Шах-Велед напопинает Ларту о его обещании
Должно быть, Шах-Велед ночью немало думал о да Ланга, о разговоре с ним, потому что на следующее утро он снова попросил Ларта уделить ему время. Снова они были втроем. Но на этот раз Гретхен показалось, что Шах-Веледу не просто было приступить к теме своего разговора. Однако заговорил он твердо, глядя Ларту в глаза.
— Могу я узнать, как вы намерены поступить с Алом да Ланга?
— Участь его решится в стране, гражданином которой он является. Будет это публичный суд или судьбу его определит воля Вершителей, этого я сейчас сказать не могу.
— Ларт, вы оставили за мной право просить вас об услуге.
— Да. Я буду рад сделать для вас все, что в моих силах.
— Я прошу за Ала да Ланга.
Помедлив, Ларт отвел глаза, отвернулся. Некоторое время он стоял спиной к Шах-Веледу, опершись руками о стол. Потом спросил:
— Это единственное, чего вы желаете?
— Да.
Ларт со вздохом обернулся:
— Мне жаль…
— Вы отказываетесь?
— Разумеется, я сделаю то, о чем вы просите. Но… он не заслужил этой милости.
— Ал искренне страдает.
— Хорошо, если бы хоть на половину так оказалось в действительности.
— Ларт, не думайте, что он бесчувственный, бессердечный человек. Узнать, что ты стал причиной смерти очень близкого человека, что причинил огромную боль его семье, с которой успел подружиться. Осиротил десятки других семей… Узнать, ЧТО пришлось перенести любимой женщине по твоей вине … Вы думаете, он не проклинает сейчас тот день, с которого все началось?
— Хорошо, Авари, — снова вздохнул Ларт. — Я уже сказал. Видите, я даже не спрашиваю, что по этому поводу думает Гретхен. Я просто выполняю свое обещание, данное вам. Чего именно вы просите для да Ланга?
— Свободы.
— Хотите, чтобы его сейчас привели, и я объявил ему это?
— Нет. Алу не нужно знать, что я просил за него. Я не хочу.
— Вот как? — Ларт удивленно поднял бровь.
— Да.
— Вы благородный человек, Авари, — тихо проговорила Гретхен. — Но да Ланга… — она замолчала, поморщилась, и договаривать не стала.
— Мне было неловко высказывать свою просьбу перед вами, Гретхен. Уж вы-то вправе ожидать, что этот человек понесет наказание, соизмеримое с его виной… Но поверьте мне, я увидел его искренне раскаяние и страдание. Это тот случай, когда человек сам казнит себя, а людской приговор для него — облегчение, как отпущение грехов.
— Я хочу вам верить.
— Авари, как вы представляете себе освобождение да Ланга? Мы ведь не можем высадить его берег и уйти.
— Ал и я, мы уверены, что «Кураж» все еще там, где Ал приказал ждать. Команда не оставит капитала. В худшему случае они опять отправятся в деревню, если заподозрят неладное. Следует найди Алу надежных проводников, чтобы довели его до той бухты. По моим расчетам она не слишком далеко. Через несколько дней он будет на своем корабле.
— Что же… Проводников найти нетрудно. С нас глаз не спускают все время, сколько мы здесь стоим. Наблюдатели старательно скрываются за деревьями, но они постоянно там. Видимо, где-то неподалеку деревня, и они опасаются, как бы мы не напали на них. Авари, но почему вы сказали: «Он будет на корабле?» Разве вы не собираетесь вернуться на судно вместе с ним. Вы ведь старший офицер в экипаже да Ланга.
— Я намерен покончить с морским промыслом. У меня другие планы. Я хотел бы свою дальнейшую жизнь и судьбу связать с индейцами. Лучше всего — остаться в племени Уитко. Жить среди них, помогать отстаивать свою свободу, права. Они отличные охотники, джунглей для них родной дом. Но эти люди не знают, как противостоять регулярным войскам, часто они простодушны и доверчивы в отношениях с европейцами. Я очень хорошо знаю, что такое колонизаторы, знаю их уловки и хитрости, и с детских лет очень серьезно обучался военному делу. Ко всему прочему я — индус, мне привычен жаркий климат и джунгли не так чужды, как для европейца. Я уверен, что здесь принесу немалую пользу.
Заявление Шах-Веледа прозвучало неожиданно, так что когда он умолк, на некоторое время воцарилась полная тишина. Первым заговорил Ларт.
— Вы знаете, Авари, что я намеревался ввести в среду индейцев человека, который стал бы для них кем-то вроде военного советника. В последнее время эта мысль чрезвычайно меня занимает, но я все еще не решил, кому могу поручить это трудное, ответственное и опасное дело. Признаться, я не рассматривал вас в качестве кандидата, считал, что ваши интересы будут лежать в иной плоскости. И уж никак не мог я предположить, что мои заботы настолько разделяет кто-то еще. Я рад, Авари, и благодарю вас. Ваше решение освобождает меня от нелегкого дела — найти достойного человека и не ошибиться в выборе. В вас я не сомневаюсь. Сам я не мог бы выбрать лучше.
Гретхен, глядя на Шах-Веледа, медленно заговорила:
— Его назовут Белая Ярость. И Чистое Сердце… Он сделает много славного в мире жестокости и насилия. И один лишь звук его имени будет повергать врагов в трепет, ибо удар Белой Ярости будет неотвратимым.
Шах-Велед склонил голову, вслушиваясь в ее слова, вопросительно взглянул на Ларта.
— Так вот о ком говорила Гелла! — Гретхен подошла, пристально всматриваясь в лицо Шах-Веледа. — Вот кто «вызовется сам» и кому мы не должны препятствовать!
— О чем вы говорите?..
— Гретхен удался еще один спиритический сеанс, — пояснил Ларт. — У того бассейна в пирамиде. Во время него жрица Гелла сказала нам о вас. То есть не о вас… Имени мы не услышали… Гелла сказала, что человек «вызовется сам», нам остается только не мешать ему.
— Значит, всё так и должно быть, — улыбнулся Шах-Велед. — Теперь я знаю, что принял верное решение.