несколько слов об идеальной прислуге
Было позднее утро. Гретхен приняла ароматическую ванну, потом её причесали, но завтрак она подавать не велела, с минуты на минуту ожидая Аристо. Гретхен хотела сесть к столу вместе с ним. Просторная гостиная была полна солнца и птичьего щебета, беспрепятственно льющегося в раскрытые окна. Она полулежала на широкой мягкой банкетке с изголовником, отщипывала янтарные виноградины из вазы, наполненной фруктами. Здесь же, на низком столике, на серебряном подносе лежала её утренняя почта: горкой рассыпались письма, новые приглашения и визитные карточки — Гретхен не хотелось приниматься за них, она знала, что едва ли какое-либо имя или событие заставит её сердце забиться хоть чуточку скорее.
Бесшумно вошел Нааль.
— Моя госпожа, к вам…
— Я жду его, проси войти, — помахала рукой Гретхен. — И распорядись накрывать на двоих.
Нааль склонил голову и исчез.
Гретхен посмотрела ему вслед и вспомнила о том, что далеко не сразу приняла здешний обычай, показавшийся ей вначале попросту возмутительным. Впрочем, она и теперь ещё не может полностью согласиться с ним.
В первый день, сразу по приезде, ей были представлены её слуги, но Гретхен тогда запомнила лишь старшего из них, удивившись мимолетно, что для положения старшего слуги его возраст мало подходит — Наалю было около двадцати. Он сопровождал Гретхен в её комнату, когда она высказала пожелание увидеть свою горничную, и услышала в ответ странное: «В доме нет женской прислуги, моя госпожа. Располагайте мною, как сочтёте нужным». Гретхен подумала, что скорее всего юноша её не понял, и велела позвать к ней Ларта.
— Не сердитесь на вашего слугу, тут моя вина, — поморщился Ларт, когда Гретхен попросила у него объяснений. — Я упустил это из виду. Гретхен, дело в том, что у нас нет женской прислуги, совсем.
— Но… Ларт!.. Вы хотите сказать, что я должна принимать услуги этих молодых людей?! — Гретхен не знала, то ли ей смеяться, то ли возмутиться.
Она в изумлении смотрела на Ларта, видя, что он колеблется. «Неужели он скажет «да»?!
— Нет, — с запинкой проговорил он. — У вас будет горничная. Вам пришлют храмовых служительниц первой ступени. Но… это не служанки, Гретхен… Вам придётся помнить об этом.
На следующее утро в спальню Гретхен вошла молодая женщина.
— Доброе утро, прекрасная Гретхен.
— Вы моя горничная?
— Да. Время вставать. В умывальной уже всё готово.
— Мне ещё не хочется вставать.
— Но вы хорошо отдохнули, а долго валяться в постели не на пользу вашей коже и цвету лица.
Женщина уже держала наготове пеньюар. Под таким бесцеремонным натиском Гретхен ничего не оставалось, как выбираться из постели. В умывальной комнате с ней тоже не церемонились — протесты Гретхен по поводу слишком холодной воды и слишком жёсткого массажа не возымели должного эффекта. Процедура утреннего туалета длилась долго, в результате Гретхен вышла красиво причёсанная, бодрая, с румянцем на щеках и ошеломлённая — не считаясь с её желанием, её уверяли, что лучше знают, что вредно, а что полезно для здоровья юной женщины и её хорошего настроения.
Через день или два после этого Гретхен познакомилась с Амандой, и с первых минут знакомства женщины прониклись взаимной симпатией. И не потому что Аманда настаивала, чтобы все сомнения и тревоги Гретхен несла к ней, но чувствуя с новой знакомой какую-то глубокую родственность, близость и взаимопонимание, Гретхен вскоре заговорила именно о ситуации, которая сложилась у нее с домашней прислугой. Её растерянность граничила с возмущением:
— Не находите ли вы это противоестественным, Аманда?
— Теперь уже нет, — ответила женщина, и Гретхен стало многое ясно из этих коротких слов.
Помолчав, Аманда заговорила опять:
— Милая Гретхен, вам нет необходимости объяснять мне, что вы чувствуете и что думаете по этому поводу — я слишком хорошо это представляю. И я шла точно по тому же пути, которым идёте вы. Давайте, я попробую угадать. Вы наотрез отказались пользоваться прислугой во всех сферах, которые в большей или меньшей степени считаете интимными. Тут вы решили обходиться вовсе без прислуги. Я не ошиблась?
— Почти не ошиблись. Мне в помощь прислали храмовых служительниц.
На лице Аманды проступало выражение всё большего изумления.
— Что вы сказали? В самом деле?! Служительницы выполняют обязанности прислуги в вашем доме?!
— Да… — Гретхен даже растерялась, наблюдая такую реакцию на своё сообщение.
— Вы правильно поняли? Может быть, это какие-то другие женщины?
— Да нет же! Ларт сказал: храмовые служительницы первой ступени. Что в этом удивительного, объясните мне, Аманда!
— Гретти, дело в том, что едва ли кто превзойдёт храмовых служительниц в независимости и свободолюбии! Я не могу представить, при каких обстоятельствах этих женщин можно принудить что-либо делать против их воли!
— Да они и не делают! Они помыкают мною, как им заблагорассудится! — Гретхен проговорила это с таким выражением детской обиды и жалобы, что Аманда рассмеялась, и обняла её.
— Милая, милая Гретхен! Я вам искренне сочувствую. И всё же — для них противоестественно исполнять роль прислуги. Единственный приемлемый вариант — они захотели, согласились добровольно. Ну разумеется, Ларту они отказать не смогли!
Гретхен посмотрела вопросительно, но Аманда ласково тронула её за руку, заговорила о другом:
— Милый мой дружочек, возможно вам будет легче смириться с реальным положением вещей, если вы будете знать его причину? Выслушайте меня, пожалуйста.
Гретхен кивнула.
— В этом мире действительно, женщин не используют в качестве прислуги. Догадываетесь почему?
— Нет.
— Для женщины это унизительно. И не смотрите на меня столь недоверчиво. А вот юноши… Несколько лет пребывания в роли прислуги — это традиция, причём она не имеет силы закона. Однако считается, что мужчина больше нигде не имеет возможности пройти такую великолепную школу. Научиться владеть собой, подчинять инстинкты разуму, научиться терпению и терпимости, не говоря уже о практических навыках. Самым прекрасным женщинам служат сыновья самых знатных семей. Прежде чем войти в дом в качестве прислуги, юноши целый год проводят в отдаленных мужских храмах-монастырях, приобретая самые первоначальные знания и умения. И не думайте, Гретхен, что для них всё легко и просто. Вы сейчас много опытнее и разумнее их. И едва ли правильно ваше яростное неприятие их. Уверена, они сейчас страдают, они обязаны что-то предпринять, чтобы заслужить ваше доверия и расположение. Честно говоря, я не вижу, что они могут такое сделать.
— Обязаны?
— Гретти… я не хочу таким образом влиять на вас. Но коль вы спросили… Юноши сделали выбор, ступили на этот путь и повернуть назад теперь не имеют права. Они должны пройти его, как бы трудно не было. И справиться со всеми трудностями. Но если их категорически не приняли, значит, они не справились.
— И что?
— Они могут быть наказаны.
Гретхен скоро отослала назад всех женщин, кроме одной. Она бы сделала это, даже не будь этого разговора с Амандой — методы служительниц слишком часто входили в противоречие с представлениями Гретхен. А через два с лишним месяца отказалась и от услуг последней из них, сочтя за благо для себя найти какие-то компромиссы. Она смирилась с тем, что в доме, на кухне, в саду хозяйничают юноши, и не только накрывают для неё на стол, но и готовят ей ванну, стелят постель. В чём-то Гретхен предпочла обходиться без посторонней помощи, как обходилась без неё всё время с тех пор, как покинула замок супруга. Да Гретхен и раньше не была слишком избалована попечительством слуг.
К тому же, Гретхен не могла не оценить безусловных достоинств Нааля и всех, кто был под его началом. В доме царил идеальный порядок, при этом всё происходило будто само собой — юноши умели быть не слышимы и не видимы. Ничего не надо было повторять дважды, и не было нужды проверять, выполнено ли распоряжение и с должной ли прилежностью.