Полковник Старцев был в отвратительном настроении. Утром поругался с женой. Вернее — жена с ним, но настроение испортилось у обоих. И почему она порой бывает такой дурой? Никакого понимания. Еще тут тоже, на работе… Среди утренних писем — два, что едут инспекции: пожарная и культурно-массовую работу проверять. Делать им там, в управлении нечего? А тут отдувайся. Да Бог с ними, пусть едут, он пальцем не шевельнет, чтоб огрехи маскировать да хвосты подтягивать!
Однако, разобравшись немного с рутинными делами, полковник решил пройти по колонии, своими глазами поглядеть, как хоть с инвентарем пожарным дело обстоит. Тут ведь доверяй, но проверяй, лучше один раз своими глазами увидеть, чем десять раз услышать. Конечно, прорехи обнаружились — будто нарочно к проверке подгадали. Устроил раздалбон виноватым и чернее тучи вернулся в кабинет.
Не успел за стол сесть — в дверь уже лезут. Молоденькая девчонка: «К вам можно?»
В коридоре эту что ли мельком сейчас видел? Полковник не выдержал, сморщился — как эти слезливые просительницы достали! Не стараясь скрыть раздражение, буркнул:
— У вас пять минут.
— Мне хватит. Я приехала к Кириллу Тихановичу. У мне разрешение на свидание из ГУ ФСИНА…
— Ну?.. — перебил Старцев, взглянув, наконец, на женщину — зацепило имя «Тиханович». — Я подписал ваше заявление. В чем проблемы?
— Он отказался от свидания, — полковника Старцева это сообщение очень удивило, такого он еще не помнил. Лишали свиданий — это в порядке вещей, сколько угодно. Но чтоб сам заключенный… — Но я не уеду пока его не увижу. Только на одну минуту, чтоб он сам мне сказал, что оказывается. Тогда всё. Поворачиваюсь и ухожу.
— Ну, идите в приемную, напишите заявление на кратковременное свидание. Пусть секретарь принесет, я подпишу.
— Нет, никакого заявления я писать не буду. Мне нужна одна только минута.
— Так чего вы хотите от меня?! — рассердился полковник.
— Вызовите его к себе, сейчас.
— С ума вы все посходили, что ли?! Вы что, гражданочка, управление с домом свиданий спутали?! Всё! У меня нет времени глупостями занимать. Поезжайте домой, дожидайтесь своего супруга и там уж разбирайтесь, как хотите.
— Я вам — не гражданочка Меня зовут Бессонова Дарья. Это, во-первых. Во— вторых, как это у вас нет времени, когда речь идет о заключенном вашей колонии! Я вам не про шторочки у себя на окнах рассказываю, я говорю о человеке, за которого вы отвечаете!
Старцев прямо-таки обомлел от наглости девицы, поднялся из-за стола, вперив взгляд ей в лицо, и уж собрался громыхнуть «а ну-ка убирайтесь вон!». Но отчего-то не громыхнул, в ярости глядя на девчонку. Она не шелохнулась, сидя на стуле, и он почти нависал над ней. А на побледневшем, совсем юном лице горели глаза. И ведь не с наглостью глядела она на него… с ненавистью что ли?
— Так вы ему что, не жена?
— Жена, — с вызовом сказала она. — Настоящая. А расписан с другой. Алла Тиханович умерла несколько месяцев назад. У меня есть справка. У нее была шизофрения, во время обострения она подожгла свой дом и сама сгорела. Кирилл об этом не знает, ему никто не сообщил. И про меня он тоже не знал, что еду к нему.
— Та-а-ак… — опускаясь на стул, протянул Старцев. Помолчал и заговорил уже иным доверительным тоном, как бы рассчитывая на полное взаимопонимание: — Послушайте, что я вам скажу… Даша. Поверьте хотя бы моему опыту. Раз не знает Кирилл о смерти… жены, или кто она там, так и не надо ему знать пока. Он уже скоро освободится, приедет домой, там и разберетесь со всем. А здесь… это же колония, нервы у всех. Не угадаешь, каким боком выйдет.
— Никаким боком не выйдет. Алла ему даже не писала, ни одного письма.
— Может оно и так. А может — нет. Я-то не знаю, что у вас там за отношения были. Почему-то же не хочет Тиханович вас видеть.
— Это какая-то ошибка. Пожалуйста, вызовите его сюда. Я ведь не прошу вас о чем-то сверхъестественном.
— Повторяю. Поезжайте спокойно домой, дожидайтесь его…
— Я не уеду! — в упор глядя на полковника, твердо сказала Даша. — Я даже из вашего кабинета добровольно не выйду.
— Это что еще за ультиматумы?! Что вы себе позволяете!..
— Я не собираюсь ничего вам объяснять про нас, — перебила Даша. — Но я слишком долго шла к Кириллу! И теперь он вон, за забором. И вы думаете, я просто так уйду? Не увидев его? Ни-за-что! Вызовите Кирилла.
Старцев смотрел на нее и спрашивал себя, почему не выставит эту юную нахалку? Имя Тихановича останавливает? Неожиданное знание, как не просто сложилась жизнь у этого парня даже там, на воле. А еще и на зону угодил… Кириллом полковник по-прежнему… да чего там, сказать прямо — восхищался. Любовался, если увидеть доводилось. Был в курсе того, как держится парень в колонии. Редкостным молодцом держится. Спокойный, невозмутимый, как удав, — а какой авторитет имеет. Даже Савве приходится с ним считаться, — усмехнулся про себя полковник. Он — и вот эта настырная кнопка? И ты погляди какая! Настырная, дерзкая, начальник колонии для нее не авторитет. А ведь, пожалуй, с ней и Кирилл не сладил бы, с такой колючкой.
— Там. Мне глупостями заниматься времени больше нет. Ступайте, последний раз говорю вам по-хорошему.
— Не дождетесь! Вы… — она как будто захлебнулась внезапной вспышкой злости, — вы тупой… глухой солдафон!
У Старцева брови подпрыгнули вверх. Он снял трубку телефона.
— Ага! Давайте, зовите своих… этих… Имейте ввиду, меня выкинут только вместе с вот этим стулом! И я буду визжать изо всех сил! И это… членовредительством заниматься. Так вы штук десять сразу зовите! Пень дубовый, упертый! Простых слов человеческих не понимаете! Да ведь для вас зэки не люди! Грязь под ногами! Правильно мне про вас говорили: зверь! «К нему идти — только унижаться!» Как будто так трудно сделать, что я прошу! А может вам заплатить? А? Сколько вам надо за минуту?
Глаза ее блестели от злых слез. Вот дурища! Сговорились бабы что ли? Второй раз за сегодня обзывают всяко. И та, жена, тоже… тупым солдафоном обозвала! Включил связь с секретарем, сказал:
— Заключенный Тиханович, третий отряд. Ко мне немедленно.
Она прикусила губку, лицо вдруг стало жалким, беспомощным каким-то. Девчонка зачем-то суетливо вскочила со стула…
— Сидеть! — рыкнул Старцев: — Я вам покажу солдафона…