начинается новое утро, а да Ланга озадачен переменой в Гретхен
Гретхен вспоминала этот разговор с Геллой, и на губах ее лежала тихая, задумчивая улыбка. Да Ланга очень удивился бы, увидев эту спокойную улыбку.
Гретхен неторопливо закинула руки за голову и расстегнула цепочку, на которой висел медальон — маленький золотой столбик с продолговатым камнем в одной из сторон цилиндра. Некоторое время она внимательно рассматривала украшение. В нижней части его, в донышке, имелись две узкие прорези. Гретхен провела пальцем по камню, потом осторожно надавила на него, будто хотела вдавить внутрь, и он, действительно, чуточку поддался нажиму, раздался тихий мелодичный щелчок. Гретхен поднесла медальон близко к фонарю и с удовлетворением убедилась, что теперь в прорези можно разглядеть, как внутри перекатывается малюсенькая белая крупинка. Гретхен обернула цепочку вокруг запястья и застегнула ее — золотой столбик лег в ладонь.
Прошло еще некоторое время, и она услышала шаги и шорохи в каюте да Ланга, а вскоре и его голос:
— Гретхен, вы проснулись?
— Да, — сдержанно ответила она.
— Отлично. Я распоряжусь о завтраке.
Еще через какое-то время в замке звякнул ключ, и дверь в закуток Гретхен отворилась.
— Доброе утро, моя дорогая.
— Капитан, — проговорила Гретхен, поднимаясь ему навстречу. — Я уверена, что в следующий раз вы не забудете постучать, прежде чем войдете.
Ал да Ланга заметно удивился… помедлил, озадаченный тем, как ответить на строгий выговор своей пленницы, и… кивнул:
— Разумеется, вы правы, Гретхен. Просто мне не терпелось поскорее увидеть вас.
— Ах, вы спешили застать меня! Ну, разумеется, я ведь могла отправиться по своим делам!
— Еще раз приношу свои извинения, — галантно поклонился Ал.
Кажется, он решил принять правила, коль скоро Гретхен вздумалось разыграть эту сцену. Одновременно он с интересом присматривался к ней, слегка озабоченный: сегодняшняя Гретхен отличалась от себя вчерашней. Вчера в каждом жесте, во взгляде, в слове и интонации сквозило ее яростное негодование и презрение к похитителю, нежелание смиряться с обстоятельствами и со своим новым положением пленницы-наложницы. Сегодня же ничего этого не было, она больше не выглядела растерянной и удрученной своим положением, раздавленной обстоятельствами, подавленной чуждой силой. И в этом была загадка, которую требовалось разгадать, требовалось понять, чего ждать от новой Гретхен и как себя с ней вести. Либо, поразмыслив ночью, она приняла новые обстоятельства своей жизни, и решила извлечь из них все положительное. Либо она по-прежнему, настроена враждебно, но успешно скрыла свои чувства под маской сдержанности и благовоспитанности.
— Как будет с завтраком? Вы просунете миску и кружку сквозь решетку моей темницы? Или мы позавтракаем вместе?
— Я как раз намеревался вам предложить второе и заранее приготовился впасть в уныние.
Гретхен вопросительно приподняла бровь.
— Я заранее ежился от предвкушения ледяного взгляда, почти был уверен, что получу очередную порцию вашего презрения и негодования, — с улыбкой ответил да Ланга на безмолвный вопрос.
Она чуть пожала плечами:
— Я всерьез опасаюсь, что по окончании срока заключения в этом отвратительном пенале, я до конца жизни буду страдать клаустрофобией.
— Клаву… клау… Чем, простите, вы будете страдать?
— Так называется психическое заболевание — человек начинает панически бояться любого тесного помещения, — для Гретхен не прошло бесследно долгое общение с докторами и чтение некоторых книг и журналов во времена ее тяжелой болезни.
— Но, дорогая моя, лишь от вас самой зависит, сколько времени вы станете там находиться! Прошу вас, — он отступил от двери, приглашая ее выйти.