Гретхен — свидетель жертвоприношения
А потом пирамида «порадовала» новым сюрпризом — ходы стали раздваиваться: один раз, другой… Теперь Гретхен и впрямь начала бояться, что они заплутают в каменном лабиринте.
Когда они оказались в камере, из которой имелось два выхода в противоположные направления, Гретхен предложила передохнуть.
— Мы можем остановиться? — попросила она устало. — Или нам надо торопиться?
— Отдыхать, — кивнул Уитко, вытянул из узла одеяло.
Гретхен села и без сил привалилась к стене. Индеец поднес фонарь, взглянул пристально и неодобрительно покачал головой:
— Не надо болеть, — он протянул руку и коснулся ладонью лба Гретхен. — Плохо-плохо болеть.
— Не бойся. Это пройдет.
Он вытащил бутыль с водой, поставил перед Гретхен, а в руку вложил кусок лепешки:
— Ешь. Надо.
От усталости закрывались глаза, и Гретхен медленно жевала лепешку с закрытыми глазами.
— Спи, — сказал Уитко. — Тебе спать — хорошо, для болеть — плохо.
Гретхен опустила голову на руки.
— Ты спать, а я хочу ходить смотреть туда и туда, — Уитко указал на чернеющие щели узких коридоров. — Ты бояться быть одна? Ты бояться темно?
— Нет, не боюсь. Только не уходи далеко и… возвращайся. Не бросай меня здесь.
— Ты сильно плохо думать! — нахмурился индеец. — Я не хотеть такой твоя думать!
— Не сердись. Ступай. Я не буду бояться.
Десяток секунд Гретхен еще видела его четкий силуэт, заключенный в тесную каменную раму и подсвеченный желтым светом. Потом коридор вильнул в сторону, некоторое время блики еще угадывались на стенах, потом наступила темнота. Сплошная густая чернота без полутонов и теней.
«А на сколько времени хватит фонаря?» — кольнула сердце Гретхен ледяная иголочка…
Мысли путались, неодолимо клонило в сон. Странно, оставаясь одна в беспросветной тьме, она действительно, не почувствовала страха. Сейчас ею владело только желание покоя.
Гретхен снился странный сон. Она смотрела сверху на белый город. Полуденное солнце бликовало в слюдяных и кварцевых вкраплениях в камне, и дома, храмы, стены, весь город ослепительно сиял. Ближе всего к Гретхен находилась пирамида с плоской вершиной. На ней не лежало еще ни малейшего следа разрушения, и, судя по голым каменным ступеням, смотрители прилежно уничтожали каждый росток, что поднимался из семян, занесенных ветром в щели. Пространство у подножия пирамиды запрудила толпа. Люди стояли молча и смотрели на процессию, медленно поднимавшуюся по ступеням. Впереди шли люди в пышных головных уборах из перьев. Потом Гретхен сразу увидела процессию на верхней площадке. Лица были обращены к солнцу, разгоравшемуся яростно, руки подняты вверх. Они стояли вокруг колодца, далеко внизу черно блестела вода. Во сне Гретхен знала, что это жертвенный колодец, в него бросают живых людей и драгоценные вещи.
На самом краю колодца стояли молодые женщина и мужчина. На обоих были богатые украшения. У женщины на груди лежали яркие бусы из множества нитей. Разноцветные бусины перемежались витками из золотой проволоки, тяжелые серьги покачивались в ушах, запястья обхватывали золотые браслеты. Драгоценные украшения были вплетены и в две толстые черные косы, лежащие на спине. На ней было белое платье с бисерной вышивкой по подолу и рукавам, а на мужчине из одежды было лишь два «фартука» — спереди и сзади, — затканных золотой нитью. На плечах его лежало богатое ожерелье из пластин, с нанесенным на них орнаментом. Пластины желтого металла, подобно панцирю, укрывали спину и грудь.
Эти двое были назначены в жертву Великому Духу и стояли возвышенно спокойные, с просветленными лицами, как будто какой-то своей частью уже не присутствовали здесь на вершине, на краю жертвенного колодца. Они уже не были со всеми этими людьми, уже в прошлом остались родные и все, кого они любили… Они были даже не друг с другом. Каждый сам, наедине с близкой великой встречей. Они были счастливы, что выбор жрецов пал на них. Случилось самое лучшее, что могло случиться в их жизни, и в душе своей они уже принесли себя в жертву. От Великой Тайны их отделял малый шаг, и всем своим существом они желали пройти его…
Гретхен видела, как их толкнули… Мужчина и женщина падали молча и канули в темную воду колодца…
Взгляд ее тоже каким-то образом ушел глубже, но не за принесенными в жертву. Взгляд Гретхен проник внутрь пирамиды. Она видела сквозь камень, погружаясь в густой мрак, но он не мешал ей все прекрасно видеть. И вот Гретхен уже в странном, почти круглом зале, вновь смотрит сверху, как если бы находилась под самым его сводом. Где-то струится, плещется вода… А, вот — вода падает вдоль одной из стен и по узкому желобу течет вниз по кругу и ныряет в отверстие внизу стены. В центре зала блестит зеркало воды. Еще один колодец? — недоумевает Гретхен. Но тут же каким-то образом понимает, что на этот раз видит не колодец, а огромную чашу, наполненную неподвижной водой. Она смотрит сверху в это темное зеркало и что-то там видит… И тут ее начинает затягивать в темноту, она движется в пустоте, но чувствует, что камень близко, он обступает ее со всех сторон… Вдруг тьма рассеивается. В квадратной комнате она видит спящих мужчину и женщину. В женщине узнает себя. На полу стоит фонарь.
Гретхен спокойно спит. Ей снятся странные сны.