рассказывает, для чего жрица-настоятельницаприглашала Гретхен в храм
Гретхен не то чтобы удивилась, когда мать Гелла сообщила ей, зачем пригласила погостить в островном храме — она просто не сразу приняла всерьез предложение настоятельницы. Лишь уважение к Гелле не позволило ей весело рассмеяться в первую же минуту. А уж коль она сдержала первоначальный порыв, который мог бы служить однозначным ответом, Гретхен пришлось задуматься над словами Геллы, чтобы отказ прозвучал обоснованно и достойно. А мать-настоятельница к тому и стремилась: не скорый ответ получить, а заставить Гретхен думать. Для того она еще больше подкидывала дров в топку, прибавляя Гретхен оснований для размышления.
— Скажи мне, почему, стоя перед Кругом Семи, ты заявила о своем желании стать жрицей храма Геллы?
Гретхен вскинула удивленно глаза: это было так давно… она и забыла тот импульсивный порыв! Неужели Гелла сочла его веской причиной?!
— Вы будете разочарованы…
— Ты не могла бы говорить мне «ты»? Так будет правильно — я чувствую тебя близкой мне по духу.
— Х-хорошо, как… тебе будет угодно.
— Итак?
— В минуту, как я сказала те слова, я думала лишь об убежище, считала, что нуждаюсь в нем. Жизнь на острове в исключительно женском обществе показалась мне идеально подходящей для этого. Боюсь, у меня не возникло тогда и мысли о служении богине Гелле.
Жрица покачала головой:
— Ты кое-чего не знаешь. Перед лицом Семи можно встать далеко не в любой момент жизни. Мы встречаемся с человеком в его судьбоносные, определяющие минуты. Не важно, как мы их распознаем — сейчас речь о другом. Во время такой встречи — назови ее медитацией, откровением — имеет значение абсолютно всё. Как человек держится, какие слова говорит, какие мысли приходят к нему — ничего не значащих мелочей нет. Понимаешь меня?
— Но ведь с тех пор я ни разу не подумала о пути жрицы, ни разу не пожалела, что не живу в храме на острове! Нет, мать Гелла, я не понимаю тебя! Мой выбор однозначен — быть женой, принадлежать любимому мужчине, и я не ищу иной доли.
— Милая моя Гретхен, да я ведь и не желаю, чтоб ты изменила свой выбор! Ты вообразила, что я стану призывать тебя отказаться от Ларта, покинуть его?!
— Так чего ты ждешь от меня? — в неподдельной растерянности воскликнула Гретхен.
— Я предлагаю тебе стать более женщиной, чем ты есть. Стать вдвое, втрое очаровательнее. Нести окружающим мудрость любви и красоты, опираясь не только на собственную душевную мудрость и интуицию, но сделать свои поступки гораздо более осознанными. Мир женщины — это тайна. Ее называют непостижимой, невыразимой никаким языком, вечной загадкой. Я предлагаю тебе постижение этой тайны через посвящение в служительницы богини Геллы и обретение тайных знаний.
— Каких знаний? — выговорила первый подвернувшийся вопрос сбитая с толку Гретхен.
— Можно назвать их наукой женской магии.
— Что я слышу, Гелла! Магия?! Колдовство?! О, нет! Варить зелья и бормотать заклинания? Гелла, скажи, что ты ничего этого не говорила и не предлагала мне!
— Я ничего этого не говорила и не предлагала тебе. Это всё сказала ты сама, — со смехом проговорила жрица. — Милая, милая Гретхен! Ты великолепна! Ты так же великолепна была бы и в роли прекрасной ведьмы, — Гелла снова рассмеялась. — А что ты скажешь, если я вздумаю уверять тебя, что ты давно и с успехом пользуешься приемами женской магии? Разве ты не чаруешь, не очаровываешь? Только позволь, и к ногам твоим упадет добрый десяток мужей, кто теряет голову от одной лишь твой благосклонной улыбки, от твоего случайного прикосновения. Почему так? Скажешь, причина в твоей красоте, а чары здесь ни при чем? Но взгляни, сколько красивых женщин вокруг. Однако они не способны разить наповал одним только взглядом. И разве ты ни разу не была свидетельницей, как едва ли ни таким же безумным успехом пользуется женщина с весьма заурядной внешностью? Другим вовек не разгадать секрет этой дурнушки, и поверь мне, уж зелья и заклинанья тут абсолютно не при чем.
— Так в чем секрет? Может быть, она так расчетлива в своих поступках, в манерах?..
Гелла пожала плечами:
— И этого сказать нельзя. В девяноста девяти случаев из ста женщина не дает себе отчета, что именно делает ее столь неотразимой. Ты про себя знаешь?
Гретхен пожала плечами:
— Скорее — нет…
— Так отчего бы не узнать?
— Ты предлагаешь мне умение разложить привлекательность на компоненты и умело манипулировать ими, применяя в различных комбинациях, смотря по ситуации.
— Что кажется тебя непривлекательным в подобном умении?
— Меня больше привлекает естественность в поступках, словах и мыслях, а не голый расчет.
— А это как раз и есть закон естества для всего живого — могущество женской магии. Иначе говоря — женского притяжения. И женщины всегда умели пользоваться этим законом, сознательно или неосознанно. Мы — служительницы Геллы — абсолютно сознательно используем самый могущественный и к тому же самый естественный метод очищения мира от всяческого несовершенства и паразитизма. Это никак не может превратить тебя в холодное и расчетливое существо. Разве таинственность, загадочность и неуловимость, способность владеть умами и сердцами — это не врожденные, не естественные качества женщины? Но тебе ли не знать, что естественность и наивность, не подкрепленные силой, рухнут при первом столкновения с суровой стороной жизни, оружием они служить не могут.
— Оружием?.. Против кого?..
— Когда судьба оборачивалась тебе лютой, безжалостной мачехой, — ты чувствовала себя сильной, способной ей противостоять?
— Нет…
— Сейчас ты чувствуешь себя такой?
— Да…
— А если рядом не станет Ларта, друзей? Если опять ты одна посреди враждебного мира?
Будто тонкая игла вошла в сердце Гретхен, и она едва выговорила:
— О чем ты говоришь, Гелла?!
— Ответь мне.
— Не знаю…
— Я испугала тебя? — мягко проговорила настоятельница, проводя теплой ладонью по волосам Гретхен. — Милое дитя, всё это слова. Не более. Ты можешь забыть их. Я просто приглашаю тебя остаться среди нас, ну, скажем… на неделю. Тебе не будет скучно. Но если вдруг захочешь немедленно покинуть храм, никому и в голову не придет удерживать тебя на острове против воли. Ты согласна?
— Я ведь уже здесь…