Крёз вынул из пачки сигарету, прикурил.
— Глебов времени не терял, этот голубь мира ещё остыть не успел, а он уже принял все меры, какие только были возможны, — Крёз прищурился от дыма, помахал рукой, разгоняя его. — К моему приезду было известно немало. Здесь документы того парня, — положил он перед Арвидом небольшой пластиковый пакет, — ну и все бумаги, которые у него нашлись. Кое-какие записки, телефоны. Ты с этим лучше меня разберешься. Ещё кассета. Наш разговор с Виталием и ещё одним господином. Александр, толковый малый, помог Глебову всё там подчистить. Вот, собственно, всё. Осталось два белых пятна. Первое — насколько Шерхан в курсе событий? Второе — парень арендовал у хозяина отеля ксерокс и начал размножать фотографии ещё до того, как пришёл к Ольге. Почему?
— Сам говоришь, Шерхан — натура подлая. Придумал гадость — сначала деньги взять, а потом всё равно компромат использовать, — сказал Матвей.
— Возможно, — кивнул Крёз. — Но что-то не вяжется. Он совсем не дурак, в двери не войдёт, пока выходы не просчитает. Он понимал, что ни Глебов, ни я ему бы этого не простили. Деньги — ещё куда ни шло, это вроде сам согласился, отдал добровольно-принудительно. Но такое… На мне он уже обжёгся один раз, а при его осторожности два раза в костёр наступить… — Крёз покачал головой. — Глебова тоже хорошо знает. Сильно не вяжется. Ладно, Бог даст, узнаем. Ты Арвид, после завтрака можешь здесь располагаться. Если что понадобится, скажешь. А теперь идёмте, нас уже заждались.
После завтрака каждый нашёл себе занятие. Хозяин сказал, что собирается заняться ульями — дикие пчёлы уже выбрались, согретые весенним солнцем. И старший Аснис попросился в помощники. Евдокимов предложил Ксении отправиться с ним в город, самой выбрать книги, видеокассеты, музыкальные записи, чтобы было чем скоротать время в лесной глуши. Ну и вообще, купить всё, что ей необходимо.
— О, это вы отлично придумали! — обрадовался Арвид, озабоченный тем, что уже не принадлежит Ксение безраздельно. — Правда, Ксюша, займись этим.
— А ты не можешь поехать с нами?
— Извини, Ксю, я сейчас буду занят.
Арвиду совсем не хотелось светиться в городе. Бережёного Бог бережёт, а всяких нелепых, досадных, невероятных случайностей в реальной жизни происходит гораздо больше, чем в книжках. Фантазёрка-жизнь не боится, что ей бросят со снисходительным презрением: «Ну, завралась!», и обвинят в потере чувства меры.
— Ксана, да вы никак боитесь, что заскучаете со мной?
— Ну что вы, Олег Михайлович. И в мыслях не было.
— Да вы только скажите, я и фокусы могу, и стихи читать.
— А крестиком вышивать можете? — рассмеялась Ксюша.
— Крестиком? — озадачился Крёз и отчаянно махнул рукой: — А, гулять, так на все — могу!
Им предстояло работать вдвоём, это осложняло дело. Если бы Арвиду надо было думать только о себе, ему бы и в голову не пришло начинать работу с чистого листа бумаги. При взгляде на него Арвид прямо услышал голос ехидного, въедливого преподавателя: «Делать записи? Избави вас Бог, молодой человек. Разве что архив для будущих мемуаров решите составить. Но, уверяю, до мемуаров вы, в таком разе, не доживёте. Сильно не доживёте». Похоже, он умел внушить ученикам нечто вроде фобии к белой бумаге, на которую так и просились подлые записи.
Но сейчас Арвид сидел и смотрел, как Матвей вносит на лист пункт за пунктом — так легче было сконцентрироваться и ничего не упустить. Они шли вдвоём, и въевшийся в сознание стереотип мышления одиночки сильно мешал. Хотя каждый из них пойдёт своей дорогой и будет разрабатывать свою линию. А пересекутся они в самом конце. Вот это пересечение и должно произойти тютелька в тютельку. Тут надо быть метким стрелком, вроде знаменитого Теля: суметь расщепить своим выстрелом чужую стрелу.
— Получается, что нам всё же придётся координировать свои действия, — задумчиво сказал Иверев. — Без этого никак.
— Ну, раз никак, давай продумаем систему связи.
— Связь… Связь… Чёрт! Как не хочется этот допуск на авось пронесёт делать. Не люблю я эти факторы риска. В одном месте слабину допустишь, в другом… Оно там и рвётся, где тонко.
— Ну, давай.
— Что давать?
— Резюме. У тебя, похоже, заготовлен какой-то крутой вариант? Связь без связи? Может, у вас там уже телепатов готовят, и ты меня скоренько этому делу обучишь?
— Про телепатов пока не знаю, а вот ты случайно не слышал про одну совершенно фантастическую штучку? «СС-2» рабочее название — спутниковая связь, типа, двусторонняя. Но название так, туман, тут про главную изюмину умалчивается — защита от перехвата у неё совершенно уникальная. Штука эта снимает биоэнергетические характеристики пользователя, — у неё такой сканер есть, и эта информация идёт в память. После этого никто посторонний не может ничего перехватить — надо каждый раз подтверждать эти самые показатели. Если они не идентифицируются с теми, что в памяти, ничего не получишь и не отправишь.
— А ты уверен, что не в фантастической книжке это вычитал?
— Не, не в фантастической. Правда, их существует всего ничего — демонстрационные образцы. Давай озадачим Крёза — а вдруг! Я предполагаю, в каком «ящике» такие умельцы водятся, а связи у Крёза — нам такие не снились.
— У нас не так много времени.
— Ну, мы тоже не завтра уходим. Пока своими делами занимаемся, он пусть погрызёт эту задачку.
— А эти штуки не стационарные? После всех хлопот доставят Крёзу два шкафа.
— Нет, точно портативные.
И Матвей записал следующим пунктом: «Шкафы».
Поздно ночью Евдокимов позвонил Виталию.
— Как у вас?
— Твоими молитвами.
— Похоже наш знакомый до сих пор не ворохнулся. Дай Бог, чтоб и дальше так. Ты всё же остерегайся.
— При каждой овечке по пастуху.
Крёз рассмеялся:
— Скажи спасибо, что твои овечки тебя не слышат!
— Спасибо.
— На здоровье. А я бы пожизненно при них пастухов оставил. Они у тебя… особой породы. Алёша что?
— Уже на корте прыгает, пробует руку разрабатывать.
— А молодожён?
— Светлый луч в тёмном царстве. Это надо видеть, не расскажешь. Ходит важный такой, глава семьи — не подступишься. А глаза как у мальчишки влюблённого, того и глади вприпрыжку побежит. Анютка вообще парит где-то, земли не касается.
— Я тоже рад за них, очень. Так и передай. А какого я парня тебе нашёл, Глебов! Это что-то! Виртуоз, уникум. Я в своё время таких даже придумать не мог, не то что в помощниках иметь. Но про него — всё, ни слова больше.
— Спасибо тебе Крёз. Спасибо, что ты у нас есть. Мне без тебя тяжко бы пришлось.
— А то! Ладно, спать пойду. Кире Ясной привет передавай.
— Передам.
— Не забудешь? Смотри, передай!
Положив трубку, Крёз откинулся затылком на спинку большого рыхлого кресла и долго сидел так. Потом вздохнул, встал, будто стряхнул с себя что-то, и стал расстегивать пуговицы рубашки.
Несколько часов езды от сто лицы суверенного государства, и такси въехало в небольшой городок. Именно здесь находилась улица и дом, где жил, а возможно, был только прописан неудачливый «голубь» Шерхана. Арвид смотрел в окно с любопытством человека, впервые оказавшегося в чужом городе. Было жарко, но вдоль дорог, как Армия спасения, выстроились высокие деревья. Их мощные кроны почти смыкались над неширокими улицами, и зелёная арка сберегала драгоценную прохладу, отражая раскалённые стрелы лучей. Зелень была уже по-летнему обильной, но ещё по-весеннему свежей. Почти скрытые ею, убегали назад строения типично среднеазиатской архитектуры. Здесь не было широких плоскостей стен. Множество выступов и ниш создавали обилие теней. Часто роль стены выполняли ажурные решётки, пчелиные соты, чьи ячейки позволяли свободно разгуливать освежающим сквознячкам.
Пока ещё полноводные арыки текли вдоль улиц в бетонных руслах, в них увлечённо плескались смуглые, черноголовые пацанята.
Время подходило к полудню, солнце раскалялось всё больше, поэтому людей на улицах было немного. Изредка попадались на глаза пешеходы. Женщины были одеты в пестрые свободные платья, сшитые безо всяких портняжных излишеств. Мужчин же в числе прохожих почти не было, они коротали часы жары в чайханах, укрытых в пышной зелени.
Такси вынырнуло из тени на залитую солнцем небольшую площадь, и остановилось. Арвид расплатился с водителем непривычной «национальной валютой» и остался один. Окинув взглядом фасад здания, он вскинул на плечо ремень своей дорожной сумки и вошёл в вестибюль. Ровно гудели кондиционеры, и против уличной жары здесь было на удивление прохладно. Спустя десять минут он был в номере, который на несколько дней должен был приютить его. Первым делом он сбросил рубашку и на полную мощность открыл холодный душ. Некоторое время спустя он вышёл из своей комнаты и уверенно направился к кабинету администратора.
Двери открыл без стука, шагнул через порог и ошёломлённо замер.
— Простите, леди… Вы — администратор?
— Да, — женщина за столом ответила сухо, и взгляд её был не особо приветливым, а точнее — совсем не приветливым.
Арвид глянул на бутылку коньяка в своей руке и быстро сунул её за спину.
— Ради Бога, простите ещё раз.
Пятясь, он ретировался из кабинета. Но не насовсем. Не прошло и пятнадцати минут, он корректно постучал и вошёл к строгой администраторше. Теперь в ошёломлении оказалась она. Женщина даже не сразу поняла, что это тот же самый человек, который вломился к ней несколько минут назад с бутылкой в руках. Да и мудрено было узнать. Полурасстегнутую рубашку и спортивные брюки сменил безукоризненно сидящий светлый костюм-тройка. Вместо взлохмаченных мокрых волос, небрежно расчесанных пятерней, — аккуратная модная прическа. Новенькая рубашка, элегантный галстук… Это был вообще другой человек, с таким нельзя было говорить прежним тоном и смотреть неприветливыми глазами.
— Вы позволите войти?
— Да, разумеется…
— Шёл познакомиться с хозяином этого заведения, и совсем не был готов к такому приятному сюрпризу! — обаятельно улыбнулся Арвид.
Он говорил неправду. Кабинет администратора он высмотрел, проходя к себе в номер. И услышал за дверями голос. Властный, распорядительный женский голос мог принадлежать только хозяйке. И свой костюм из немнущейся ткани, много раз его выручавший, он приготовил заранее, до выхода из номера.
— А ведь мог бы догадаться! Я по гостиницам больше, чем дома. И знаете, что заметил? Если администратор женщина, в этом казённом заведении совсем иная атмосфера, какой-то особый уют. Мужчина может быть строгим, пробивным, прислугу вышколить может. Но этого особого домашнего тепла никогда не создаст.
Глаза женщина совсем помягчели, Арвид понял, что комплимент его лёг в благодатную почву.
— Ах, так вы наш гость! Я не поняла сразу… И… что? Может быть, в номере не всё в порядке?
Она не могла понять, чего всё же хочет этот человек.
— Нет-нет, всё отлично! Номер очень уютный, у вас здесь мило. Но я в вашем городе совсем чужой, хотелось хоть с кем-то познакомиться. Вот и пошёл к хозяину… А попал к хозяйке! Вы уж простите мою бесцеремонность, и позвольте презентовать вам маленькую безделицу.
Арвид вытащил из своего пакета пёструю блестящую коробку и извлёк из неё птицу. Нарядные перышки были тщательно подобраны и искусно уложены одно к одному, живым блеском светился глаз-бусинка. Арвид щёлкнул рычажком в ветке-подставке и поставил подарок на стол перед женщиной.
— Ну что вы! — заговорила хозяйка. — Уберите обратно!
Птица отреагировала на звук голоса и смешно затрясла пушистым хохолком на голове и хвостиком, мелодично зачирикала.
Женщина удивлённо замолчала, потом всплеснула руками:
— Какая прелесть! Ох, кажется я не удержусь и приму ваш подарок! Завтра у дочурки день рождения, я подарю ей эту забавную игрушку.
— И всякий раз, как она запоёт, вы вспомните недотёпу-постояльца.
Женщина внимательно посмотрела на него.
— Недотепу? — покачала головой. — Вот уж нет. — Она снова перевела взгляд на игрушку. — Штучка действительно, очень милая. Искренне спасибо.
— Безделица, и благодарности не стоит, — махнул рукой Арвид.
— Да вы присаживайтесь. По делам к нам? Кто вы?
— Олег Привалов, купец. Покупаю, продаю. Маленькое дело хочу начать, ищу сырье.
Через час Арвид располагал достаточной информацией о городе и окрестностях, об особенностях местного хозяйствования, узнал некоторые имена. Теперь он мог любому повторить байку, рассказанную хозяйке гостиницы, при этом не рисковал попасть впросак, вдаваясь в детали и цели своего предприятия.
— Так вы к нам совсем не на долго? — уже разочарованно спросила администраторша.
— Поживу несколько дней, осмотрюсь, а там видно будет.
Осматривался Арвид весьма активно.
Это был всего лишь транзитный городок по дороге к его цели. Арвид предполагал остановиться в нём на короткое время и выкачать из него как можно больше информации. Разумеется, любой разведчик, оказавшись вблизи вражеского лагеря, в заведомо опасном окружении, предпочёл бы стать невидимкой. Или, по крайней мере, похожим на него. Арвиду об этом и мечтать не приходилось. Среди людей азиатского типа он, со своей ярко выраженной европейской внешностью, был так же мало заметен, как белая ворона в чёрной стае. Он мог с успехом изменить свой социальный статус: тогда под любой одежкой в нём безошибочно распознали бы рафинированного аристократа с изысканными вкусами, но тут же, завернув за угол, он с успехом превратился бы в жалкого, трясущегося бомжа в последней стадии алкоголизма. Он мог бы даже пол сменить. Но национальный тип внешности — только с активным гримом, что в повседневной жизни было неприемлемо.
Арвид был уверен, что в этом средненьком по величине городке, его, белую ворону, уже десяток раз выхватил цепкий, заинтересованный взгляд, что, если он будет непонятен здешним аборигенам, церемониться с ним не станут — завтра, если не сегодня, он окажется перед кем-то, кто задаст вопросы. Шерхан? Нет, конечно! Шерхан, если он обитает поблизости, небожитель местный, ему копошение тлей не интересно. С Арвидом разберутся ещё до того, как Шерхану станет о нём известно. Но на этом этапе Арвид не собирался никому осложнять жизнь, тем более себе, поэтому выбрал единственно приемлемую линию поведения — вот он я, весь на виду. Купеческие хождения за три моря не я придумал, и даже не Афанасий Никитин.
И он напропалую заводил знакомства, стал олицетворением общительности. Не прошло и двух дней, а с ним уже раскланивались на улице, продавец на рынке радостно окликал его по имени, в ресторане он приятельски махал рукой официантам. При этом такая коммуникабельность была не в тягость флегматичному молчуну — Арвид жил в том образе, который был сейчас нужен. Он быстро располагал к себе людей, проявляя к ним искренний интерес, к их жизни, к делам — знаменитый Жиглов смело мог бы зачислить Арвида Асниса в свои последователи.
Человеку интересен тот собеседник, который терпеливо выслушивает его словоизлияния, не перебивает, чтобы загрузить нечаянного слушателя историей собственной жизни и собственными проблемами. Человеку так нравится говорить о себе, любимом, пожаловаться, излить душу. И очень мало кто действительно умеет выслушать, искренне посочувствовать, не усмехнувшись про себя над чужими откровениями. В данном случае Арвида к этому драгоценному меньшинству и причисляли. Собеседники его не давали себе отчета в том, что он, собственно, ничего о себе и не сообщал. Это они, умело направляемые, вели разговор в том русле, которое как бы пунктиром прокладывал для них Арвид. Говорили много, не подозревая, что их болтовня просеивается сквозь сито анализа и весьма специфического интереса. При этом Арвид оставался тактичным, деликатным, не допускал раздражающих промахов, какие обычно делают люди, выросшие в совершенно ином бытовом укладе, воспитанные в других традициях. Как могли знать новые знакомые Арвида, что особенности их национального быта — в числе других — он прилежно изучал, на зачетах разрабатывал схемы поведения с людьми, разнящимися возрастом, полом, социальным статусом и прочее, сходных одним — национальным менталитетом.
Арвид продолжал активно придерживаться линии поведения «ищу сырьё». Он и в самом деле, искал встреч с серьёзными деловыми людьми. Из официальных кабинетов деловой разговор скоро и естественно перемещался в зал приличного ресторана. Нередко следовало встречное приглашение — серьёзного, внушающего уважение человека всегда приятно принять в своём доме. И полезно. Настоящего хозяина по всему видно. Одно удовольствие иметь с таким партнёрские связи.
Новоявленные князьки нисколько не теряли своей восточной хитрости оттого, что возродились на рубеже третьего тысячелетия. Вон как парень в дело своё до тонкостей вгрызается. Свой, свой человек. Ясно, что не однодневка. Такого грех упускать. И поощряли его интерес, с исчерпывающей полнотой старались отвечать на вопросы. На Востоке знают цену хорошей беседе, и знают, как редко встречается умный застольный собеседник. А уж коль встретился — умеют получить от этого удовольствие. И часами просиживали с гостем в тенистых садах за каменными дувалами, щедро раскидывая перед ним богатые столы и дастарханы. О чём только не было говорено в те часы.
В один из вечеров Арвид отправился в знакомый ресторан. Он коротал здесь уже ни первый вечер. И каждый из них вносил свой штрих в картину, которую рисовали многие, сами о том не подозревая.
Арвид заявился в ресторан довольно рано, когда зал ещё был полупустым. Посидел наедине с бутылкой коньяка, прилично опустошил её, потом позвал одного из официантов.
— Ты знаешь, я вот сколько уже смотрю — русских в этих краях совсем, считай, не осталось. Грустно. Посиди со мной, — попросил он, — про себя расскажи. Ты вот не уезжаешь отсюда. Мне интересно — почему? Давай посидим, поговорим, как белые люди.
— Я бы с удовольствием, да нельзя. Я ж на работе.
— Саша, да брось ты! Ну сделай душе приятное. Может, у меня день рождения сегодня? Выпей со мной.
— Правда день рождения? Я от всего сердца поздравляю, но не обижайся, Олег, — компанию составить не могу. Завтра же выпрут на улицу.
— Хозяин? А где он? Считай, он уже с огромным удовольствием дал тебе выходной на весь вечер!
Арвид прошёл через зал — походка его однозначно свидетельствовала, куда исчез коньяк из бутылки. Он скрылся в недрах подсобок и, вернувшись вскоре, позвал:
— Бросай этот поднос к чёртовой матери. Сейчас тебя девочка с кухни заменит. Иди сюда, Саня, свободный человек!
В зал вышёл хозяин, коротко перемолвился с официантом, дружески улыбнулся Арвиду.
— Что ты с ним сделал? — с интересом спросил Александр, подсаживаясь к столу.
— А-а, — махнул Арвид рукой. — Интересно, что ли, тебе знать, во сколько он тебя оценил?
— Честно сказать — интересно.
— Не скажу. Ты лучше давай, закажи всего побольше, чтоб не скучно было. Лучше меня знаешь, что у вас там съедобно.
— Зачем заказывать? Я принесу, — привстал Александр.
— Саш, ты сиди и не дёргайся. Будем сидеть, как белые люди. И вообще, торопишься ты или как? Расслабься.
Александр засмеялся:
— Ладно, давай расслабимся. А торопиться мне некуда, я сейчас временно холостой.
— Вот видишь, как всё хорошо, прям покатило нам. И давай за это выпьем. Хоть какое-то удовольствие поиметь от этих хрустяшек. А то пашешь за них, как ишак…
Сосед Арвида опять рассмеялся:
— На ишаках не пашут!
— Да? — озадаченно посмотрел на него Арвид. — Не-е. Ты просто не видел таких ишаков. Вот, можешь смотреть.
Сегодняшний вечер расписал роли так, что Арвиду досталась роль рубахи-парня, которому приспичило отвести душеньку. И Арвид вдохновенно вёл свою роль. Не забывая с усердием расслаблять своего, отнюдь не случайного сотрапезника. Тот заметно пьянел, довольный шикарным дармовым ужином, а ещё более — самим Арвидом, его лёгкой болтовнёй и щедростью. Покатываясь со смеху над анекдотом или остроумной репликой, он пытался запихнуть их в какой-нибудь уголок памяти, чтобы блеснуть при случае, но, одурманенный приличной дозой принятого, от души расхохотавшись в очередной раз, тут же их забывал.
Может быть, он протрезвел бы, скажи ему кто, что человек напротив вовсе не рубаха-парень, что он собран, сконцентрирован, трезв.
Пока что в режиссуре вечера никаких нестыковок не произошло. Действующие лица появлялись вовремя, будто заранее были посвящены в планы Арвида. Александр плавно доходил до кондиции.
Ещё некоторое время спустя около одного из сто ликов вспыхнуло нечто вроде перепалки, и это был хороший повод завести разговор об этих завсегдатаях ресторана, которых обслуживали с подчёркнутой готовностью. Они же вели себя по-хозяйски, да, скорее всего, таковыми и являлись. У Арвида никаких контактов с ними не было, вероятно благодаря тому, что впервые он появился здесь с солидным, уважаемым человеком, имевшим в городе немалый вес и авторитет. Поэтому дело ограничилось тем, что за Арвидом весь вечер наблюдали со стороны.
— Саня, что это за парнишки? — кивнул на них Арвид. — Я уже не первый вечер за ними смотрю.
— Какие? А-а… Хочешь, по-правде скажу? Паразиты это. Их бы всех, как вшей, ногтём бы передавить.
— Чего ты их так? Обидели тебя они?
— Меня? — вроде бы удивился Александр. И, опустив голову, помотал ею: — Меня — нет. Но всё равно — паразиты.
— Из новых что ли? Хозяева жизни?
— Они — хозяева? — хмыкнул Александр. — Это они тут хозяева. А перед… Шестёрки это. Паразиты и шестёрки.
— Так уж и шестерки! — усомнился Арвид.
— Да перед Рустамом?! — шёпотом воскликнул официант. — Глядеть противно!
— Это который? — мельком глянул в сторону Арвид.
— Ну ты даёшь! — развеселился Саня. — Захотел его в этом задрипаном ресторане увидеть. Это же… Чш-ш-ш, — он приставил палец к губам, не очень уверенно обнаруживая их местонахождение.
— Чш-ш-ш, — заговорщицки поддержал его Арвид. — Тогда лучше выпьем.
— Давай. Только меня развезло-о-о…
— А мы сейчас на свежий воздух. Духота здесь.
Арвид расплатился и, помогая Александру скоординировать движения, прихватил со стола недопитую бутылку коньяка.
Когда они выбрались на улицу, в душную темноту южной ночи, Арвид спросил:
— Где продолжим безобразие?
— Теперь ко мне! — мотнул Александр головой, уверенный, наверно, что это усилило неоспоримость его слов. — Я тебе сказал, что холостой щас? Жена уехала в гости к своим, в Россию.
— Тогда заскочим в магазин, базой под безобразия затаримся.
Шурик хохотнул.
— Ага! Затаримся под безобразия! Ты классный мужик, Олега! Момент! Я такси словлю.
— Да у меня машина.
— Не, Олега, ты пьяный, — хлопнул Шурик Арвида по плечу.
— Да мы потихоньку, пешочком.
— Пешочком? — Александру показалось это ужасно смешно, и он опять расхохотался. — Пешочком на машине — пойдёт!
Уже в машине Арвид предложил:
— Ты выпей ещё, за меня и за себя, — и протянул начатую бутылку, прихваченную из ресторана.
— Не, мне пока хватит, за себя я не буду, а за тебя — обязан. Щас хорошие люди редко попадаются, а вот дерьма всякого…
— Да, про дерьмо, кстати. Так что это за кадр у вас? Рустам что ли?
— Точно, кадр. Тот ещё. Ты, Олега, всуе имя это не упоминай.
— Чего так?
— Опасно.
— Понял, не дурак. Но сейчас-то никто нас не слышит — расскажи, интересно.
— Ладно, тебе — расскажу, — Саня опять хлебнул из бутылки. — А то вдруг ещё у кого спросить надумаешь. Не спрашивай ни у кого больше, тут места дикие, закона нету. Хотя вру, вот Рустам — закон и есть. Суд и закон. А вообще-то, он недавно тут. Откуда взялся, я не знаю. Слышал, что из России откуда-то. Но я не спрашивал, не интересовался — здоровья лишнего нету.
— А живёт где, тоже не знаешь?
— Это все знают. Тут недалеко Дом Отдыха был, в горах, в Зелёной долине. Вот этот Дом Отдыха и есть дворец Рустама. Я тебе ещё вот что скажу, я даже был там один раз, — Александр начал вплывать в нужное русло. — У него тогда сын родился. Гостей понаехало! Хозяин мой, ну, у которого ты меня выкупил, предложил подработать — мне и ещё двоим парням. Я тогда не сильно ещё и знал, кто такой Рустам, какой такой Рустам, но бабки пообещали крутые. За два-три вечера срубить такие — я чо, дурной отказываться? Ой-ей, чего я там ни насмотрелся за три дня! В ресторане тоже всякое бывает, но по сравнению с тем… Первый день ещё так-сяк, а на второй в долину привезли девчушек молоденьких и ночью их вместо нас послали обслуживать гостей. Их совсем голенькими выпустили, ну и они… обслуживали… А гладиаторы? Ты про такое слышал? Побеждённого приканчивают, если гости захотят. Ага, они хотели. Там один тип был — директор молокозавода. Не знаю, как и назвать его… Он и у себя-то, такое творит… Каждый день ему наполняют молоком огромную ванну и привозят девочку нетронутую. И он с этим ребёнком в молоке купается, вытворяет, что хочет. Потом даёт ей деньги и отпускает. А молоко выкачивают, по бутылкам разливают и в магазины. Так вот он… — Официанта повело, сознание больше не контролировало его словоизвержение.
— Расскажи мне теперь, где это — Зелёная долина, — подправил Арвид. — Что видел, когда вас везли?
На мгновение в глазах Александра появилось что-то странное, но ответил он со всей обстоятельностью, на которую только был способен. Арвид задавал всё новые и новые вопросы. Он не сомневался, что официант выложит ему всё с полной готовностью и искренностью. Небольшая капсула, растворившись в коньяке, сделала его не способным включить тормоза или хотя бы осознать, что же он делает.
— А вот этого парня ты знаешь? — Арвид вынул из внутреннего кармана фото и включил в салоне свет.
— Сёмка это, — сказал Александр, едва глянув на фото. — Как не знать. Он из той же команды, что в ресторане была. Только он не часто приходил, вроде ему не по чину. У него квартира здесь, в городе, но он больше в долине, у хозяина. Тоже та ещё сволочь. Да у Рустама чем приближеннее, тем сволочнее. А я вообще-то давно уже Сёмку не видел.
— Хорошо, теперь я отвезу тебя домой.
Александра как будто выключили — он откинулся на спинку и закрыл глаза.
Уходя из квартиры крепко спящего официанта, Арвид не беспокоился о завтрашнем дне — с этой стороны ему ничто не грозило. Завтра утром хозяин проснётся приблизительно в том состоянии, когда держат перед собой вместо зеркала расчёску-массажку и сокрушаются: «Ох и рожа! А щетина-то, мама моя!» У него не возникнет никаких недоумений по поводу вчерашнего. Может, подосадует, что последнее воспоминание — как отхлебнул в машине из горлышка, — а дальнейшие события целиком вывалились из памяти. Ну, так что? Ну, перебрал. С кем не бывает? Зато как хорошо посидели.
Гладкая лента асфальта бежала через предгорья мимо пологих склонов. Изредка мелькали далёкие очертания приземистого жилья или тёмный силуэт пастуха на флегматичной низкорослой лошадке. Сзади осталась алая от цветущих тюльпанов степь, солнечные склоны взбегали всё круче. Ложбины между отлогими склонами стали, порой, походить на расщелины. Зелёный травяной ковёр рвали скальные обнажения. Чёрно-серые сколы камней холодно блестели на солнце. Дорога забиралась выше, петляла серпантином, лепилась к обрывистым откосам.
Вид на просторную тихую долину открывался внезапно, когда серая лента дороги перетекала через очередной хребёт и мимо густых диких зарослей плавно спускалась в цветущую равнину, хранимую монолитами гор. Они плотно обступали долину, укрывая её от холодных ветров, сберегали покой земного рая.
Добродушное солнце высоко висело в чистом небе, щедро поливая теплом и светом этот потаённый мир. Струи быстрой холодной речушки играли с солнечными зайчиками, журча и прыгая по гладким блестящим камням. Прелестный цветущий уголок можно было бы и впрямь назвать кусочком рая, но это впечатление портили блокпосты на дороге, глухая высокая стена вокруг жилого комплекса, аэродром на краю долины и сама стрела асфальта, рассекающая её зелёный покров.
Собственно жилой комплекс состоял из нескольких высоких строений сложной архитектуры, удивительно гармонично вписывающихся в окружающее пространство. Они сияли на солнце синими зеркальными стёклами и белоснежными стенами. Множество террас, открытые веранды, балконы, лоджии, галереи и сами стены были увиты плющом и розами. Цветы были всюду. Они свешивались из кашпо и больших кювет, закреплённых на стенах под большими окнами и с внешней стороны балконов и лоджий. Росли в больших горшках. Дивные каскады «цветопадов» стекали из огромных многоярусных вазонов. Здания, окружённые огромным роскошным садом, поднимались среди великолепных цветников и лужаек. Голубела вода бассейнов, над фонтанами вспыхивали радуги.
Долина давно, ещё лет тридцать назад, привлекла внимание своей живописностью, прекрасным климатом, рыбалкой и отличной охотой в окрестных горах. Сначала здесь выстроили небольшой Дом Отдыха для трудящегося люда. Но очень скоро его начала прибирать к рукам местная знать — облечённая хозяйственной, административной и партийной властью верхушка. Дом Отдыха стал перестраиваться, обрастать комфортом, постепенно всё здесь приводилось к уровню самого высокого класса — обстановка, прислуга, снабжение продуктами, кухня, оборудование.
Вокруг стал подниматься чудо-сад — благо микроклимат долины был как будто нарочно для этого создан, и целая команда талантливых садовников трудилась в нём не покладая рук. Прошло совсем мало времени, и огромные ароматные яблоки из сада уже соблазняли румяными боками и дарили непередаваемым вкусом, будто были пропитаны божественным нектаром. Налитые соком груши просвечивались на солнце. Тяжёлые гроздья янтарного, чёрного, зелёного винограда свешивались из ваз на столах. Бархатистые персики соперничали с нежной кожей юной красавицы, и были так же сладки. Апельсины, мандарины, клубника, ананасы, бананы. Для растений, что требовали особых условий и ухода, имелись огромные теплицы и оранжереи. Просторные оранжереи зимнего сада весь год снабжали отдыхающих самыми разнообразными фруктами и овощами. Что же касается самих отдыхающих… Естественно, стало жаль растрачивать всё это великолепие на чабанов и прочих работяг, которые едва ли и могли оценить его по достоинству. Со свиным-то рылом, да в калашный ряд. Возможности Дома Отдыха уже соответствовали потребностям самой избалованной земными благами элиты, вот она и пользовалась ими с присущей ей вкусом.
Чтобы дать возможность клиентам приехать на пару выходных дней и не терять времени на дорогу, устроили посадочную площадку, куда частенько стали опускаться лёгкие самолёты либо вертолёт.
Потом наступили новые, сложные, противоречивые времена. Но Дом Отдыха, который всё больше походил на дворцовый комплекс, вовсе не пришёл в упадок. Он продолжал сиять белыми стенами в глубине ухоженного сада, окружённый роскошными цветниками и фонтанами. Более того, он продолжал реконструироваться и благоустраиваться в соответствии с желаниями нового хозяина.
Сад всё так же холили садовники, техники бдили за состоянием коммуникаций, невидимые и неслышимые горничные наводили блеск в комнатах, чуть ли не на лету вылавливая соринки и пылинки, шеф-повар с командой трудился над изысканными блюдами — всё было почти как в старые добрые времена. Вот только штат охраны не шёл ни в какое сравнение с охраной прежних времен. Подступы к дому напоминали подступы к какому-то секретному объекту.
На шоссе, ведущем в долину, располагалось три военизированных поста. Устроены они были там, где миновать их незамеченным было невозможно. Первый стоял перед мостом через шумную порожистую речку. В другой раз от дороги до самых каменистых откосов дыбились бетонные конструкции, напоминавшие противотанковых ежей. Третий блок-пост находился перед въездом в ущелье, где дорога вползала в бутылочное горло, с двух сторон стиснутое обрывистыми склонами. На постах дежурили мрачные, подозрительные ребята. Один их вид: камуфляжные комбинезоны, высокие кованые берцы, а особенно короткоствольные автоматы, отбивали всякую охоту обращаться с ними по-свойски. Они останавливали и досматривали каждую машину. Останавливаться обязаны были все без исключения, даже сыновья хозяина.