Еще минуту или две полковник пристально смотрел на Дашу, потом, сказал, кривя губы:
— Девчонка. Думаешь, я торгуюсь, цену набиваю?
— А что же еще? Если можете сделать, о чем прошу, и отказываетесь? Какая причина? Что я должна о вас думать?
— Жаль. Ты показалась мне немножко другой.
— У вас есть дети, полковник?
— Ну, есть.
— Тогда честно ответьте. Себе. Мне не обязательно. Вот позвонят вам сейчас и скажут: или сделаешь вот это, или детей своих в деревянном ящике получишь. Ну и ради каких таких принципов вы деревянный ящик предпочтете? Да не найдется таких! Согласитесь на все, как миленький. И все сделаете… а уж потом… а это уже не важно, что будет потом… Главное, что дети живы и здоровы, а не в деревянном ящике. Что вы мне возразите?
Старцев пожевал губами и сказал:
— Ступайте.
— Во второй раз, надо полагать, не видать мне такого счастья?
— Какого счастья?
— Меня не примете даже в виде исключения? Разочаровала я вас? Хотя… разумеется, я хочу вас поблагодарить, что согласились выслушать… Мне говорили, вы никого не принимаете.
— Вас я вспомнил.
— Выходит, скандалить полезно… Скажите… Я слышала, вы кратковременные свидания родственникам разрешили?
— Верно.
— Мне нужно такое свидание с одним человеком.
— Это с кем же?
— С Седуловым. Али Седулов, друг Кирилла. Кира о нем ничего не знает и переживает. Я хочу увидеть Али и сказать Кириллу, что с ним все в порядке. Ему важно это знать.
— Хорошо, вы увидете его, — кивнул полковник, минуя упреки в отсутствии родственных связей и прочее. — Хотите сейчас?
— Да! — вскинулась Даша. — Только…
— Что?
— А кроме свидания — передачу можно?
— Можно. Если хотите увидеть его сейчас, то передачу позже принять могут. Кстати, а кто позволил вам находиться с Тихановичем? Разве он не в реанимации?
— А кто бы мне не позволил? — без малейшего намека на улыбку дернула губами Даша. — Что, докладную на Гармаша собираетесь настучать? — спросила с неприязнью.
— Идите. Вас проводят.
Через пять минут Даша шла за сопровождающим к длинному приземистому зданию. Около получаса ждала в сумрачном коридоре, пока не услышала свою фамилию. Даша ожидала, что будет комната, разделенная стеклянной перегородкой и разговор через стекло, и рядом будет сидеть еще кто-то и кромко разговать о своем… Но комнате была обычная, небольшая, и стол с двумя стульями. Она села на тот, что ей указали, не успела осмотреться, как открылась дверь — другая, не та, через которую вошла она — и появился охранник, а за ним Даша увидела Али.
— Даша?! — он изумленно остановился, не веря своим глазам. — А я-то придумать не мог, что за свидание, с кем?!
Охраннику пришлось подтолкнуть его, и Али торопливо прошел вперед, сел напротив Даши по другую сторону стола.
— Да-а-аша… как я рад тебя видеть! — он замолчал и только смотрел с улыбкой.
— Здравствуй. Я тоже рада. Как ты?
— Да со мной все в порядке… А ты… — Али замолчал, не зная, что известно Даше о Кирилле и как сказать о нем, если ничего не известно.
— Я здесь уже давно. Сегодня первый раз отошла от Кирилла. Уже переживаю.
— Уффф… А я думал, ты только что приехала. Тебе разрешили в больнице с ним быть? Как он?
— Хорошего мало… Ты-то как уцелел?
— Сам не знаю. Не помню. Вертелся как черт… куда той «Мартице», — усмехнулся Али. — Сначала рядом с Кирой старался держаться… потом не помню. Даже не видел, как его унесли. Что Кирилл, Даша?..
— Плохо. Сейчас была у Старцева, просила отпустить по УДО.
— А он что? — с сомнением проговорил Али.
Даша пожала плечами, потом со вздохом сказала:
— Не знаю, что мне делать… А Старцев… злой он сейчас. Встретиться с ним, и то проблема…
— А ведь он может… Он такой, что все может. Хозяин. Ему только слово сказать.
Неизвестно по какой ассоциации перед глазами Али встала картинка из того далекого дня, когда с ним пытались свести счеты на лесной пилораме, и только появление Кирилла спасло его. Что тогда зацепило, показалсь странным? Как быстро переменились планы у компании Гоги от одного появления Киры? Нет… не то. Гоги тогда крикнул «Убейте обоих!», но ему что-то шепнули… А ведь он нож вынул. И не Кирилла он испугался, когда Али предложил ему один на один сцепиться. Но ведь и страх перед ним, Али Седуловым, сдержал ярость Гоги. Так перед кем? Кто для него такой авторитет, что даже бешенсто укротил. Чье слово заставило Гоги себе в бедро нож всадить, но осталось непорушено? Чекулин. Савва. …И полковник Старцев. Савва тогда на Кирилла обижен был, не стал бы строптивого мужика оберегать. Чекулин… ну не такая уже величина. Гоги вполне мог на него Савве пожаловаться, не справедлив, мол. А вот Старцев… тут для Гоги полный абзац. И жаловаться некому, и слово тверже твердого.
— Даша, а знаешь… хорошо бы напомнить полковнику… Мол, если один раз спас жизнь Кириллу, так доводи дело до конца.
— Ты про что? — свела брови Даша.
— Не важно. Он поймет.
Седулов вовсе не был уверен в истинности своей догадки. Но интуиция, ни раз спасавшая Ала, подавая верный сигнал «на пустом месте», не дала осечки и на этот раз.