— Чем больше я об этом думаю, тем яснее понимаю, что ты пережила за эти месяцы. Мне становится страшно. Я виноват в этой чудовищной ошибке…
Я замотала головой. «Виноват»?! А что было бы со мной, если бы Ральф меня не «нашел»?.. Я снова замотала головой.
Ральф взял мою руку, прижал к губам. Он сидел, поглаживал мои пальцы и молчал. Так было долго. Я сжала его руку, спросила глазами: «Что»? Ральф грустно улыбнулся:
— Я думаю о Рут… Выходит, она погибла, как и ее родители. Иначе она дала бы о себе знать. Едва ли мы когда-нибудь узнаем о ней… Знаешь, мне сейчас просто грустно. Такое чувство, будто я уже давно знаю, что Рут умерла… Странное чувство. Так же бывает, когда окружающие что-то скрывают от человека. Он уже знает, догадывается, страдает, а все молчат… И когда заговорят, вместе с болью приходит облегчение. Мне вот, наконец, сказали.
У меня по щеке поползла слезинка. Я «научилась» плакать, и теперь плакала чаще, чем надо. Ральф снял слезинку губами.
— Не плачь. Все будет хорошо.
Я нарисовала пальцем большой вопросительный знак.
— Как? — Ральф задумался, потом медленно заговорил: — Мне кажется, лучше, если ты пока останешься «Рут». Пусть все думают так… иначе могут возникнуть лишние проблемы. Это, конечно, ложь… Но мы никому не навредим. Рут была единственной дочерью, больше наследников нет. Давай все оставим так, пусть все идет как сейчас. Главное — твое здоровье. Остальное потом. Ты мне верь, все будет хорошо. Если понадобится, мы уедем из Германии. Ты согласна быть по-прежнему Рут?
Помедлив, я кивнула.
— Теперь надо решить еще одно. Ты хочешь сообщить маме о себе?
Глаза у меня опять наполнились слезами и я судорожно переглотнула.
— Пожалуйста, не волнуйся, — Ральф погладил меня по голове. — Успокойся, любовь моя.
С тех пор, как я увидела компьютер, я не переставала надеяться, что с его помощью как-нибудь дам о себе знать маме и Ромке. Я давно придумала, как это сделать, но неизвестно, когда я смогла бы реализовать свою придумку, если бы истина не открылась так неожиданно даже для меня самой.
Собственно, план у меня был один-единственный: связаться сначала с соседом-компьютерщиком, с тем самым, к которому я ходила искоренять свою компьютерную безграмотность. Я легко запомнила адрес его электронной почты, но сосед все равно записал мне его в блокнот и сказал: «Анна, ты всегда можешь обращаться ко мне за помощью! Пиши». Мы с ним тогда и предположить не могли, какого рода помощь мне от него понадобится. Я не хотела думать о том, что за столько времени он ведь мог сменить адрес.
Ральф обрадовался, когда я, как могла, объяснила ему свой план.
— Отлично! Это проще всего! Давай, ты прямо сейчас и напишешь! Ох, Анна… я ведь до сих пор не спросил тебя… твоя национальность? Ты кто?
— «Русская», — возникло на экране.
Ральф улыбнулся.
— Замечательно. — Но тут же сдвинул брови: — Но у меня нет русскоязычной программы.
Я помахала рукой. Существует же транслит: латинскими буквами русские слова.
Когда минут через двадцать пришел ответ, я поверить не могла, что все оказалось так легко. Я думала, что сердце выскочит из груди, пока письмо получалось. Я даже не сразу смогла начать читать.
«Анна! Ты не представляешь, как я рад! Я знал, что ты когда-нибудь мне напишешь! Даже специально е-майл этот оставил. Пожалуйста, ответь поскорее! Где ты? Почему так долго не давала о себе знать? Тебя здесь потеряли. Женька».
Я тут же стала набирать новое письмо, но руки ходили ходуном, пальцы тыкались не в те кнопки. Ральф, стоявший тут же, взял меня за руки, развернул к себе вместе со стулом.
— Успокойся. О кей? Давай напишем письмо минут через десять? А пока выпьем чаю и чего-нибудь успокоительного. — Он рассмеялся: — Мне повезло, что Марты сейчас нет дома. Если бы она увидела сейчас, как ты выглядишь, она решила бы, что это я что-то с тобой сделал. Еще полицию вызвала бы!