Предисловие
С признательностью к Лункиной Юлии и моей тезке из Ташкента Раисе Николаевне Краппаней, бескорыстно одаряющим идеями; поэтессе Ларисе Подистовой и поэту Пашкову Валерию Анатольевичу
В прорехах туч мерцает шар луны,
Сгустились тени в арке под часами,
Вот вот, стряхнув оковы тишины,
Взгляну на мир холодными глазами
И, лунный свет перечеркнув крылом,
Уйду в полёт над сонными полями,
На край земли, покрытый синим льдом,
К покоям той, что властвует над нами
Царица тьмы, прекрасная Лилит!
Лечу к тебе, от нежности сгорая,
И кровь заледеневшая кипит,
И я спешу, мгновенья подгоняя!
Богиня ночи, снизойди к рабу,
Что бездну лет отдаст за миг с тобою!
Позволь вкусить сейчас и наяву,
Твоей любви и награди покоем
Блаженства час, а дальше вечный сон
Там, за чертой, где даже время тленно
Но для того, кто был хоть раз влюблён,
Всё суета, лишь чувство неизменно
Пашков Валерий
Первое воплощение Лилит — жена Адама. Последнее предрекает «Роза Мира» Даниила Андреева: в последнем своем воплощении Лилит придет в мир спутницей небывалого существа, гениального и могущественного — антихриста. И рядом с ним будет она, воплощение вечной Женственности. «От воплощенной Лилит будет излучаться свет невыразимой красоты, напоминающий лунное сияние. Прикосновение же к ее телу будет вызывать несказанное наслаждение для всякого человека и полное угасание последних проблесков в его памяти о чем-либо высшем.
Вокруг себя и воплощенной Лилит антихрист создаст кощунственный культ мирового совокупления, и гнусные действия, окруженные сказочными эффектами и одурманивающим великолепием…
Лилит была создана волей Бога и уничтожена будет так же божественными силами вместе с антихристом. «Катастрофа, которой завершится жизнь последнего воплощения Лилит, не будет иметь ни одного зрителя. Сразу после гибели антихриста она исчезнет неизвестно куда и как. И немало людей покончат с собой от тоски по невозвратно исчезнувшей
Но что было между первым ее воплощением и последним?
У начала начал имя мне было — Лилит. Я знаю, это я была той, Первой и Единственной. Ева стала второй, от нее пошел счет человечеству, но Первой Женщиной была я.
Творец создал меня вдохновенно. Но творение стало неожиданностью для Него Самого. Оно оказалось совершеннее мужчины, хотя Творец желал, чтоб было наоборот. (Так случалось часто потом и среди людей, когда нечто, осененное вдохновением, удивляет создателя, и он недоверчиво вопрошает себя: «Неужели это сделал я»?)
Недовольный, Творец разрушил свое творение. И создал Еву, теперь из Адамова ребра, что давало уверенность — теперь женское начало уж наверняка станет подчиненным, зависимым, вторичным по отношению к мужскому.
Не знаю, сильно ли он сожалел, что был так неосмотрителен при сотворении самой первой женщины. А для сожаления причина была — не прошел бесследно первый неудачный опыт (или слишком удачный?). Создатель уничтожил Лилит, хотя, по сути, только лишь тело ее. Это было легко: обратить в прах рожденное из праха. Но ведь я была не бессмысленным глиняным болваном, я перестала им быть в тот момент, когда Он оживил «куклу», вдохнув в нее душу. А потом разрушил «куклу», сосуд, в котором недолго обреталась душа Лилит, высвободив живую душу. Вот душу уничтожить — это уже совсем другое. И он не смог, не захотел. Ведь все-таки Он предвечный Творец, не разрушитель.
Так душа Лилит обрела свободу витать в пространствах.
Но вот что произошло при рождении Евы. Когда Творец вдохнул в нее душу, в тот же миг, — снова вопреки Его замыслу — запала в Еву малая, как зерно, часть бессмертного духа Лилит. Именно это зернышко — бунтарства, своеволия — проросло и подтолкнуло младшую мою сестрицу стать истинно человеком, а не бессловесной покорной коровой, пасущейся в Эдемском саду. Вкусить запретный плод и познать счастье и горе, радость и муку, сладость свободы и горечь неволи толкнула ее своевольная частица Лилит.
Как часто потом «лишняя» эта частица вносила смятение и смущение в мужской покой, как хотелось ему вытравить ее из своей женщины, обязанной знать, что место жены позади мужа своего и господина. Сколь много звеньев звенело в тех цепях, которыми опутывали души Евиных дочерей. Но коль Он Сам не истребил мой дух, под силу ли это мужчине?!
А Лилит… свободный неуничтожимый дух, витающий в пространствах и временах… бессмертная Лилит и неприкаянная… однажды я вновь обретаю кровь и плоть, и рождаюсь опять. Всегда разная. Чарующая одним видом своим, соблазнительная и торжествующая, яд и нектар, сосуд любви и причина противоречивых страстей. И одновременно — просто женщина, одна среди многих: хрупкая и слабая, трусиха со смешными страхами; я боялась боли и подлости, хотела просто любить, и чтоб единственный мой человек всю жизнь был со мною рядом.
Я помню себя царицей и рабыней, мне поклонялись и меня приносили на жертвенный алтарь. Иногда я живу долго, и иней лет серебрит мои косы, а порою ухожу молодой, в расцвете сияющей красоты, оставляя разбитые сердца и память о себе. И те, кто остается жить, одни уверены, что видели наяву посланницу небес, другие со страхом и облегчением осеняют себя знаками защиты: ад поглотил-таки дьяволицу! Люди боятся и ненавидят все, что превосходит их, и — были времена, — чувствуя иную природу моей души, терзали в страшных казематах мою плоть, не имея власти над большим. И ни в одном лишь пламени любви сгорала я, но в пламени костров тоже.
Случалось, за мной по пятам шла безоглядная, жертвенная любовь, но я в страхе бежала от нее, видя, как из-за ее плеча ухмыляется мне убийственная ненависть.
Любовь моя творила чудеса, подымала со смертного одра, а то становилась причиной кровопролитных раздоров.
Но одно оставалось неизменным в любом воплощении Лилит. Меня можно было сломать, уничтожить, унизить тело мое, но гордый мой дух родился прежде той силы, которая хотела бы его сломить, и потому торжество победы всегда оставалось за мной, если не в жизни, то в смерти — моя смерть никогда не давала моим убийцам упоительного торжества победителей. Неудовлетворенная злоба ищет любые пути для мщения, даже самые гнусные. В отношении Лилит всегда крайности. От приписывания ей роли полюса Зла и Искушения до Воплощенной Женственности. Любому из вас клевета влезла в уши, разве нет? Ох, и постарались потомки и много преуспели в наветах. Теперь всякому известно, отчего пришлось Создателю творить для Адама другую жену. То всяк знает — больно уж вздорная получилась бабенка! Зазнайка чванливая! Да чего там, ведьма была, как есть ведьма, обольстительница коварная, злобный дух!.. Сбежала от супруга, Богом данного, стала дьяволицей, рожающей суккубов, адских распутниц. Ох уж эти лилиты, дочери дьяволицы-Лилит, ночные похотливые ведьмы! Они настолько искусны в любви, что после любовных утех с ними мужчины не могли уже удовлетворяться любовью с земными женщинами.
Наветы… Ах, да пусть их! Пусть плетется молва — не жалко, ведь мне она ни рук, ни ног не вяжет.
Проходит время — но что мне время? десяток лет или столетие… сие не есть мера, которой черпают из Океана Времен. Он безбрежен. Люди представляют Время рекой с истоком и устьем. Они ошибаются. Океану начала нет, и нет конца. Мой вольный дух парит в нем, проходя сквозь времена, сквозь века и тысячелетия, ничем не ограничен и не обременен. Как Феникс-птица, я возрождаюсь к жизни во плоти, чтобы вспыхнуть коротко и ярко, и просветлить сумрачное, и обогреть выстуженное, и опалить тех, кто не боится быть обожженным.
Я не знаю, когда и где ноги мои вновь ощутят земную твердь, а ветер тронет волосы в бережной ласке. Это ведомо лишь тому, кто мой вечный Господин, мой Творец.
Порой мне кажется — я знаю, я ошибаюсь, у Него нет, не может быть пристрастий — но судьба то возносит меня к самым небесам, то вдруг испытывает столь жестоко, что мне кажется порою: это Он и восхищается, и мстит, не желая признать, что родилась я такой по Его воле, а не вопреки ей.
Обретая новое существование, я не всегда помню о предыдущих. Иногда помню. Иногда память просыпается внезапно, как озарение, выхватывая из тьмы забвения короткий миг…