Тайна моя так и осталась тайной. Но если раньше она принадлежала мне одной, мучила, не давала покою, то теперь это была тайна моя и Ральфа. Вроде бы вот так мало изменилось — всего еще один человек оказался посвященным в нее — Ральф. Да, немного изменилось: просто горе поменялось на счастье. Невидимые, сжигающие душу горькие слезы — на искренние слезы радости.
Ральф сказал, что не считает нужным открывать кому-либо мое истинное имя.
— Не надо. Оставайся «Рут». Иначе могут возникнуть лишние проблемы. Это, конечно, ложь… Но мы никому не навредим. Рут была единственной дочерью, больше наследников нет. Поэтому пусть все идет, как идет. Главное сейчас — твое здоровье. Остальное потом. Нам не нужны дополнительные хлопоты, мы и без того чуть ни год живем в постоянном стрессе. Я надеюсь, ты согласишься со мной?
Согласишься?! Да я всей душой надеялась на то, что Ральф будет благоразумен, и его законопослушание не перевесит доводов практичного разума! Ведь объяви мы официально, что я — какая-то посторонняя русская туристка, я бы лишилась и медицинской страховки, и денег Рут… всего. Я никогда не была расчетливой или жадной до денег, и сейчас я не пребывала в эйфории от свалившегося на меня достатка, я не кривлю душой, заявляя это. Материальный достаток нужен был мне для восстановления. В одиночку Ральф не в состоянии был вытянуть эти огромные счета. Он влез бы в такие кредиты, что не рассчитался бы за них до конца жизни. Нет, лечить бы меня не отказались — я теперь достаточно знаю обо всех этих делах. Нашелся бы какой-нибудь спонсор — полу-благотворительная организация, социальная помощь, фонд какой-нибудь… Но даже они не дарят деньги просто так, их надо постепенно возвращать, в лучшем случае — хотя бы часть, половину.
Когда у нас имелась возможность избежать этих огромных проблем, глупо было не воспользоваться ею. К тому же денег этих мы ни у кого не крали, никого не обездолили.
— А свое настоящее имя ты можешь вернуть себе официально. Просто поменять «Рут» на «Анну». И никто не спросит у тебя никаких объяснений. Может быть, ты с детства мечтала стать «Анной». Это только твое дело и абсолютно никого не касается…
— Да, есть некоторые факторы, которые могут раскрыть тебя. Но их очень мало. Честно говоря, я вижу пока только один фактор риска: «твой» стоматолог, например, очень удивится, если ты к нему придешь. Но ты можешь лечить зубы где угодно, за границей. Хоть даже в России. Мы вообще можем уехать из Германии.
Я благодарно сжала ему руку. И, помедлив, провела ладонью по своему лицу.
— Внешность? Я думаю об этом тоже. Но проблемы никакой не вижу. Ведь пластические операции могут изменить внешность до неузнаваемости. А были они в действительности или нет, это уже другое дело, мы не обязаны говорить об этом на каждом углу. По крайней мере, знакомым Рут вполне хватит упоминания об операциях. В общем, беспокоиться, что кто-то что-то заподозрит из-за внешней несхожести — на это нет причины. Съездим к нашему чудо-целителю. Я не знаю, сможет ли он вернуть тебе именно твое лицо… А мне очень хочется именно его увидеть. Кстати, ты знаешь? У тебя оказалась та же группа крови, что у Рут.
Конечно, я этого не знала, и сообщение Ральфа крайне удивило меня! Это совпадение было из области невероятного! Хотя, разумеется, групп всего-то четыре, сколько ходит вокруг каждого из нас «братьев по крови»! И все же — такое совпадение меня ошеломило, было тут что-то мистическое.
То были удивительные дни. С легкостью, будто сами собой, распадались узлы, завязанные, казалось, намертво. Сбывались мои самые робкие надежды и исполнялись мечты. Любовь Ральфа была той великой силой, которой одной только и было подвластно черное перекрасить в белое, в сияющее, в солнечное!
Я была в те дни счастливейший человек. Я не ходила по земле, я летала, не касаясь ее. Странно, да? С моей внешностью, беспомощная, без голоса — и с соловьями в душе! Но — да, именно так! Самые страшные мои тревоги оказались напрасными и перестали омрачать каждый день моей жизни. Одно это могло сделать меня счастливой. К тому же — теперь мне не надо было гнать от себя мысли о моей семье, о маленьком родном мирке, в котором жили всего два любимых человека — мама и маленький мой братишка. При мысли о них сердце больше не кололо болью, теперь оно наполнялось невыразимой теплотой и радостью.
Ральф, мой милый, мой единственный человек, которого я так боялась потерять, стал для меня всем: олицетворением доброты, нежности, безоглядной, беззаветной любви…
Любовь его я познавала ни на словах, ни в парадные, беззаботные дни жизни, а в обстоятельствах самых горьких, чудовищных, непереносимых. Счастье мое пришло ко мне так сразу, неожиданно. Вот только что клубились над головой черные тучи, сгущались, грозили разразиться катастрофой… Но нежданно пролились золотым дождем, потоком света и куда делась вся их чернота, свинцовая тяжесть!
Счастье мое было таким большим, что казалось соразмерно всему плохому, произошедшему со мной. Ральф сумел дать мне это ощущение. Он со мною и между нами ничто не стоит — ни люди, ни обстоятельства. Нет больше мучительных, бесконечных страхов и черных мыслей. Я больше ничего не боюсь, когда Ральф со мной. Я готова преодолеть и вытерпеть все, что от меня потребуется. Я хочу сделать моего любимого таким же счастливым, как я сама.