в которой воспоминания возвращают Гретхен в храм на острове
Гретхен ушла в свои мысли-воспоминания и будто наяву увидела остров, как если бы опять стояла у борта вместе с матерью Геллой и зачарованно смотрела на храм, встающий из морских волн. В первое свое посещение островного храма она ничего этого не видела — тот визит происходил ночью, и всё было сокрыто тьмой. А главное, душевное состояние Гретхен в ту ночь никак не располагало к созерцанию окружающего. Не до красот, когда душа рвется между любовью и обидой, между надеждой и отчаянием. Именно в те часы мир Гретхен вновь рушился, она не понимала происходящего, не понимала Ларта, и не видела своего будущего даже на ближайшие минуты… Но во второй раз плавание к острову было совсем иным.
Берега острова прилегали к воде песчаными пляжами, а далее за неширокой полоской кварцевого песка начинались каменистые крутые обрывы, благодаря которым проникнуть вглубь острова было не так-то просто. Этот островок суши посреди океанского простора был невелик, но весьма живописен. На его пространствах можно было обнаружить обширные поляны, на которых щипали траву тонконогие лани и прыгали белые кролики. Где-то в середине острова зарождался веселый ручей. Он вырывался из чащи многоголосых зарослей, то весело кипел, разбиваясь о камни, и в чистые, как хрусталь, прозрачные струи вплетались серебристые рыбки. То останавливался и растекался меж отлогих цветочных лугов спокойным, как зеркало, чистым озерцом. А в самом конце пути бесстрашно бросался в море с высокой отвесной скалы.
Храм Геллы возвышался над самым обрывом. Любопытствующим взорам открывались пять строений, пять главных составляющих храмового комплекса. Именно они, устремленные к небу островерхими бышнями и высокими стрельчатыми окнами, издали напоминали соцветие кристаллов. Еще с моря можно было бы разглядеть стену из белого камня, а больше — ничего. Весь храмовый комплекс укрывался за этой стеной.
Лодка, задевая днищем песчаное дно, подошла к берегу, и Гретхен увидела, что прямо из моря выходит каменная дорожка, мощенная полированными плитами. Один из матросов отложил весла, шагнул за борт и перенес Гретхен на эту дорожку, куда не доставали волны и плиты были сухими. Скоро рядом с нею стояла и мать Гелла.
Гретхен шла за настоятельницей, с большим интересом осматриваясь вокруг. Она увидела еще не так много, но и малое уже изумляло ее. По обе стороны каменной тропинки через равные промежутки стояли скульптуры — изящные женские фигурки держали в руках каменные факелы. Гретхен вдруг вспомнила, что в ночь первого посещения она так же шла к храму по тропинке, и горящие факелы освещали дорогу. А ведь в ту ночь эти фигуры показались ей живыми! Она подумала тогда, что мать Геллу и ее встречают служительницы храма.
Мощенная дорожка вела через пляж, превращалась в удобную лестницу, затем приводила к воротам в стене. До ворот оставалось идти десяток-другой шагов, когда большие, тяжелые створки будто сами собой начали медленно раскрываться, и глазам Гретхен предстало то, что укрывали мощные стены.
Пройдя под высокой аркой, они ступили на просторную площадь, тут Гретхен почему-то обернулась и увидела, как толстые каменные створки ворот бесшумно сошлись за их спинами — синий простор океана мелькнул между ними на мгновение и исчез.
Гретхен сделалось отчего-то не по себе, но ее вниманием тут же завладело нечто другое. Внутренняя поверхность врат была изукрашена резьбой — тонкий орнамент вился снизу до верху. Гретхен умела отличить произведение искусства от добротного ремесленного изделия. В этом случае она видела перед собой работу талантливого, может быть, даже гениального художника-резчика. Он так успешно использовал изящную игру белого камня, света и тени, эффект получился столь причудлив, что Гретхен невольно остановилась, не в силах отвести глаз. Мать Гелла улыбнулась, взяла ее за руку и повлекла вперед.
— Поверь, милая, здесь многое тебя удивит.