла, потом с усталой обреченностью выговорила ему в плечо:
— А я просила Бога, чтобы пронесло… Выходит, он не пожалел нас.
— Ксю… погоди… Может быть, наоборот, он услышал твою просьбу.
— Зачем пришёл этот человек? Кто он?
— Он мой бывший инструктор, я сказал. Сейчас ему нужна моя помощь.
— Ты уезжаешь?! — испуганно вскинула голову Ксюша. — С ним?
— Никуда я от тебя не уезжаю. По крайней мере не сейчас. Послушай меня, ладно?
Она отстранилась, тревожно заглянула в глаза.
— Арвид… Что-то случилось… Ты — другой…
— Ксюша, родная. Для тебя я всегда один и тот же. Просто Матвею нужна моя помощь. Но это только одна сторона. Он нам нужен в гораздо большей степени, чем я ему. Это нам нужна помощь.
— Зачем?! Что случилось? — испуганно повторила она.
— Пока ничего.
Он усадил её на диван, сел рядом.
— Я бы очень хотел, чтобы ты никогда не узнала обо мне некоторых вещёй. Увы, не получается. Помнишь, Олег упрекал, что я исчез надолго, не писал, не звонил. Дело в том, что сначала оказался я в одном учебном центре. Потом делал, чему научили. А с конторой той я подписал контракт. Среди обязательств было одно… я обязан был отказаться от своего прошлого. А главное моё прошлое на тот день — отец и брат. Я подписался, что забуду о их существовании. Там ещё много чего было, в контракте. Ну вот ещё такое: я становился собственностью конторы до конца жизни.
— Но почему?! Зачем?!
— Погоди, Ксюша, не перебивай. Сложилось так. И несколько лет я честно делал то, на что подписался, играл по их правилам, а потом… Не знаю… может, устал. Просто подпёрло, как захотел увидеть своих. В общем, решил сбегать в самоволку. Всё подготовил, просчитал, предусмотрел. Только тебя не предусмотрел. Но всё равно, я и потом делал всё, чтоб не всплыло нарушение контракта. Ну, были, к примеру, контрольные точки. Это в определённые дни я должен был отправлять переводы в Центр, типа за выполненную работу. Ещё были некоторые условия. Но потом, когда случилось… то, что случилось… я не смог дальше шифроваться. Тогда Центр отправил контролёра и всё открылось. Сейчас меня ищут, идут по моим следам. В Приюте были, в вашем городе. Матвей опередил их, но ищейки где-то близко. Поэтому мы должны уехать, все.
— Куда нам ехать?
— Матвей знает. Он приехал предупредить и помочь.
— Да что это за Центр такой? Что за ужасный контракт? Что ты для них делаешь? Кто ты?
Он взял её руку. Молчал.
— Арвид…
Подняв голову, он посмотрел ей в глаза.
— Я наёмный убийца.
Она качнулась от него.
— Я больше не хочу им быть.
— Господи… Господи… — Ксения прижала к губам тыльную сторону ладони, будто заслонилась от него.
— Я не имел права втягивать тебя… Я и не хотел. После «Приюта» поклялся себе, что встреч больше не будет, хотел уехать. Сам не знаю, почему не уехал. Будто не пускало что. А потом… потом стало невозможно уехать.
— Ты говорил — телохранитель… — непослушными губами пролепетала Ксения.
— Это часть правды. Сейчас ты знаешь всю правду. И теперь я говорю тебе… если захочешь уйти от меня… Теперь я тебя отпущу. Это будет правильно.
Она подняла голову, смотрела растерянно и жалобно. Потом смысл слов его дошёл до её сознания, глаза наполнились слезами и болью. Едва слышно проговорила:
— Без тебя?.. Куда я без тебя?..
Прижалась лицом к его груди и тихо, бессильно заплакала.
— Всё будет хорошо, Ксю, — тихо говорил Арвид, гладя её волосы. — Верь мне. И мы не одни. Матвей с нами.
— А он откуда знает про этот центр? — поспешно подняла Ксеня заплаканное лицо.
— Он работает там.
— Господи… он оттуда?! — испуганно спросила Ксеня.
— Он был моим инструктором в Центре.
Она ничего не сказала, только прикусила губу. Вдруг опять вскинула глаза на Арвида.
— А отец? Он знал?
— Теперь знает. Матвей рассказал.
Раздался короткий стук в дверь, и сразу же вошёл Иверев.
— Ребята, вы мне мою бесцеремонность простите, но я думаю, уже всё ясно. А драматизировать, затягивать это дело не стоит. Давайте-ка лучше ужин готовить! Мне не терпится заняться всей этой вкуснятиной! Ксеня, ты знаешь уже, что Арвид обожает лук чистить? И мелко-мелко его резать.
— Это с чего это?! — удивился Арвид.
— Мы раскроем все твои тайны! — зловещё пообещал Матвей.
— У нас тут деспотизм что ли?
— Какой такой деспотизм? Вай, зачем такое слово говоришь! Простой террор, не видишь?!
Ксения улыбнулась сквозь слёзы. Волей-неволей, но Матвей заставил её втянуться в затеянную им суету. Его балагурство, лёгкая болтовня ни о чём не давали задуматься, погрузиться в себя, в считанные минут он нашёл дело всем. Стукнул в смежную стену, вызвал старого Асниса и тоже привлёк к общественно-полезным работам. Игнорируя их состояние, Матвей настойчиво вовлекал в разговор и Ксеню, и старика Асниса, не оставляя их один на один с тяжёлыми раздумьями. Он сумел-таки вызвать на их лицах улыбки, переломил гнетущую атмосферу и наполнил её ощущением необычности этого вечера.
А стол получился отменным! Такого стола стены дома за многие годы, пожалуй, ни разу не видели. Дорогие, экзотические яства, фрукты, вино, белая скатерть, хрусталь, свечи! В первом же тосте Иверев сообщил, что праздничный ужин устроен в честь Ксении и Арвида. Ксеня скоро поняла, что Матвей знает о них всё. Её бросало то в жар, то в холод. Но слова Матвея оставались на тонкой грани деликатности, бережного сочувствия. И у неё вскоре возникло чувство благодарности к нему, и — что уж совсем странно — ощущение близкого человека, которому можно без опаски довериться. Но если инструктор и использовал в тот вечер свои психологические приёмы, то бескорыстно и искренне.
Арвид, по природе своей сдержанный и малословный, тоже умел быть таким компанейским, общительным, обаятельным. При необходимости. Но это было насилие над его природой. Да и не любил он болтунов. Теперь же он с внутренним одобрением смотрел на Иверева, чувствуя, как стараниями того освобождаются от тревоги и напряжения дорогие ему люди.
Отец был выбит из устоявшейся обыденности разговором с Матвеем и необходимостью срываться из родного дома, где прошла большая часть жизни. К тому же, необходимости этой он ещё и не мог осознать. И Арвиду больно было видеть растерянность в глазах отца, болезненное непонимание. И он хотел сказать что-то такое, отчего исчез бы из его глаз то ли немой вопрос, то ли упрек. Но уже не было ни времени, ни возможности. Хватило его только на два тихих слова: «Прости, отец».
За столом Иверев не боялся заговорить о том, о чём Арвиду было бы говорить трудно, не боялся прикасаться к больному. Но подавал он это, как под анестезией. И грядущая неизвестность уже не так пугала, и сердце перестало ныть тоскливо в предчувствие беды. Появилась уверенность в себе, в своих силах. Теперь они все четверо могли спокойно обсуждать предстоящее. И Арвид вдруг увидел огонек азарта в обычно потухших глазах отца, и распрямились плечи, казалось навек ссутуленные. «Эй, старик! — удивленно подумал он. — Да ты никакой не старик! Ведь только-только за шестьдесят! Что ж ты хоронил-то себя всю жизнь, всю жизнь стариком казался?!»
— А дом всё-таки жалко на произвол бросать, утварь всю. Разгромят, изгадят, — вздохнул отец.
— Это понятно, Мартин. Но сейчас не об утвари, о дорогих тебе людях думать надо.
— Отдай дом Григорию, отец. Он в такой развалюхе с детьми теснится. Будешь знать, что не бросил, в хорошие руки отдал.
— Да что же ты меня раньше не надоумил, сын?! Мы бы ещё успели всё по закону оформить!
— Ты, Мартин, погоди. Это бы вряд ли…
— Григорию про нас лучше поменьше знать, отец. Для него лучше. А ему письмо оставим, пусть заходит в дом. Что до закона, с этим потом разберёмся, не к спеху. На первых порах, если и спросят, скажет, что снял дом, квартирует с семьей.
— Ладно, всё равно, хорошо это ты придумал, с Григорием. Пиши письмо.
Иверев посмотрел на Арвида, хотел что-то сказать, но только хмыкнул:
— Учёного учить, только портить!
Негромкое урчание мотора не потревожило глубокий сон тёмной, ночной улицы. Машина ненадолго притормозила у низенького, придавленного крышей домишка.
Днём, заглянув в почтовый ящик, жена бывшего подчинённого Арвида, весёлого связиста Гошки из разведроты спецназа, вынет странный конверт. На нём не будет ни почтового штемпеля, ни даже адреса, одно лишь слово: «Григорию». Оробев отчего-то, Алёна будет ждать мужа, не вскрывая конверт, только нащупает сквозь бумагу связку ключей.
Вечером Гошка прочтет: «Григорий, мне неожиданно и срочно надо уезжать. Увожу отца и Ксению, сюда больше не вернёмся. Отец хочет оставить дом тебе. Насчёт бумаг — что-нибудь придумаем позже, но координат своих я тебе не дам. К тебе могут скоро прийти, про меня спрашивать. Можешь им это письмо показать. Гости — люди слишком уж серьезные. Так что ты с ними поосторожнее, не петушись. В дом хоть завтра заходите, но из осторожности можешь чуть подождать. Если что из вещёй в доме вам не нужно — выброси, не храни. Всего. Арвид.»
Гошка будет долго сидеть, зажав ключи в кулаке. «Эх, старлей… Что ж ты так…» — пробормочет он. Сынишка ткнётся в колени.
— Папа, ты что ли с кем разговариваешь?
Он проведёт ладонью по белой головёнке, потрёт подбородок.
— Алёнка, дай-ка я водки выпью. У нас с тобой теперь замечательный дом имеется. Только вот старлея моего он мне никак не заменит…