Три дня пролетели скоро, и пришла пора возвращаться в город. Не успела Ася вернуться домой — гость на порог!

— Ты извини, что с опозданием поздравляю… Вовремя не получилось, тебя дома не было. Поздравляю с Новым годом! Вот, это тебе.

Толик двумя руками протянул ей что-то круглое, упакованное в блестящую подарочную бумагу с серебристыми снежинками и снеговиками. Сверху бумага была собрана в пучок и красиво завязана ленточкой.

— Пуняша… — растрогано и одновременно озадаченно проговорила Ася. — Спасибо, конечно, только… ну зачем ты? Праздник же прошел. И вообще…

Ей и в голову не пришло подарок ему приготовить. Ася почувствовала себя неловко.

— Не отказывайся. Я это ради собственного удовольствия, — смущенно хмыкнул он. — Мне приятно.

Ася укоризненно и нерешительно покачала головой, потом сказала:

— Ну, заходи, чаю выпьем за Новый год.

— Если разрешишь, я прихвачу чего-нибудь покрепче чаю, — вопросительно посмотрел Толик.

— Не надо. Я напою тебя необыкновенным чаем — элексиром бессмертия. Ты пил когда-нибудь белый чай?

— Это с молоком что ли?

— Ничего не с молоком. Есть чай черный, есть зеленый, красный, а есть белый. Вкуснятинаааа! Ну, давай, заходи.

Пунич прошел на кухню и поставил свой подарок на стол. Ася хотела легким движением подвинуть его подальше от края, и удивилась:

— Ничего себе! Что там такое тяжелое?

— Не гантели, не бойся, — улыбнулся Толик.

Ася развязала ленточку, развернула бумагу и всплеснула руками. Большая хрустальная ваза была наполнена шоколадками и самыми изысканными конфетами.

— Вот это ты придумал! У меня слов нет!

— Я же знаю, ты сладкоежка, — довольно проговорил Толик.

— Нечего хвастаться, что знаешь мои пороки. С ними бороться надо, а как, если такие провокации?

— Кто бы не говорил, что слишком много хорошего это плохо, он лжёт. Сказал Чеширский Кот, — сообщил Пунич.

— Что-что? — удивленно посмотрела на него Ася.

— Я здесь не причем.

— Ох уж этот Чеширский Кот, — поджала губы Ася. — Что-то он стал путаться под ногами.

Они долго сидели и пили чай с вкусными конфетами. Толик расспрашивал, как Ася встретила Новый год, и она, предупредив, чтоб Пуняша не вздумал опять критиковать ее друзей, рассказывала про тропических бабочек, про Саймона и Эль, про паркурщика Калину и его подарок Лёльке. Описывала домик-теремок и шикарную сауну; уморительно смешно рассказала про катание с ледяных горок и прогулку верхом на лошадях по зимнему лесу… Имя Дакоты она старалась часто не упоминать. Хотя неприязнь Толика к нему считала глупостью. И даже не глупостью, а чистой шизой, на которую Пунич никакого права не имел и поощрять эту шизу Ася не собиралась. И все же, тактично упоминала о Евгении вскользь.

— А ты как праздновал? Что мы все про меня?

— Я обыкновенно. С родственниками. Нормально так посидели, но рассказывать нечего.

Толик соврал. Новый год он встречал дома, один. Но почему-то не захотел сказать об этом Асе.

— Чай у тебя и правда очень вкусный, — перевел он разговор на другую тему. — Где взяла?

— Родители снабжают деликатесами. Посылку прислали к празднику. Я его раньше тоже не пробовала и не знала даже, что есть такой. Оказывается, чайные листочки для него собирают всего два дня в году, рано утром с 5 до 9 утра. И даже не листочки, а только стрелочка серебристая из почки выходит, ее и сощипывают. Сборщикам строго-настрого запрещается есть лук, чеснок, пряности, и прочее с сильным запахом. Алкоголь тоже ни в коем случае. А то запах испортит аромат листочков. Если во время сбора начинается ветер или дождь, то весь урожай забраковывают.

— Ничего себе, вот это чаёк! Дорогой, наверно?

— Это да. Он считается самым редким, самым дорогим и самым роскошным в мире. На самом деле есть и более дорогие, но все равно, именно у белого такая репутация.

— Ася, вот почему так получается? Рядом с тобой всегда что-то особенное.

— С чего ты взял? — вскинула брови Ася. — Придумаешь, тоже.

— Не придумываю. Сама разве не видишь? Сама же рассказываешь, как Новый год встретила. И этот чай тоже необычный. Дело даже не в вещах, которые тебя окружают… Просто какое-то другое состояние, атмосфера другая рядом с тобой… Я чувствую, только не знаю, как сказать. Вот есть в искусстве разные стили, да? Классицизм там, ренессанс, барокко, что еще… ну, не важно. И с тобой рядом как будто в другой стиль попадаешь.

— Хмм… в какой же, интересно?

— Не знаю. Ты притягиваешь красоту. Грустишь красиво, красиво куришь, вот даже чашку держишь как-то по-особенному.

— Толик, Толик… — покачала головой Ася, — фантазер ты и выдумщик. А может, ты поэт? Стихи романтические пишешь?

— Не пишу я стихи, — буркнул Пунич, и опять почему-то соврал.

Ася проснулась, и первая мысль, которая ее посетила, была о том, что сегодня день рождения Артема. В ту же минуту у нее испортилось настроение. Зачем такое вспоминается? Ей нет никакого дела до этой даты, ей нет никакого дела до чужого мужа.

Она лежала и бездумно смотрела в щель между задвинутыми шторами. С улицы сочился мутный утренний свет. Ох, пусть ее сегодня никто не трогает! Она будет долго-долго лежать в полудреме, со своими безрадостными мыслями. И не будет их прогонять. Потому что лень. Наверное, она устала от праздника. Сегодня не хочется развлекаться, отвлекаться, улыбаться… а хочется наоборот, отключить телефон, исчезнуть для всех. Увы, выдернутый из розетки телефонный шнур не поможет исчезнуть. Наоборот, такая самодеятельность чревата визитами. А видеть она не хочет сегодня ни-ко-го. Ладно, пусть звонят. Сегодня для всех она как бы по уши в домашних делах. Хозяйство и впрямь запустила не хуже той горе-Федоры. Только сегодня для ведра и тряпки она тоже не существует. Ее нет нигде. Хорошо, что на работу еще не надо, просто замечательно даже. Ася вздохнула, отвернулась от окна, натянула на голову одеяло и закрыла глаза.

Потом она захотела есть. Было уже около полудня. Ася встала и побрела на кухню. Сразу же зазвонил телефон, как будто в засаде сидел. «Женя», — подумала она, и услышала в трубке его голос. Дакота предлагал поехать куда-нибудь пообедать.

— Не могу, — сказала Ася, обводя глазами тихую, полусонную квартиру. — У меня сегодня трудовая повинность и полный разгром — стирка, глажка, уборка…

— Хочешь, я приеду, помогу с разгромом?

— Нет, я люблю убираться когда сама и одна. Завтра увидимся.

— Передумаешь — звони. Я с радостью.

— Передумаю — позвоню, — покладисто сказала Ася. — Пока.

Она положила трубку, скривила губы и сказала себе: «Вруша». Подумалось вдруг: «Странно, Женя и заботливый, и милый, и чуткий, но почему-то возникает ощущение, что его слишком много. Хотя он вовсе не навязчивый… А вот Артема никогда много не бывало… Он был как будто естественным продолжение ее самой…» Ася вдруг нахмурилась, резко тряхнула головой и плюнула в сердцах: да оставь ты меня ради Бога!

Что за блажь, в самом деле! Она решительно зашагала на кухню, будто надеялась, что досадливые, никчемные мысли не поспеют за ней, отстанут, заплутают, потеряются…

Включила кофеварку, открыла холодильник и разочарованно присвистнула — кормилец выглядел удручающе. Ну как она забыла! Вчера ведь, когда чай пили с Пуничем, она заглядывала в холодильник и подумала же еще, что прямо с утра надо в магазин сходить. Перед отъездом за город Ася разморозила, вымыла его, ну и повыкидывала, естественно, всякие залежалые продукты и остатки. Мда…

Выходит, не судьба провести день в берлоге. Придется выбираться за пропитанием. Не лапу же сосать! А значит, надо хоть по минимуму чистить перышки, одеваться… Нет, сначала все же кофе. Тем более, обнаружилась начатая пачка сухариков, а в холодильники стояла-таки масленка с кусочком сливочного масла. Ася неторопливо попила кофе, потом медленно курила у окна, глядя на улицу сквозь прозрачную штору. За окном был туманный холодный день, из тех, которые с утра до вечера проходят, будто в сумерках, и прямо с утра сразу начинает вечереть. Выходить и окунаться в эту смурность совсем не хотелось.

Тут позвонила Лёлька, и они долго болтали, пока Ася не сказала: «Всё, клади трубку. У меня в холодильнике шаром покати, я в магазин пошла». Лёльке она тоже сказала, что всем развлечениям сегодня дана отставка по причине того, что она намерена немножко прибрать в квартире.

То ли кофе, то ли общение с Лёлькой взбодрили ее, и Ася, собираясь в магазин, даже замурлыкала какую-то песенку.

Она возвращалась домой и была уже в десятке шагов от двери подъезда, когда ее окликнули. Ася обернулась на голос, и увидела молодого мужчину, выходящего из припаркованной неподалеку машины.

— Стас? — удивилась Ася. — Ты как здесь?

Он не ответил, шел, широко улыбаясь и раскинув руки. Ася даже сделала шажок назад, показалось, что Стас примется обниматься с ней. Нет, обниматься он не стал, остановился:

— Привет, Анастасия!

— Ну? И чего ты меня разглядываешь? Как ты здесь оказался?

— Разглядываю потому что смотрю — ты только в тот вечер была такая… — он выпятил губы, вспоминая нужное слово. Не вспомнил. — На балу ты меня прям удивила. Я даже подумал: — «Ну, Ася, ну Ася!.. Это ж надо! Кто мог подумать, что в маленькой худышке скрывалась такая леди?» Ты шикарно выглядишь, Анастасия!

— Надеюсь, ты приехал не для того, чтоб сообщить это мне?

— Я к тебе, Ася, приехал.

— Оба-на! Это с какого переполоху? — рассмеялась Ася.

— Ага… — невпопад сказал Стас. — Звоню в дверь, а тебя нет. Думаю ждать-не ждать — гляжу, как раз ты идешь.

— Стоп. Перестань болтать. Стаська, ты же пьяный совсем! Ты зачем явился-то, я не поняла.

— Ну… у меня дело к тебе… — он мялся, бросал взгляды ей за спину, в сторону своей машины. — Ася, понимаешь…

— Ничего не понимаю! — Ей вдруг неодолимо захотелось оглянуться. Откуда-то взялась глупейшая мысль, что в машине Артем — воспоминание о нем вцепилось в нее сегодня бульдожьей хваткой. Да еще Стас появился из той жизни, которую она обязана забыть… — Ничего не понимаю! — со злостью повторила она. — Приехал вдрызг пьяный, мямлишь про какое-то дело! Что за ерунда? Давай, Стасик, кати отсюда.

— Ну, постой… Я ж киднепингом никогда не занимался, вот и мямлю…

— Ты что, кого-то украл? — удивилась Ася.

— Еще нет. Тебя украдаю. Ася, поехали со мной, пожалуйста.

Ася состроила гримасу, не собираясь отвечать на его слова, и шагнула к подъезду. И тут Стас облапил-таки ее, крепко обхватив за плечи.

— Прекрати! — гневно вспыхнула Ася, и почувствовала, как ноги ее отрываются от земли, Стас подхватил ее на руки…

Все случилось в секунды — Ася оказалась на заднем сиденье машины.

— Эттто еще что?! — Ася была возмущена и шокирована таким с ней обхождением, но не испугана. Резко толкнула противоположную дверцу, но она оказалась заблокированной. Стас уже упал рядом на сиденье, и автомобиль резко сорвался с места.

— Немедленно остановите! — кипя от ярости потребовала она, едва не выламывая ручку двери. — Я вам разнесу эту халабуду!

— Ася, ну погоди… Ты не бойся, никто тебе ничего плохого не сделает!

— Идиот! Я по-русски говорю: останови! Ты оглох?! Эй, за рулем! А ну выпусти!

— Ася, ну перестань, давай я тебе объясню…

— Вели остановить машину, тогда объясняй!

— Щас приедем и остановимся.

— Ну урроды! — металась Ася, колотила по двери и куда не попадя, в том числе по своему похитителю.

— Ася! Да сядь ты! Эй, ты мне нос разбила! — шмыгал он, пытаясь схватить ее руки. — Ну всё! Сама виновата!

Он обхватил ее, прижал руки к бокам.

— Вот идиотище! — запыханно, прерывисто говорила Ася, пыталась выдраться из тесноты крепких рук. — Прекрати дышать на меня, вонючка! Отпусти, говорю!

— Аська! Сиди! Не отпущу! Будешь дергаться, тебе же хуже будет.

— Ну ты гад, Мещеряков! И куда ты меня везешь?

— Я не гад. Честно! Ты не бойся, Настя, это сюрприз такой. Про сюрприз заранее не говорят, подожди маленько.

— Стаська, скотина такая, ладно… если что, я извинюсь за разбитый нос. Но если что… смотри, мало тебе не покажется.

— Всё, договорились. Только ты больше не дерись, сиди спокойно, ага? Пятнадцать минут и ты все узнаешь.

— Все равно, Мещеряков, ты гад. И сюрприз твой идиотский. Ну так и быть, поглядим…

А что еще оставалось? За рулем сидит назнакомый парень, знай себе крутит баранку, игнорируя происходящее за спиной.

— Хоть приятель-то твой не пьяный, надеюсь?

— Не пьяный, — буркнул водитель.

— А чего тогда людей похищаешь? Это знаешь, ли, статья.

— Ася, не приставай к человеку. Это хороший человек. Я… ну так, выпил слегка, а под мухой я за руль никогдааа, — с категоричностью протянул он. — Вот и позвонил хорошему человеку.

— Ладно, помолчи. Надоел. И не дыши в мою сторону! — потребовала Ася.

— Что ты такая суровая? — вздохнул Мещеряков. — Я ж ни какой-нибудь приставала с улицы, я ж тебе не чужой, а ты… Дерешься…

— Ооой, — сморщилась Ася, как будто внезапно заболел зуб. — Ты, лучше молчи, Стаська! Заявляешься с бухты-барахты, понимаешь. И ведешь себя, как гад — в хлам пьяный, тащишь в машину, везешь невесть куда и зачем, а я всё это время должна кидаться к тебе на шею и обливаться умильными слезами от счастья.

Стас опять вздохнул, молча глядя на Асю, а потом сказал:

— Ты такая красивая стала.

— Иди к черту, — буркнула она и отвернулась к окну.

Больше Ася не отвечала ни на какие вопросы и попытки Стаса ее разговарить, успехом не увенчались. Хотя в общем-то она как-то вроде перестала злиться на него. Даже неожиданно для самой себя. Ну болван, что с него взять. А бояться Ася не боялась. Ехали они по знакомым улицам, по центру города. Белый день и люди кругом. Да и… это же Стаська, нормальный, свой парень. О том, что прошло немало с того времени, когда она знала его в качестве «нормального, своего парня», а теперяшнего его она совсем не знала, об этом Ася не думала. А если б знала, насколько Стас изменился, пожалуй, заволновалась бы. Наконец, он сказал:

— Вот, приехали.

Машина свернула во двор, зажатый четырьмя кирпичными пятиэтажками. Молчаливый парень из машины не вышел, кивнул Стасу, развернулся и уехал. Мещеряков стоял с двумя большими Асиными пакетами, набитыми продуктами из магазина. Ася скептически окинула его взглядом, задержалась на пакетах и строго сказала:

— Имей ввиду — за сохранность головой отвечаешь.

— Не извольте беспокоиться, глаз не спущу. Вперед!

Лифт поднял их на четвертый этаж. Из-за двери, когда Стас, прислонив один пакет к стене, сунул ключ в скважину. И тут из-за двери донеслись мужские голоса. Асе это не понравилось, но Стас уже распахнул дверь и отступил, пропуская Асю вперед. При этом он надавил кнопку звонка, и Ася вздрогнула от пронзительной электрической трели. Голоса в квартире смолкли.

— Проходи, — заговорщицки шепнул Стас. — Нет, погоди, я сейчас…

Он торопливо сунул куда-то свою ношу, взял Асю за руку и повел в гостиную.

Там были только мужчины. Судя по всему, компания гуляла давно. Все смотрели на нее и молчали. Смотрели со странным интересом. Интерес был такого рода, будто они знали про нее что-то. Ася повернулась к Мещерякову и с убийственным спокойствием спросила:

— Ты привез меня на мальчишник?

Он кивнул, но смотрел мимо Аси, с каким-то ожиданием смотрел, с предвкушением… И она обернулась. Тогда мужчины, один, другой, глянули куда-то за спины и посторонились, открывая того, кто сидел там, сзади. Он так и сидел, не двигаясь, только стал на глазах бледнеть.

— Стас… зачем… — прошептала Ася, но голос вдруг провалился куда-то, от него остался один колючий шелест. Ася поперхнулась им, закашлялась взахлеб. В руке у нее оказалась бутылка. Ася, обливаясь, глотнула минеральной воды, снова закашлялась и, повернувшись спиной к бледному лицу, к прожигающим болью растерянным глазам, бросилась прочь…

Все было как в дурном сне.

Артем не подошел к Асе, не сказал ей ни слова. Он сидел и смотрел на нее.

Ася пыталась уйти, перед дверью вставал Стас, и какие-то чужие мужские голоса душевно увещевали: «Посидите немножко. Не уходите так скоро». Злая и колючая, она садилась к столу, наливала себе водку и хотела напиться, чтоб всё стало до лампочки. Водка не помогала. Ася чувствовала себя абсолютно трезвой, только забывала свинчивать крышечку и всякий раз недоумевала, почему в стопку не льется. Стас то сидел с ней, то уходил к Артему и что-то говорил ему тихо и требовательно. Артем реагировал на него, только если Мещеряков заслонял собой Асю. Тогда Артем морщился и нетерпеливым движением его отстранял.

— Перестань суетиться, Стаська, — хмыкнула Ася. — Успокойся уже. Давай, пригласи девушку танцевать.

Даже танцуя, Стас продолжал гнуть свою линию. Он никак не мог поверить, что его гениальная идея с треском провалилась. Они устроили этот мальчишник ради Артема, пытаясь отвлечь и развлечь приятеля. Люди, что здесь собрались, занимали очень разное положение на социальной шкале. Их одно объединяло — каждого из них Артем был рад видеть. И они решили подарить ему радость на день рождения. Собралась отличная компания, поляну накрыли роскошную, и вроде все нормально, весело — стены вздрагивают от хохота дюжины с лишним мужиков. И Артемка вроде смеется — да не от души. Будто сидит в нем что-то, мучает и одолевает, не дает расслабиться… А Стас так старался. Даже в квартире прибрал как никогда. Нет, не сам, конечно, но главно, что позаботился.

В последние годы жизнь свела их с Артемом даже ближе, чем за все время учебы. Обидно, что у такого парня жизнь наперекосяк валится. И из-за чего? Из-за баб! Первая семья рухнула — там, конечно, всё трагично, жаль страшно, что так сложилось у них. Но теперь другая на грани развала. Да и Бог с ней, здесь с самого начала как-то неправильно было и счастья не принесло. Вот сейчас как раз момент самый что ни на есть подходящий, чтоб со всем прежним расстаться. Со всем прежним. Перестать на прошлое оглядываться и начать строить всё заново. Стас даже рассказал ему про встречу с Асей на городском новогоднем балу. Сказал, что была она там с подругами, но не только с ними. Что Асин друг произвел впечатление человека солидного, надежного и самолюбивого. Еще сказал, что Ася была великолепна, выглядела довольной и счастливой. По всему видно, она неплохо устроила свою жизнь.

Потом Стас пожалел, что вообще сказал об этом Артему. Получилось совсем не так, как он надеялся. Он-то хотел дать понять Артему, что Аська ломоть отрезанный, надо о ней забыть. Так нет же, наоборот получилось. А после напоминания об Асе глаза его совсем погасли.

Между тем мужики разомлели от выпитого, кто кальянчик покуривает, кто разговоры-споры затеял, кто анекдоты травит. Артем тоже от предложенного кальяна не отказался. Только Стас решил не говорить, что зарядил его для Артема хэшем — пусть оттянется, наконец. И что в результате? Артем еще больше помрачнел, сидит на своем дне рождения, как случайный гость.

И чем такого расшевелить? Решили девочек позвать. По компании такой оживляж пробежался! А этот — ноль внимания. Вид равнодушный, отсутствующий. Стас выбрал, какая поумней да поинтересней показалась, велел ненавязчиво развлечь виновника торжества. Девчонка только глянула на объект нуждающийся в ее опеке, на глазах воодушевилась. Однако когда присела с ним рядом — ну сама скромность, разговор интеллигентный завела. Но лишь только попыталась некую близость наметить, Артемом поморщился, сдвинул девушку, встал и отошел. Ну, блин! Мещарякова аж зло взяло. Ну вот что ему надо? Ой, да знал Стас, что надо Артему, совсем нетрудно догадаться-то. Ну ладно, коль нормально лечить не получается, шоковая терапия нужна. Перемолвился Стас с одним приятелем, с другим, поручил девушек спровадить, а сам отправился за этим за самым, за шоком для Артема. Знал точно, уж это Артемку встряхнет как тыщща вольт! Вмиг хандрить забудет!

…Стас вздохнул:

— Ася вы двое — ненормальные. Прошу тебя, подойти к нему, заговори. Он ведь только о тебе и думает. Ну, Асенька…

— А ты нормальный, Стася, да? Я так думаю, Артем еще скажет свое спасибо за услугу твою медвежью. Всё не так…

— Так давай мы все уйдем! — Стас подумал, что кажется он дотумкал, наконец, в чем дело, обрадовался! — И вы одни поговорите, разберетесь…

Ася отстранилась от него, скривилась:

— Скушно у вас, Стасик. Я домой хочу, — отвернулась и села к столу, заглянула на дно пустой стопки.

— Можно пригласить вас?

Ася подняла глаза на склонившегося к ней мужчину.

— Куда? — спросила озадаченно.

— Танцевать.

— Я хромая.

— Стас, может быть, представишь меня даме? — обратился кавалер к Мещарякову.

— Это Анастасия. Ася, это президент компании…

Ася в упор уставилась на мужчину, так, что Стас сбился.

— Стас, ты дурак? — спросила Ася и покрутила пальцем у виска. — Я что, не знаю кто у нас президент? Ну вы даееете, ребята… — разочарованно протянула она.

Оба вежливо посмеялись, сводя ее слова к шутке.

— Александр возглавляет компанию… — сделал вторую попытку Стас.

— Подите к черту оба! — отвернулась Ася и стала наливать себе водки.

— Ася, тебя же не обижают. Зачем ты ругаешься? — укоризненно проговорил Стас.

Ася выпила водку и неторопливо развернулась на стуле к Стасу.

— У тебя претензии?! У вас ко мне претензии?! — повела она глазами. — Я что, напросилась к вам? Навязалась? Ты чего ждал, когда без спросу сюда приволок? Я говорю и говорю, сто раз сказала, что хочу домой — меня хоть какая-нибудь зараза слышит? Вы, глухари уродские! Я не хочу с вами знакомиться! Я не хочу с вами танцевать! Я хочу одно-единственное — уйти отсюда! Стас! — Ася резко встала. — Быстро принес пальто и сапоги!

Не взглянув на Артема, она решительно вышла из комнаты, миновала прихожую и вышла на лестничную площадку. Никто ее не остановил, только Стас кинулся следом:

— Ася, Ася, ну погоди, я принесу сейчас!

С Асиным пальто в руках он выскочил за ней, накинул на плечи.

— Подожди, сейчас сапоги…

У Аси ноги заледели на цементном полу, пока Мещеряков появился опять.

— Я сапоги найти не могу! Асенька, зайди в квартиру, прошу тебя! Я больше не буду тебя задерживать.

— Я шагу туда не сделаю! Ищи скорее!

— Ну елы-палы… — расстроенно пробормотал Стас и опять скрылся за дверью.

В конце-концов он появился в куртке, вдев руку в один рукав, и с толстыми шерстяными носками.

— Надевай скорее! Вот точно простыла, стоишь тут в беленьких носочках… — он принялся сам натягивать носки ей на ноги.

— Эй, ты с ума что ли сошел? Я что, в носках домой пойду?

— Вернись в квартиру. Найдем твои сапоги и поедем.

— Ну нееет… — замотала головой Ася. — Да я лучше босиком!

— Всё, пошли.

У дверей подъезда Мещеряков подхватил Асю на руки и понес.

— Вот так до моего дома? — ехидно поинтересовалась она.

До дома не получилось. Хотя нес он ее долго. Ася всю дорогу сокрушалась:

— Ничего себе! Ты знаешь, сколько те сапоги стоят? Полторы зарплаты! А твои носки? Рупь? И ты мне их вместо сапог впарил! Нашел лохушку! И между прочим, водка у тебя дерьмовая! Нисколько не пьяная!

Наконец, Стас выдохся, усадил Асю на скамейку и пошел ловить такси. Она сидела и, вытянув ноги, разглядывала носки. Качая головой, удивлялась:

—  Ну нормально! Ты молодееец, Стасичка! Нормальный вечерок получился!

Хотела закурить и тут только спохватилась, что сумочка ее осталась в той квартире, где Артем. Про него она тоже подумала первый раз, как ушла. Сами собой потекли слезы. Стас остановил такси и бегом вернулся к Асе, хотел уже нести ее к машине, но увидел залитое слезами лицо.

— Ты чего?.. Ася…

— Курить хочу… А сигареты, между прочим, там остались…

— Ах, ты, елы-палы… А ключи? Ася, ключи от квартиры тоже там?

— Не там, — показала Ася зажатую в кулак связку ключей.

Разбудил Асю звонок. Она никак не могла вырваться из сна — дурного, липкого и тягучего как паутина. На автомате дотянулась до трубки, не открывая глаз, хрипло сказала: «Да?» Трубка молчала, а звонок опять звенел. Ася с трудом сообразила, что звонят в дверь.

Она медленно просунула руки в рукава халата, натянула его на плечи и поплелась в прихожую. Она еще не проснулась настолько, чтоб вспомнить, отчего ей так дурно, почему руки наровят опереться о косяки и стены. Мелькнуло отражение в большом зеркале. Ася остановилась, с удивлением и неприязнью глядя на чучело, что смотрело на нее из зеркала. В глазах чучела собралась вся скорбь мира, на голове торчало и топорщилось… Она взяла расческу, махнула пару раз, упорядочивая эти колючки, и поморщилась — голова ужасно болела и отчаянно протестовала против каких-либо с ней манипуляций.

Ася отодвинула защелку замка, открыла дверь. Некоторое время смотрела молча, потом сказала:

— Вот оно что… Это ты меня напоил.

— Я?! — изумился Стас, держа на отлете тяжелые пластиковые сумки из магазина. Вчерашние Асины покупки.

— Я тебя напоил! Ага… Надо лишнее здоровье иметь, чтоб отобрать у тебя бутылку!

— Ой, не кричи, — опять поморщилась Ася.

— Знаешь, я тебе кефиру купил. Помогает.

— Спасибо. Ставь сумки, — указала она у своих ног. — Всё. Чао. Эй! А сапоги?

— Тут всё, — указал Стас на пакет. — Сапоги… сумка твоя.

— Сейчас носки верну, — направилась, было, Ася в глубину квартиры.

— Не надо, — остановил ее Мещеряков. — Носи сама.

Ася возражать не стала. Она не помнила, где сбросила Стаськины носки. Стояла, молча смотрела на него, ждала, когда уйдет.

— Ася… может, поговорим? — предложил он. — Ты пока душ примешь, а я чай тебе приготовлю. Посидим, поговорим.

— Иди, Стас.

— Жаль. Тогда, вот визитка моя. Не выбрасывай. Может, я тебе пригожусь. Пусть будет.

— Пусть, — равнодушно согласилась она.

— Ну… я пошел, — полу-вопросительно сказал Стас.

Она молча закрыла двери. Не двигаясь с места, посмотрела на пакеты с покупками. А память уже ухватила кончик ниточки, готовая размотать клубок воспоминаний о вчерашнем вечере. Ася тряхнула головой, сморщилась, прижала руку к виску. Зато ниточка от встряхивания оборвалась. Ася взялась за пластиковые ручки, поволокла пакеты в кухню, хотя еще минуту назад собиралась заняться ими позже. Но оказалось важно немедленно занять себя делом, все равно каким, а вот думать и вспоминать она будет позже.

Вопреки ожиданиям, замороженные продукты не раскисли, а оказались мерзлыми. «Ишь ты! — удивилась Ася. — Какой хозяйственный!»

Разложив покупки на полках холодильника, она выпила две таблетки аспирина и пошла в душ. Вот там ее скрутило. Ася, зажмурившись, стояла под горячими струями, и вдруг увидела Артема. Как он смотрел на нее, а с лица уходили все краски. Ее будто тряхнуло, сердце ухнуло в пропасть на мучительно долгие мгновения, а вместо него осталась холодная жуткая пустота, вакуум. Ася забыла, что стоит в душевой кабинке. Она попала в плен воспоминаний и там, среди них, она хотела рассмотреть каждую черточку в лице Артема, каждую морщинку, каждую перемену в нем. Каким же родным он был…

Сейчас она почувствовала это до боли остро, как не чувствовала никогда. Мучительным страданием за него переполнилось Асино сердце — от этой бледности, от растерянности в его глазах, от сжатых, безмолвных губ. «Артемка… — всхлипнула Ася. — Бедный ты мой… Жалкий… Прости ты меня, ради Бога…» Кажется, слезы жгли сильнее, чем горячие потоки воды.

Потом пришла мысль: а что это было, вчера? С чего вдруг Стас заявился?.. Она никогда не было с ним близко знакома, так, один из многих приятелей Артема. Что они праздновали? День рождения Артема? А почему в какой-то чужой квартире? Ася знала, что Артем живет у той женщины, где-то вблизи кондитерской фабрики, там работала его «сладкая женщина». А вчера у кого они были? У Стаса что ли? Да, именно он себя вел как хозяин. И что, она оказалась там в качестве подарка? А ведь Артем явно не ожидал… и не обрадовался ей…

Размышления о вчерашнем фортеле Стаса переменили Асино настроение. Ощущение вины, непоправимости, безысходности уступило место недоумению и злости на дебилизм Мещерякова. Как ни странно, это помогло Асе собраться и выплыть из удушающей трясины мучительных воспоминаний и мыслей.

Она выключила душ, посушила волосы полотенцем и облачилась в толстый махровый халат. То ли аспирин помог, то ли душ, то ли Стаськин кефир, но чувствовала она себя против прежнего куда лучше. Задумалась даже о завтраке… И тут опять зазвонили в дверь. Ася даже подумала, что если это опять Мещеряков, то как раз кстати. Сейчас Ася очень желает его распушить!.. Но за дверью стоял не Стас. Ася удивилась, увидав перед дверью Толика Пунича.

— Тебе чего? — не очень приветливо спросила она, не трогаясь с места. — Что это сегодня ранние гости косяком пошли!

— Да ты понимаешь… я что-то забеспокоился… у тебя все в порядке? Смотрю, понимаешь, выходит из подъезда незнакомый мужик. А я не люблю когда чужие в моем доме бродят.

— Совсем даже не в твоем.

— Ну подъезд другой, а дом-то один. А в вашем подъезде одни бабульки. Время, знаешь ли… лучше перебдеть, чем недобдеть.

— Интересно, с чего ты решил, что «незнакомый мужик» имеет ко мне отношение?

— Это я сначала подумал, что незнакомый. А потом я его узнал! Нет, если бы ты не рассказала, что встретила недавно Стаса Мещерякова, я б, конечно, ни за что бы его не узнал! Но он-то — прикинь — он меня помнит. Виделись у вас пару раз, не больше, а он помнит. Я удивился.

— А мне, Пуняша, другое удивительно. Что у тебя за талант все знать и оказываться в нужном месте в нужное время? В Штирлицы тебе надо было идти.

— Да брось ты меня в шпионы прописывать. Я ж тебе говорил — не талант у меня, а удачный интерьер. Завтракаю, обедаю, ужинаю — двор как на ладони. Ну и я волей-неволей в курсе всех событий. А Мещерякова я вообще во дворе встретил. Из булочной иду, а он как раз из подъезда.

— И что? Вы разговаривали что ли?

— Да так… Поздоровались, закурили, и он уехал. Чего он спозаранку-то к тебе?

— А не твое дело.

— Не мое, — хмыкнул Толик. — Ну и храни свои тайны, все равно про них козлу понятно…

— Это что, интересно, тебе понятно?

Толик остро глянул из-под густых низких бровей. Очень выразительный был взгляд, такой, что Асе стало ясно — ее шпильку он мимо ушей не пропустил и даже разозлился.

— Проверка старых плацдармов, — резко бросил он. — Еще не успел семью бросить, а уже ищет, где заякориться. Вот и заслал приятеля на разведку.

— Ээээ… стоп! Ты про кого сейчас?

— Как про кого? Ты разве?.. Тебе разве Стас?.. — он отрицательно помотал головой, вопросительно глядя на Асю. — Нет, ну он же для того и явился… Нет? Ты правда, не знаешь?..

Она задумчиво смотрела на Пунича… Не ответив на его вопрос, медленно закрыла перед соседом дверь.

Прислонившись к ней спиной, Ася пробормотала: «Ну, Стаська… ну попадешься ты мне…»

Именно в эту минуту Мещеряков держал ответ перед Артемом.

— Ты где был? — Артем вышел в прихожую, услыхав звук открываемой двери.

— Где-где… по делам ездил.

Стас решил, что лучше не называть Асиного имени.

— Ладно. Расскажи-ка лучше, что вчера было?

— Твой день рождения справляли.

— Здесь Ася была? — резко перебил его Артем.

— Оба-на! Он меня спрашивает! Как будто сам не помнишь.

— Ты что мне зарядил? — в упор глядя на приятеля, требовательно спросил Артем.

— Слушай, что за разборки? — Стас тоже решил рассердиться. — Ну да, да, я привез Асю. Что я, слепой? Да тут и слепому ясно, на ком у тебя свет клином сошелся. Ну так давай, говори с ней! Время многое меняет, не может быть, чтоб сейчас Ася думала так же, как в те дни… Я же как лучше хотел. А ты как идиот, чесслово, Артем. Уставился на нее и хоть клещами из тебя слова тяни! Что молчал-то как идиот?

Артем сглотнул и сказал:

— Не поверишь… я думал, она мне кажется…

— Нет, ты правда?.. Обкурился? Да там не с чего было !

— Не знаю… по мозгам шарахнуло… А что Ася?..

— Да ты знаешь… Никогда не подумал бы на нее. Она такая… в общем, всем тут вставила. Ругалась. И водку пила. Сама себе, никого не дожидаясь…

— Ася? Водку?! Ты врешь, — уверенно сказал Артем.

— Ася-Ася! — покивал Стас. — Не веришь, мужиков спроси. Они впечатлились, — хохотнул Мещеряков. — Ваныч пытался с ней потанцевать, она его отшила, сказала, что хромая. Я хотел их познакомить, знакомься, говорю, это президент компании… А она: вы оба, говорит, придурки. «Как будто я не знаю, кто у нас президент!» Ваныч от нее в восторге. Все дикой кошкой называл.

— Как ты ее привез? Она согласилась?

— А она не знала, я боялся, если скажу, она не поедет. Короче… я ее, типа, украл.

— Надеюсь хоть не со своими бычарами? — остро глянул на него Артем.

— Нет, ну что ты прям… — обиженно развел руками Стас. — Позвонил Сане… ну ты его не знаешь. Примерный семьянин межпрочим, жена и две дочки.

— Ладно…

Артем только сильно потер лицо ладонями, взял сигареты и пошел на балкон.

Как всё нелепо… глупо… Со Стасом ругаться? Какой смысл?

Артем помнил, как, екнуло сердце, когда Стас сказал, что видел Асю. Обрадовался, захотелось расспросить о каждой минуте их встречи… Но от того, что Стас рассказал… у него сразу испортилось настроение. По словам Стаса Ася выглядела потрясающей, роскошной, благополучной женщиной. И рядом с ней был мужчина. Значит, у его Аси появился мужчина. «А чего ты хотел?» — невесело усмехнулся Артем. — Нашелся, наконец, кто-то, кто сумел ее утешить, увести от воспоминаний. Сам он никогда не сумел бы. Потому что он сам — напоминание. И что, сейчас заявиться этим напоминанием в ее жизнь, которая только-только начала складываться? Растревожить, внести смуту и беспокойство? Нет, друг-товарищ Мещеряков, и в этом ты не прав. Знаю я твой талант — стараться как лучше, но — увы и ах — что получается в итоге?

Может быть, у Аси и впрямь, всё сложится. У него не получилось, а у нее всё будет как надо. Она ведь заслужила. Она обязана быть счастливой. А мужчина тот, вроде ничего, если верить Стасу, — Артем тяжело вздохнул, затянулся дымной горечью.

Стас чувствовал себя виноватым. И что толку доказывать, мол, ждал, всё получится совсем по-другому. С радостью теперь исправил бы, что натворил, а как? Хорошо хоть, что правда, не додумался с пьяну поехать к Асе с кем-нибудь из своих новых «друзей».

Стас после окончания мединститута как и Артем работал хирургом в одной из больниц города. А через несколько лет как-то так получилось, что к нему стали обращаться братки. И он штопал их, подстреляных, порезанных. Его ценили и хорошо платили за работу. Вскоре Стас из больницы уволился. От Артема не было секретом, что Стас теперь вроде как индивидуальной врачебной деятельностью занимается. Только без лицензии, подпольно.

Артем вернулся с балкона, и Стас — в искупление своей провинности — взялся горячо уговаривать его поехать сейчас с ним — семья Мещеряковых на Рождество традиционно собиралась вместе.

— Поехали, а? Попробуй на пару дней отойти от всех своих проблем. Так сказать, подержи дистанцию.

— Стас, ты правда думаешь, что дистанция проблемам сильно мешает? — засмеялся Артем.

— Мешает, поверь. С новыми людьми встретишься, отвлечешься. Лучше что ли одному тут будет. Или к этой психопатке опять поедешь? Домооой, — гримасничая, скривился Мещеряков.

— У меня сегодня смена. Там будут мне и развлечения, и дом родной. Отвлекусь.

— А подмениться если? Попробуй.

— Зачем? Пусть люди празднуют.