Шах-Велед предостерегает Гретхен, а ее пугает его проницательность
Вот один из этих приемов Гретхен и решилась применить к да Ланга. А может быть, проверить, в самом ли деле научилась она чему-то у Геллы.
Когда боль начала переходить границу терпимости — Гретхен видела это по расширенным зрачкам Ала, он слабо позвал:
— Гретхен… пожалуйста…
Она поставила стул ближе к изголовью, обе ее ладони легко легли на его виски. Неожиданно Гретхен вспомнила, как руки Ларта прогоняли ее страдания… Об этом она с Геллой не говорила, и ничему подобному жрица ее не учила. Но Гретхен вдруг попыталась вспомнить и повторить то, что делал Ларт.
…Прохладные пальцы невесомо скользили, погружались в темные волосы, расправляли взмокшие пряди, то гладили, рисуя невидимую спираль, то останавливались на одном месте, и мягкие подушечки пальцев осторожно массировали, ласкали…
— Боже… вы маленькая фея…
Гретхен улыбнулась: «Почти те же слова, что сказала она Ларту… Неужели у нее получается?»
Ладони легли на глаза Ала, заставили веки опуститься — да Ланга расслабился, наслаждаясь прикосновениями нежных рук и охватившим его покоем, и… уже через несколько минут он погрузился в глубокий сон. С этого дня, обнаружив такое спасительное умение Гретхен, да Ланга с радостью и удовольствием прибегал к ее помощи. Он фиксировал свое внимание на том, что массаж, который делает Гретхен, избавляет его от боли. Но от внимания капитана ускользал факт того, что всякий раз целительная процедура заканчивается глубоким сном.
Однажды Шах-Велед вошел в каюту как раз в такие минуты. С интересом взглянув на Гретхен, он отошел, и, кажется, больше не обращал внимания на ее действия. Но когда она встала, оставив спящего Ала, он проговорил:
— Я удивлен, мадам. Где вы этому научились?
— Чему?
— Акупунктуре.
— Это так называется? — приподняла брови Гретхен. — Я в этом ничего не смыслю. Так делал Ларт. Я попыталась вспомнить. И вот — кажется, успешно.
— Хм-м, — со странным выражением Шах-Велед посмотрел на нее. — Капитану чрезвычайно повезло с вами, мадам. — Гретхен не понравилась его интонация. И снова, в который раз, Гретхен подумала о том, что надо быть осторожнее с этим человеком. Кажется, он излишне проницателен. Между тем Шах-Велед говорил: — Даете ли вы себе отчет в том, что делаете? Вы успешно заменяете ему лекарство, но при этом сами становитесь его опиумом. Понимаете, что я имею ввиду? Ему всё труднее будет от вас отказаться.
— Ему помогут, — усмехнулась Гретхен. — И с чего вы взяли, что да Ланга одумается и явит такое благородство: сам раскается в своем деянии и захочет всё исправить? Я не желаю обманываться на этот счет. И не жду от вашего приятеля никаких проявлений доброй воли.
— Вы надеетесь на своего супруга?
— На кого же мне еще надеяться? Только на Ларта и наших друзей.
— Но ведь супруг ваш не всемогущ. Мир так велик. Как найти в нем одну-единственную женщину?
— Да Ланга сказал мне, что мы идем в Америку. — Гретхен не посчитала нужным ответить на вопрос Шах-Веледа и поменяла тему разговора. — Вы не могли бы показать на карте, где мы сейчас находимся?
— Отчего же не могу? Сейчас я принесу карту.
Он вышел, а Гретхен подошла к иллюминатору. Ее постоянно тянуло сюда, и именно здесь она проводила много времени. Это было окно в мир, в свободу. Вероятно, потому взгляд Гретхен вольно или невольно то и дело устремлялся туда из замкнутого пространства четырех стен, в которых она вынуждена была находиться.
Сжав на груди руки, Гретхен всей душой устремилась к любимому: «Ларт, родной мой, где ты? Далеко ли ты? Близко ли? Ты ведь знаешь, куда он везет меня? Найди меня, любимый. Найди! Ведь иначе просто не может быть…»
После того прерванного сеанса связь с Геллой больше не возникала, что очень беспокоило Гретхен. Она могла предположить, что это она сама не находит нужного состояния, не может потянуться навстречу Гелле. Действительно, ей не удавалось отрешиться от окружающего, даже когда она уходила в свой отсек. Ее то отвлекал стон да Ланга, то развлекали и сбивали с настроя какие-то звуки из-за перегородки, шаги Шах-Веледа. То она добиралась до постели такой уставшей после дня ухаживания за раненым, что не могла достаточно долго держать нужное состояние — вопреки намерению слишком быстро засыпала. А однажды ей пришло в голову, что, возможно, между нею и Геллой сейчас такое расстояние, что когда здесь ночь, там может быть совсем другое время суток. Может быть, Гелла тянется к ней в те часы, когда Гретхен обременена дневными заботами и хлопотами, поэтому не в состоянии уловить тончайшие энергии, струящиеся к ней. Эта мысль показалась Гретхен здравой, и она решила при первом же удобном случае выяснить, какие расстояния и часовые пояса лежат между нею и матерью-настоятельницей. Вот сейчас как раз такой случай и подвернулся. Шах-Велед наверняка сможет ответить ей на этот вопрос.