Кирилл на удивление спокойно воспринял произошедшее. Он вел себя так, как будто давно знал, что такое случится, и был к нему готов. На слова: «придется тебя арестовать», только пожал могучими плечами:
— Давай, служивый. Работа у тебя такая. Куда идти-то?
Его могли отпустить. В понедельник следователь, в чье производство попало бы дело Кирилла, решил бы, сажать его или пусть до суда дома живет. Так нет же, закрыли в СИЗО, будто беглого рецидивиста словили, не дай боже теперь глаз с него спустить!
Следователь, Крылов Олег Евгеньевич, в селе появился года три назад. Получил квартиру, потом к нему приехала жена с шестилетней дочкой. Семья была обычная, жили тихо, спокойно, плохого о них никто ничего сказать не мог. Да и держались они несколько особнякам, не особо сближаясь с местными. Вот ему, Олегу Евгеньевичу Крылову и было поручено провести расследование того, что случилось в летнюю субботнюю ночь на глухой проселочной дороге.
Произошло же вот что. Поздней ночью возвращался домой в свою Кузьминку Мишаня, мужик лет пятидесяти, известный тамошний забулдыга. Да какой там мужик — метр с кепкой, тощий… Одно слово — «обмылок», как сказал как-то Кирилл о бригадире полеводов Семеныче. Жил Мишаня со старухой-матерью, пропивал ее пенсию, а если денег не давала, то и поколачивал. Был он когда-то женат, дочка народилась… А потом стал пить. Жена долго терпеть не стала — указала пьянице и бездельнику на дверь. Хоть жила она с дочкой в той же Кузьминке, но супруга бывшего близко на порог не пускала. Работать в совхозе Мишаня не желал, а так, сшибал бутылки — кому на покосе поможет, кому крышу поправит… Да мало ли на селе работы, особенно, когда полно вокруг одиноких баб да старух.
В тот злополучный день он взялся колоть дрова бабке из соседнего села. Часа не поработал, потребовал обедом накормить. Тут бабка оплошала — уступила работнику, налила сто грамм. Его моментом же и развезло на вчерашние дрожжи. Поглядела она, как он с топором шарашится, плюнула и спровадила работничка со двора. Думала — от греха подальше, чтоб себя же не покалечил, а оказалось… ах, да кабы знать, где беда караулит. Сильно потом переживала старая женщина, что оказалась невольной соучастницей той беды. Мишаня бутылку-то недопитую выклянчил, с собой забрал, потом еще нашел, где добавить. В общем, домой он шел уже никакой.
Ночь стояла теплая, Мишаня был сильно утомлен, а ноги подлые так и норовили за всякую колдобину спотыкнуться. Когда они в очередной раз устроили Мишане такую подлянку, он решил не вставать, а маленько передохнуть. Кое-как стянул пиджачок, комом сунул его себе под голову, да и прилег под звездным небом в аромате летних трав поперек Кириной дороги… Заснул тяжелым пьяным забытьем, чтоб не проснуться больше никогда.
Для Кирилла же роковое стечение обстоятельств обозначилось пугающими словами «причинение смерти по неосторожности».
Для Олега Евгеньевича дело не представляло никакой трудности. Следы мотоцикла, отпечатки протекторов на одежде и теле погибшего, акты экспертиз — все это на сто процентов изобличало человека, «причинившего смерть», и арестованного по подозрению. То есть Кирилла. Да он и сам не пытался снять с себя вину, не юлил, не путался и не менял показания. В ответах был точен и последователен. Следователь скоро проникся расположением к своему подследственному. Хороший мужик был этот Кирилл, основательность в нем какая-то чувствовалась. Да чего там — «какая-то»? Уже одна внешность чего стоила. Олег Евгеньевич откровенно сочувствовал Кириллу и тому, каким роковым образом сложились для него обстоятельства.
— Если бы ты не был пьян в ту ночь, тебя могли бы оправдать. Ведь человек на сто процентов пострадал по собственной вине. Ну может, получил бы ты условное наказание. Но вот то, что ты пьян был… этот факт сильно не в твою пользу.
— Ежу понятно, — криво улыбался Кирилл. — Если бы, да кабы…
— И все же, я думаю, больше года тебе не дадут. У тебя отличная характеристика с места работы, суд это обязательно учтет. Плюс зачет срока следствия, а если будет хорошее поведение в колонии… Нет, Кирилл, даже при худшем раскладе больше года ты не просидишь.
— Хочешь поспорим, Олег Евгеньевич? Сколько ты говоришь максимальное наказание по моей статье? До трех лет? Вот по самому максимуму мне и мотать срок. Это я тебе точно говорю.
— С чего ты взял?
— А у меня теща — прокурорша. Ты в курсе дела?
— Ну и что? Вот она и постарается…
— …упечь меня подальше от особой ко мне любви.
— Да брось, Кирилл, не верю.
— А чего я тут парюсь в СИЗО? Думаешь, она не могла бы отмазать меня от предвариловки?
Олег Евгеньевич задумчиво посмотрел на Кирилла. Возразить на это было нечего, потому как следователю самому непонятно было, зачем понадобилось применять такую меру даже вопреки его, следователя, мнению.
— Что ж… всякое бывает… Но не она же будет судить тебя.
— Ну и что? Не она, так ее хороший знакомый. Или знакомый знакомых. Да я этим не заморачиваюсь. Плевать.
— Послушай, Кирилл, что за странное отношение у тебя? Я видел, конечно, подобное. Чаще всего это пустая бравада. Но тебя, я вижу, в самом деле не беспокоит, что с тобой будет дальше. Вот этого я не понимаю. У тебя жена, дети… что же, на всё плевать?
— Нет, не на все… — Кирилл отрицательно покачал головой. — Отпустил бы ты меня, начальник, на один-единственный денечек…
— Ну и фантазии у тебя!
— А что? Помнишь, кино такое было, «Криминальный талант» называется, что ли. Следователь там взял да и отпустил девчонку с волей попрощаться.
— В кино еще не такое покажут… А ты с кем бы попрощался?
— Сильно надо мне одного человека увидеть…
— Жену?
Кирилл хмыкнул:
— Нет, не жену.
— Ну… пофантазировали и хватит. Ты ведь понимаешь, что это невозможно.