Теперь все встало на свои места. В палату заходили люди, которых Кирилл давно знал, улыбались, говорили с ним. Даша едва сдерживала слезы, видя в глазах его то счастливое сияние, которого не видела целую вечность. От усталости он засыпал, но и тогда на лице оставался лежать какой-то внутренний свет. Он ни о чем не спрашивал и почти не говорил. Наверное, оттого, что слишком многое хотелось сказать. Но как много говорили его глаза. Она сама постепенно рассказала, что происходило, когда она отлучалась от его постели. Рассказала о встречах с Али и передала его приветы. Рассказала о звонке Галине Елецкой и о санитарном вертолете. Как помогал следователь Крылов советом и делом. О многом рассказала, теперь не было причин что-то утаивать, от чего-то оберегать. Вечером Кирилл задал вопрос, который мучил его:
— Где мальчики?.. Можно… увидеть?..
— Завтра, Кира. Артемка с Саней по-прежнему, у мамы. Они сами просятся к тебе.
— Они не узнают… боюсь…
— Узна-а-ают. Мы фотографии каждый день смотрели. Они даже все надписи на оборотах наизусть знают, — улыбнулась Даша. — Мальчики помнят тебя. А вот ты их узнаешь или нет, это посмотрим. Теперь, наверно, не различишь, кто есть кто!
Кирилл прерывисто и счастливо вздохнул.
Утром он не напоминал Даше о сыновьях и не спрашивал — когда? Но так заметно нервничал и прислушивался к звукам, доносящимся из-за двери, таким ожиданием и надеждой встречал каждого, кто в эту дверь входил… такое разочарование сменяло радостную надежду… что Даша отправила одну из санитарочек к себе домой поторопить маму с визитом.
Не прошло и получаса, дверь неслышно приоткрылась, заглянула санитарка, многозначительно кивнула. Кирилл не видел этого, глаза его были закрыты.
— Кирюша, ты спишь? — тихонько позвала Даша.
— Нет… — отозвался он, не открывая глаз.
— Ты спокоен. Да? Абсолютно спокоен, — улыбнулась Даша.
— Они?! — ресницы взметнулись.
Даша шутливо погрозила пальцем:
— Поспокойнее, пожалуйста. — И позвала: — Заходите!
Она пересела на другую сторону, чтобы не заслонять Кириллу вид, и вместе с ним смотрела, как открылись двери, и в палату неуверенно шагнули два малыша. Они оробели от непривычной белизны странной комнаты, от непонятных предметов в ней, не узнали в первый момент Дашу в белом халате. Мария, сама взволнованая, тихонько подтолкнула их в спины:
— Идите, идите…
Даша помахала рукой:
— Не бойтесь, проходите сюда!
Мальчики приободрились, протопали вперед, и внимание их, наконец, сосредоточилось на человеке, лежащем в постели. Они молча смотрели на него. И все молчали. Артемка вдруг протянул руку и тихонько, пальчиком, потрогал белую повязку на плече Кирилла.
— Папа, ты болеешь?..
Кирилл как-то беспомощно улыбнулся, и из уголка глаза на висок скользнула слеза.
— Тебе больно? — сочувственно спросил Санек.
— Нет… — с трудом проговорил Кирилл. — Мне хорошо…
Даша наклонилась, обняла его голову, поцеловала в щеку. И так осталась, голова к голове, улыбаясь, сказала:
— У нас все хорошо! Просто замечательно! Папа скоро выздоровеет, и доктор разрешит ему идти домой. Мама, вон стул, садись. Немножечко побудьте.
— Кирюшенька… милый ты мой!.. Если б ты знал, как все рады, какие приветы тебе передают! Выздоравливай поскорее, милый!
Кирилл улыбался и смотрел на сыновей, переводя взгляд с одного на другого.
— Ну, твоя очередь, — потребовала Даша. — Признавайся, не узнаешь ведь?
— Скажешь тоже… Артема… — он с видимым усилием приподнял руку и погладил сына по плечу, потом другого. — Санечка…
— Ну, удивил! — рассмеялась Даша. — Неужели совсем не изменились?
— Другие… совсем… Большие…
— И — надо же — все равно узнал, — покачала головой Даша. — Ну все, дорогие мои. На сегодня хватит.
— Еще… — умоляюще посмотрел Кирилл.
— Нет-нет, — Даша улыбалась, но была непреклонна — этакий ласковый диктатор, — тебе, между прочим, и так на все уступки идут. Одни нарушения сплошные.
— Кирюшенька, правда, — Мария решительно поднялась, — доктор сказал пять минут, не больше.
— Хочешь дольше видеть — выздоравливай, дорогой.
— Мы придем еще, Кира, обязательно, — Мария взяла мальчиков за руки.
Они шли к двери и оборачивались — один раз, другой. Потом Санёк помахал свободной ручонкой, за ним и Артем: «Пока, папа!»
Кирилл долго вздохнул, от боли задерживая на секунды дыхание, сказал:
— Какой я счастливый…
— И я… только выздоравливай поскорее… — она наклонилась и тронула губами его губы.
— Даже обнять тебя… не могу… Ты думала… муж богатырь… будет… А я…
— Ты мой самый богатырский богатырь! Настоящий почти.
— Ага… почти…
— Нет, ну если б ты тридцать три года лежмя лежал, тогда бы настоящий был, а так всего ничего… так что… — Даша пожала плечами: — Не обессудь.
— Хитрюга… Ну дай время…
— Не дам я тебе никакого времени, начнешь выздоравливать немедля. Да я тебя одними массажами замучаю, если не начнешь!
— А эротический будет?..
— Что-о-о?! — у Даши изумленно подпрыгнули брови. — Ах ты, поросенок! Притворяшка! «Я сла-а-абый, я не-е-емощный!» — передразнила она Кирилла. — А сам вон что!
Кирилл рассмеялся, сморщился, закряхтел сквозь смех:
— Ох!.. не смеши!.. больно же!.. — на глазах его выступили слезы.
— Ничего-ничего! Смеяться полезно! Это массаж внутренних органов! В общем, так. Или ты завтра начинаешь со страшной силой выздоравливать…
— Или?..
— Какое еще «или»? — возмутилась Даша. — Думаешь, я оставлю тебе выбор? Фигушки!
В палату вошел врач.
— Ну-с, как дела, дорогой? — Довольно посмотрел на улыбающегося Кирилла, бросил взгляд на приборы. — Разволновали тебя? А мы тебе сейчас укольчик, от перевозбуждения.
Даша увидела, как из глаз Кирилла брызнул смех, он с трудом подавил его, не дал себе расхохотаться — все же смеяться ему и, вправду, было больно.
— Ну что, пожалуй, завтра переведем мы тебя отсюда. Хватит уже особым положением баловать. Между прочим, Дарья твоя нам тоже позарез нужна. Бабушки мне скоро какой-нибудь кастрюльный бунт устроят, если Дарья на работу не вернется. Сейчас пришлю кровь на анализ взять и укольчик сделать. И спать, отдыхать от впечатлений.
Когда Кирилл уснул, Даша пришла к врачу.
— Сергей Александрович, вы, правда, собираетесь переводить Киру в обычную палату?
— Конечно.
— Значит, считаете, он в порядке?
— Дело сдвинулось, Даша. Организму нужна была эмоциональная встряска. Все показатели улучшились по сравнению со вчерашними. Да я уверен, ты и без показателей видишь. Теперь все будет в порядке, можешь мне верить.