Шах-Велед восторженно говорит о да Лангаи приоткрывает завесу над своим прошлым
Что-то появилось во взгляде старшего помощника капитана. Гретхен не успела прочитать этот мимолетный импульс, когда холодный блеск — голубоватый лунный отсвет на стали — уже ушел. Шах-Велед опять смотрел с прежним бесстрастием:
— Ал — человек чести. Я давно знаю его, и до сих пор не было ни малейшего повода в этом усомниться.
— У меня нет желания спорить с вами. Очевидным для вас вещам я могу противопоставить то, что очевидно для меня. Но этот спор не переубедит ни меня, ни вас — каждый останется при своей правде. Ал да Ланга — человек чести… — задумчиво проговорила Гретхен и покачала головой: — Это было бы забавно, если б не было так печально.
— Может быть, вы не достаточно его знаете? Ал — авантюрист, но при этом отважен и великодушен. Не боится риска. Наоборот, он не свернет с пути там, где отступятся многие искатели приключений, пройдет по тонкому лезвию, но пройдет. Он проводил блестящие операции, которые приносили немалые прибыли, но я абсолютно уверен — не мысль о наживе руководила им в первую очередь, а именно риск, острота чувств, возможность взглянуть в глаза смертельной опасности и выскользнуть, когда ее пальцы уже сжимаются на горле.
— Вы считаете эти качества доблестью?
— Десятки людей обязаны ему жизнью. Он вывозил их на своем судне, вот в этом самом закутке, — Шах-Велед кивнул на дверь пристанища Гретхен, — преследуемых, обреченных на смерть. Ал уводил их из-под самого носа у смерти. Он делал благие дела, и у него повсюду есть друзья, искренне ему благодарные и преданные. Если вы спросите у них о да Ланга, услышите самые восторженные слова о его бескорыстии, отваге, благородстве.
— Я слышу эти слова от вас. Вы — один из тех людей, кто обязан ему?
— Да, — помедлив секунду, ответил Шах-Велед. — Меня многое связывает с Алом…
— Что вас связывает? — прямо глядя на него, спросила Гретхен.
Он перевел на нее взгляд, тихо сказал:
— Я не уверен, что хочу рассказывать вам об этом.
— Почему? Вы чего-то боитесь? Разочарований в нем, может быть?
— Нет, не разочарований. — Шах-Велед покачал головой и… Гретхен показалось, будто смуглое его лицо потемнело еще больше, в уголке губ обозначилась горькая улыбка. — Я не хочу возвращаться в прошлое. Там у меня одни потери. А вам довелось терять близкого человека?
— О, да… — вырвалось у нее как будто помимо воли. Потому что в голосе Шах-Веледа она услышала нечто неосознаваемое рассудком, но понятное ее сердцу, и вот из самого сердца и вырвался ответ ему. Усмехнувшись — может быть над этим своих порывом, Гретхен проговорила иным тоном: — И я бы тоже не стала рассказывать об этом первому встречному.
Возникла неловкая пауза, ее прервала Гретхен, поднявшись из кресла:
— Вы собираетесь сегодня остаться здесь, с капитаном?
Шах-Велед поднялся тоже:
— Я еще не решил. Доктор дал Алу опиум. Он сказал, что раненый будет страдать от сильных головных болей и просто не сможет уснуть. Но теперь капитан будет спать до утра, и сиделка ему сегодня едва ли понадобится. Я побуду еще с ним. Доктор собирался посетить его попозже. Я дождусь. Вам я желаю спокойной ночи и надеюсь, что сегодня она таковой и будет.
Гретхен попрощалась с ним наклоном головы, но когда была уже у двери, вдруг остановилась:
— Я хочу, чтобы вы кое-что знали. О потере близкого… Однажды… немногим более года назад… я потеряла человека, который был мне дороже всего на свете. Я была уверена, что он погиб — всё произошло на моих глазах. Без него я не хотела жить, мое сердце было подобно холодному пепелищу. Если вам ведомы такие потери, то вы можете понять, что я чувствовала в то время. — Шах-Велед молчал, но Гретхен будто кожей чувствовала напряжение его взгляда. — И вдруг он вернулся, тот, кого даже оплакивать не было сил. Он чудом остался жив, как будто Бог смилостивился надо мной и вернул назад. И я узнала с тем человеком, что такое счастье. Всего лишь несколько месяцев… Потом да Ланга и вы разрушили наше счастье. Вы двое снова обрекли меня на потерю.
Не произнеся ни слова, Шах-Велед молча склонил голову.