Пока Даша шла до дома Катерины, чтоб позвонить Олегу Евгеньевичу Крылову, у нее созрело решение. Она говорила со следователем сдержанно, не улыбнулась, сообщая счастливую новость. И опять хозяйка смотрела на нее с изумлением, чего-то не понимая. Едва Даша положила трубку, она быстро подошла, заглянула в глаза и едва не отшатнулась под колючим взглядом.
— Дарья, ты чо?.. Что опять не так?.. Ты будто не рада!..
— Подожди, Катя. Не трогай меня. Мне еще раз позвонить надо.
Она вынула из сумочки маленький блокнот, нашла нужную запись. Набрала номер. Лицо ее сделалось странно жестким, поджатые губы потеряли нежность, в глазах появился острый прищур. Наконец долгие гудки прервались, трубку сняли. Даша отрывисто сказала:
— Это Дарья Бессонова, — послушала несколько секунд и оборвала: — Заткнись! ТЫ меня будешь слушать, а не я тебя! И слушать внимательно. Кирилл свободен, мы возвращаемся домой. Он в очень тяжелом состоянии, болен. Сделай так, чтоб за ним выслали санитарный вертолет.
Минуты две она слушала, кусая от бешенства губы. Потом заговорила опять:
— Ты поможешь. Именно ты, сука. Иначе я окончательно сломаю тебе жизнь. Ты из детдома девочку взять собираешься. Так я сделаю так, что тебе не только ребенка не дадут, тебя камнями гнать будут от детдома. Ты убила дочь. Отказалась от родных внуков — расписку помнишь? И ты думаешь, тебе дадут удочерить сироту? В церковь ходишь, грех перед Алкой замаливаешь? Тешишь себя раскаянием. А перед мертвой легко, правда? Мертвые молчат, не обвиняют. Но и не прощают. Ты, сука старая, лучше у живых прощения проси. Живые, может, простят. Тогда и Бог грех отпустит. Не словами да поклонами искупай свою сволочность, а добрым делом. Глядишь, так и Алкин грех отмолишь у Господа. А перед Кирой вы с ней по самую макушку виноваты. Нет, — усмехнулась она в ответ на слова в трубке. — Я греха не боюсь. Гадину бешенную раздавить — это не грех. Иначе она еще многих ядом своим отравит. А если грех, Бог мне судья, но те ты. Короче, транспортировку обеспечишь. Ой, не смеши меня! Ты мо-о-ожешь. Ты перед Алкой всемогущую изображала, жизнями чужими вертела как хотела. Вот и подсуетись. Лапами своими мохнатыми пошеруди как следует. И помни каждую минуту, дрянь, если с Кирой что случится — я охоту на тебя устрою. Каждый час жизни тебе черным станет, я память Алкину испоганю, и все, что у тебя еще осталось. Вот на это и положу свою жизнь — без Киры она мне ни на что не нужна будет. Я позвоню тебе завтра в это же время. Поговорим конкретнее — когда, кто и прочее. Давай, разворачивайся!
Даша резко положила трубку и продолжала стоять спиной к Катерине. Еще раз аукнулся Галине Елецкой тот жестокий урок, что преподала она беззащитной девчонке холодным мартовским утром…
— Даш… — нерешительно позвала хозяйка.
Дарья зло провела рукой по лицу, обернулась.
— Катя, — счастливо улыбнулась она, глядя мокрыми глазами. — Свободен мой Кира! Всё! Домой его повезу! Хорошо-то как, Катюша!
— Да милая ты моя… как же я рада за тебя!.. За вас обоих! Какая ты молодчинка! Ох, Дарья, — Катерина покачала головой из стороны в сторону, и, не найдя слов, повторила: — Какая ты молодчина!
— Пойду теперь к Кире!
— Иди-иди, обрадуй его!
— Нет, — предостерегающе подняла Даша палец, — ничего я ему не скажу! И ты в больнице помалкивай пока. Нельзя ему пока говорить. Для него дорога — стресс. А еще если будет знать, что домой… Нельзя. Молчи, ладно?
— А то! Нечто я без понятия? — Катерина прижала палец к губам. — А что ты ему скажешь? Про поездку-то?
— А совру что-нибудь! — по-прежнему счастливо улыбаясь, махнула рукой Даша.
— Говорила-то ты с кем сейчас?
Улыбка медленно ушла из глаз Даши.
— Елецкая… прокурорша…
— Помню, помню… ага, ты говорила, — торопливо закивала Катерина. — Как ты… у меня аж мурашки от голоса твоего…
— Мурашки?.. Пусть бы каждое мое слово камнем ей на голову падало… — у Даши вздрогнули ноздри, под нежной кожей прокатились желваки.
…Когда Даша вернулась, Кирилл спал. Она приоткрыла дверь в палату, убедилась, что все в порядке, и пошла к Гармашу. Открыла дверь в его кабинет и едва не столкнулась с врачом, он замер с протянутой к двери рукой.
— Алексей Павлович! — воскликнула Даши и неожиданно обхватила его за шею, расцеловала в обе щеки.
— Даша!.. Неужели?.. — едва выговорили ошеломленный главврач.
— Да!!! Вот, смотрите! — она поспешно выхватила из сумочки справку!
— Ну-у-у… — Гармаш изумленно повертел головой. — Поздравляю! Страшно рад за вас! Вот всем сердцем рад!
Даша рассмеялась.
— Ну, Даша… Ну, Даша… — он опять покачал головой. — Удивительная вы женщина…
— Вы мне это уже говорили, — широко улыбнулась она.
— Я еще не говорил, как завидую вашему Кириллу.
Она счастливо вздохнула.
— Я не догадалась зайти, купить шампанского. С удовольствием бы выпила сейчас с вами!
— А спирту? Могу предложить. Помните? «Предлагать даме водку? Фу-у… Это чистый спирт!»
Даша снова рассмеялась:
— Я бы и спирту выпила, но не буду. Кира унюхает.
— Стоп! — Гармаш хлопнул себя по лбу. — Дырявая голова!
Он чуть ли ни бегом вернулся к своему столу и с головой влез куда-то в недра его, в самый дальний угол. Наконец, сияя от удовольствия, поднял над головой бутылку шампанского.
— Маг! Чародей! — расхохоталась Даша, хлопая в ладоши.
— Да для вас… Да все, что угодно! Хммм… Кроме бокалов! СтаканЫ сойдут?
Гармаш умело открыл бутылку, налил пенящееся вино в два стакана — пена поднялась шапкой, поползла через края.
— Дашенька, за вас с Кириллом! С искренним восхищением!
— Только больше никому говорить не надо, хорошо? Кирилл пока не должен знать, — попросила Даша, залпом выпив шампанское.
Гармаш кивнул.
— Вы все же собираете увезти его…
— Да.
— Это опасно… Как вы намерены это сделать?
— Надеюсь, санитарным вертолетом.
Врач изумленно поднял брови.
— Как???
— Завтра мы поговорим об этом, хорошо?
— Хорошо… — медленно проговорил Гармаш, удивленно глядя на нее. — Вот кто волшебница-то… Что ж я не воспользовался вашим предложением? По-моему, я сильно прогадал…
— Каким предложением?
— Забыли? Насчет моей спины.
— А-а-а… Мне кажется, вы усомнились в моем профессионализме, — широко улыбнулась Даша.
— Да вы что?! Как вы могли так подумать, Дашенька?! Мне наглости не хватило навязываться. Вы, не знаю, когда спали-ели, а тут бы еще я!
— В таком случае, время еще есть. Сегодня же посмотрю вас, идет? Попозже, как свободны будете.