Гретхен размышляет, предвидела ли мать Гелла события рокового утра
Впервые Ларта не заворожило потрясающей красоты зрелище: по мере приближения судна к острову, храм Геллы поднимался из моря, будто вырастали пять кристаллов разной величины, белых, ослепительно сияющих на солнце. Блеск их ослеплял в солнечный день, а если небо было затянуто облаками, а воды отливали свинцовым тяжелым блеском — белизна башен-кристаллов на их фоне казалась еще более чистой, божественно непорочной. Волшебный эффект исчезал, когда выступал над морем весь остров.
Ларт, погруженный в тяжелые раздумья, ничего этого не видел и не вспомнил, что не так давно перед очарованной Гретхен тоже разворачивалась завораживающее видение. Это произошло, когда Гретхен получила приглашение от матери Геллы.
…На тот момент со дня свадьбы прошло, вероятно, чуть больше двух месяцев, Верховную жрицу храма Геллы, одну из членов Круга Семи многочисленные обязанности и заботы привели тогда в столицу, а по завершении дел она захотела встретиться с супругой Ларта. Во время беседы мать Гелла сообщила, что хотела бы пригласить Гретхен в островной храм, но не на день или два — Гелла выразила желание, чтобы визит Гретхен в храм оказался бы более продолжительным.
Гретхен была озадачена таким предложением и не сразу приняла его. Главное, что ее смущало — это необходимость находиться вдали от Ларта неизвестно сколько времени, когда она не желала оставаться без любимого даже на один-единственный день!
Но по более трезвом размышлении, Гретхен напомнила себе, что за желанием матери Геллы наверняка стоит не радушие хозяйки, а нечто большее.
Точно такое же сомнение и замешательство испытал Ларт. Вначале он, как Гретхен, выразил неудовольствие: принятие приглашения означало разлуку на неопределенный срок. Но затем… Гретхен увидела, что Ларт колеблется — ему лучше всех прочих было известно, что в поступках и словах Геллы почти всегда имеется скрытый смысл, который, может быть, станет ясен гораздо позднее. И вот этим своим колебанием Ларт способствовал тому, что Гретхен приняла приглашение Геллы и отбыла в храм, где провела несколько недель, промелькнувших для нее гораздо скорее, чем для Ларта. Те дни были необыкновенными, ошеломляющими, в них грезы перетекали в действительные события, а сон был неразделим с явью…
С этих воспоминаний начался второй день заточения Гретхен, пребывания ее на судне в качестве пленницы морехода Ала да Ланга.
Тогда, на острове, Гретхен посчитала, что мать Гелла открыла ей причину, для чего была она приглашена в женский храм. Но теперь у Гретхен появилось основание предполагать, что причина поступка Геллы глубже… Неужели ясновидящая жрица тогда уже знала, что произойдет с Гретхен? Неужели она постоянно живет с этим знанием о будущем — предвидя многое и не имея права своим произволом вовлекаться в дела судьбы?! Нет, она же вмешивается в события, но не грубо, не напрямую… ведь вооружила она Гретхен, чтоб могла та выстоять под грядущим ударом. Саму же Геллу можно только пожалеть — как узка дорога, по которой она идет, балансируя между «спасти-не навредить», «предупредить» и «не вмешиваться»…
На рассвете дня мыслями своими Гретхен устремилась к Гелле. Она не знала, что Ларт поспешил за помощью туда же и теперь находится на острове. Если бы субстанция души не была столь тонка, невидима и неосязаема, жрица, Гретхен и Ларт могли бы убедиться в том, что они не сговариваясь, потянулись друг к другу. Увы, человек лишен способности зрить незримое… если не наделил его Бог особым зрением, особыми талантами.