«…Любимый мой, утром отправила тебе письмо, которое полночи писала, и вот пишу опять. Я так по тебе скучаю, Кира! Вот только письмами и спасаюсь. Когда пишу — как будто говорю с тобой, и становится чуточку легче. Ты мне нужен, любимый мой! Сильный, уверенный, бесконечно нежный! Каждую минуту нужен, каждое мгновение! Я уже целые века живу без тебя, родной мой, без твоих рук — самых красивых во всем свете, без твоего голоса, от которого у меня мурашки по телу.
Только ты не думай, Кира, что я хожу тут унылая и несчастная. Я самая-самая счастливая! У меня были целых три самые чудесные ночи с тобой! У меня есть теперь тайна про то, какой ты нежный, как умеешь любить, какие ласковые у тебя руки, медвежа мой любимый. Это только моя тайна, мое драгоценное сокровище и я одна, днем и ночью перебираю в памяти эти сокровища… и какая же я богатая, родной мой! Люблю тебя, дорогой мой, единственный человек.
Нашим мальчикам каждый день говорю о тебе. Мы столько о тебе говорим, что получается, как будто ты совсем близко от нас. Они часто спрашивают теперь: «Когда папа придет? А когда мы поспим, папа уже придет?» Если бы знать день! У нас был бы праздник каждый вечер — зачеркнуть день, еще один день, прожитый без тебя, и пересчитать оставшиеся!
Мальчишки — чудо, какие забавные! По сто раз на дню я жалею, что ты не видишь их. Сегодня встретили на улице Марию Яковлевну, помнишь, это учительница у младшеклассников. Она говорит: Я уже посчитала, ваши мальчики ко мне попадут. Я как раз нынешний класс выпущу, когда они в школу придут.
Ты это представляешь, Кирюша? Наши мальчики — в школу через пару лет!!! Мария Яковлевна спрашивает у них: Вы, наверно, уже и считать умеете? Артемка говорит: Я до девятнадцати считать умею! А Санек — знаешь, с гордостью такой за братишку: Он и до ДЕСЯТЬНАДЦАТИ умеет, только не знает, как она называется! Марьяковлевна смеется: Ох, и поморочат мне голову эти близнецы, пока научусь их различать! А мне удивительно, Кира, как их можно путать? У Сани личико нежное, как у девочки. Вот девчачья погибель растет! Впрочем, оба хороши будут. Артемка и характером, и на лицо посуровее — мечта, а не мужчина вырастет!
Кира, они прелесть! Я так люблю их, что сказать не могу. Аж сердце щемит. Вечером сяду и смотрю на них спящих, а у самой слезы текут от счастья. А сила у них твоя, Кира. Уже теперь — ручонки такие сильные! Вчера мама рассказывала: смотрю, говорит, вилка с погнутыми зубцами. Спрашиваю: это вы чего с ней делали? А Санек говорит: Бабушка, это она со стола упала! Мама спрашивает: Упала и вот так согнулась??? Он: Бабушка, но она же изо всех сил упала!
Я так хохотала, когда представила! Мама тоже обожает их. Трясется, как наседка над цыплятками. Иной раз чуть свет, она уж у нас: Блинчиков мальчикам к завтраку! Или: Вот пирожков им испекла с яблоками, как они любят.
Кирюша, вот тебя с нами нет, я тоскую — слов нету, сказать, как тоскую. А все равно счастлива. Наверно это неправильно, да? Нельзя? Но я сейчас такая богатая! И мальчики у меня, и ты — мой! МОЙ! И не надо скрываться ни от кого, что о тебе только и думаю. Я ложусь спать, о тебе думаю, и просыпаюсь — первая мысль о тебе! Я счастлива уже тем, что могу писать тебе письма. Знаешь, сколько ненаписанных писем я отправила тебе в никуда? И ведь мы совсем скоро будем вместе? Наконец-то вместе! Даже думать об этом не умею. Не могу представить, что ты всегда рядом, всегда мой… Хочу, чтоб в кресле лежала небрежно брошенная рубашка, и твои часы лежали бы на столе, у порога стояла обувь. Хочу ночью прижиматься к твоей груди, слушать, как стучит сердце, слушать, как ты засыпаешь, усталый… Жду, хороший мой! Каждой клеточкой души жду! Как хочу любить тебя!
Надо заканчивать. У нас уже второй час ночи, а у тебя — третий. Ты давным-давно спишь и не слышишь, как я говорю с тобой.
Обязательно передай привет Али. Я рада, что у тебя там есть надежный друг. Надеюсь, мы с ним еще встретимся.
Все. Я пошла спать. Спокойной ночи, мой единственный, любимый мой мужчина. Целую твои губы… легко-легко, чтоб не разбудить… но, надеюсь, сейчас ты увидишь меня во сне.
Твоя Даша".
Это Дашино письмо ничем особо не выделялось среди других, которые Кирилл получал едва ли ни каждый день. Но поздним вечером того дня, когда оно пришло, случилось…