Ехала Даша, не зная куда и что, и как все будет. Но от попутчиков, что сменяя друг друга составляли ей компанию до самого конца, так обогатилась информацией, — сама могла теперь бы консультировать. Не одна ведь Даша ехала в колонию, такие же горемыки стекались к конечному пункту ее пути с тем же делом, что и она. Но ехали не впервые, знали уже что к чему и с охотно делились опытом с молодой попутчицей.
Потому утром к КПП колонии Даша шла вполне уверенно, зная, что именно там, дежурному инспектору надо отдать свое заявление, а потом ждать.
Инспектором оказалась дама средних лет в погонах старшего лейтенанта. Форменная юбка пятьдесят последнего размера все равно обтягивала внушительные габариты дамы, и вся военнослужащая была такая… осознающая свою великую значимость на этом разделе между зеками и вольными, так стремящимися этот раздел преодолеть. Молча забрала заявления у Даши, еще у двух женщин и у мужчины, приехавшего к сыну.
В тесном, неудобном «предбаннике» КПП между двумя железными дверями пришлось долго ждать, подпирая стены. Когда дверь открывалась в сторону зоны, Даша не отрывала взгляда от серого тюремного двора. Иногда в поле зрения попадали люди в серой же одежде. Там был другой, неизвестный ей мир. И там был Кирилл. Сердце екало каждый раз, как дверь открывалась.
Наконец, дама появилась опять.
— Савченко! — одна из женщин вскинулась, заспешила к лейтенантше. Та подала листок с заявлением: — Вам свидание разрешено с четырнадцати ноль-ноль.
— Бессонова!
— Да?
— С двенадцати ноль-ноль. Жмакин!..
Даша машинально взглянула на циферблат: одиннадцати нет! Как долго ждать! Краем уха еще ловила голос дамы: — Заключенному Жмакину свидание запрещено по причине нарушения режима содержания.
Даша изумленно уставилась на инспекторшу: как?.. как можно такое?! Мужчина растерянно глядел на листок, всунутый ему в руку. Так ни слова и не сказав, он повернулся и ссутулившись пошел к выходу.
С этим Жмакиным — дядей Володей — Даша познакомилась на железнодорожном вокзале, перед последним, завершающим броском к цели. Он сам подсел к ней, глаз оказался наметанным, безошибочно определял — по багажу, что ли, кто едет именно в колонию, на свидание. Даша сначала была сдержанна с новым знакомым, но ждать пришлось долго, а минуты вокзального ожидания сближают очень скоро. К тому же видно было — мужик простой, но серьезный: и семьянин, и хозяин, и все такое. Да и говорил дядя Володя вещи дельные, очень Дарью в тот момент интересовавшие. И вот теперь…
Даша выбежала на улицу вслед за ним.
— Так ведь нельзя!.. Что вы будете делать теперь?..
— А что делать? Домой поеду. Что тут поделаешь?..
— Но наверняка можно что-то!.. Идите к начальнику, попросите… потребуйте!..
— Да что ты, Дашенька, — с невеселой улыбкой посмотрел на нее дядя Володя, махнул рукой: — Бесполезно это. Только унижаться. Начальник тут вообще зверь. Ходили раз к нему, он и слушать-то нас не слушал. Пойду я… собираться… Мать жалко, расстроится…
Он отвернулся и пошел к гостинице. Даша стояла, беспомощно смотрела ему в спину. Значит, вот так?.. Вот так просто все решается… Чьим-то равнодушным словом обрываются трепетные надежды, нервные ожидания с обморочными сбоями сердца, восторг предвкушения… Оказывается, все эти взлеты и провалы твоих чувств — просто чей-то плевок на асфальте…
Даше впервые стало по-настоящему страшно. Вот сейчас только она в полной мере поняла, что тут, за забором мир, который строился по особым законам, нечеловеческим. В этом мире не было места гуманизму. И в нем вынужден жить Кирилл…
«Кира… я хочу к тебе… прижаться так, чтоб на осталось ничего между мной и твоим сердцем… прямо к сердцу… чтоб сердцебиение одно на двоих… и дыхание одно на двоих… в кольцо твоих рук… такое сильное, крепкое… чтоб девятый вал крови по венам… К черту все! Ты мне нужен, один, вот сейчас, в этот миг, Кира! Всего несколько минут — что угодно за них отдам!..» Даша прикусила дрожащие губы, сглотнула.
Ровно в двенадцать Даша нажала большую красную кнопку возле таблички «Инспектор по проведению свиданий». Та же инспекторша появилась из-за массивной металлической двери. Даша удобнее перехватила ручку тяжелой сумки с продуктами, шагнула вперед.
— Так… вы к Тихановичу, гражданочка? Заключенный Тиханович от свидания отказался.
Дашу будто обухом по голове ударили. «Как?..» — выговорила она и сама себя не услышала, голос пресекся.
— Заключенный Тиханович от свидания отказался, — повторила лейтенантша. Посмотрела на Дашу, будто ждала еще чего-то и шагнула назад.
— Где сидит начальник колонии? — Даша еще плохо соображала, еще не знала, каким будет ее следующий шаг отсюда, но в ней будто включился автопилот.
— Что значит — сидит? — с неудовольствием уставилась на нее инспекторша. — Вы, девушка, думайте, что говорите. И зачем вам начальник? Моду взяли. У него не проходной…
— Я вас спросила, где находится ваш начальник, — процедила Даша сквозь зубы, наливаясь бешенством до звона в ушах. — Горлопаните вместо того, чтоб два слова сказать!
Дама открыла и закрыла рот, не в силах отвести взгляд от лица этой странной женщины, только что казавшейся спокойной, абсолютно нормальной… Да ведь и вправду, она чокнутая… господи, кто только не едет сюда…
— Направо… трехэтажное кирпичное здание… Администрация колонии…
Даша повернулась к выходу.
— Сумку свою чего бросила? Сумасшедшая… — нервно проговорила дама и тут же скрылась за железной дверью.