Арвид наблюдал за тем, что происходило на территории Шерхана. Приближенные сильным биноклем, прямо перед его глазами проходили люди, проезжали машины. Можно было рассмотреть пчел, кружащих среди ветвей и над цветочными коврами. Ветки, густо облепленные белыми и розовыми цветами, тянулись прямо к лицу — казалось, что можно почувствовать их аромат. Но вовсе не на эти красоты пришел он полюбоваться, и обилие зелени, то и дело возникающей в окулярах бинокля, только мешало. Арвиду пришлось несколько раз сменить точку наблюдения, пока он не остался более-менее удовлетворен открывающимся обзором. Теперь хорошо был виден красивый трехэтажный особняк (Арвид знал, что именно он и есть главная резиденция Шерхана), большая терраса перед входом и просторный участок прилегающей территории с подъездной аллейкой, газонами и ухоженными зарослями роз.
Шерхана Арвид узнал сразу, едва тот попал в поле зрения. Даже если бы Крез не дал фотографически точное описание этого человека, Арвид не долго гадал бы, кто есть кто. Он рассматривал лицо Шерхана — смуглое, худощавое, недоброе. Две косые мышцы — от скул к подбородку — рельефно выступали под кожей и делали это лицо хищным. У него был энергичный рот, выразительные губы — Арвида учили читать по губам, и с Шерханом это было легко. Повезло, что он куда охотнее говорил по-русски, чем на языке своих предков.
Арвид всматривался в глаза этого человека — темные, с восточным маслянистым блеском. Он был неплохим физиономистом, и, читая в лице, в глазах Шерхана, признавал, что его соперник умен и опасен. Властность и жестокость сквозили в каждом жесте, в манере речи, во взгляде. Об этом же говорило и поведение всего Шерханова окружения. Общение с хозяином никому удовольствия не доставляло, это было очевидно. В глаза ему смотреть избегали, а если быстрый, как бросок хищника, взгляд заставал человека врасплох, он начинал суетиться глазами, принимался рассматривать что-то внизу, под ногами… Шерхана боялись не без основания — Арвид видел, как он мгновенно пришел в ярость от пустячного возражения и пустил в дело плеть. А когда, отшвырнув ее, резко повернулся и скрылся за дверью, в лице наказанного сквозь боль проступила радость. Видимо, охаживание плетью было не самым страшным из репрессивных мир.
Вообще, плеть пользовалась большой популярностью в Зеленой долине. Каждый нурек Шерхана имел при себе это «украшение», и хватался за него по любому поводу. Похоже, демократия заканчивалась с наружной стороны стены, и социум, обитавший по другую сторону высокого забора, жил по феодально-рабовладельческим законам.
Арвид наблюдал за людьми, входящими в дом — число их было довольно ограничено. Далеко не всякому дано было право преступать порог хозяйского дома, об этом Арвид тоже знал.
Узнать можно все, имея желание, время и известную ловкость. Из словесного хлама неспешных застольных бесед Арвид извлекал кучу нужной ему информации. Малые крупицы сопоставлял с тем, что уже имел, искал и находил для них место в обширном мозаичном полотне, существующем в его памяти. Причем сами «источники информации» очень удивились бы и искренне возмутились, вздумай кто упрекнуть их в излишней болтливости. Ведь не брать же в расчет коротенькие, невинные обмолвки!
Среди «право имеющих» были, безусловно, члены семьи. Арвид знал, что четыре жены Шерхана и младшие дети тоже находилась здесь, на территории комплекса. Но жили они в доме, стоявшем в глубине сада, а в центре, близь трехэтажного особняка, появлялись редко. Их сферой обитания был огромный дом и сад. Трое из старших сыновей уже имели свои дома и собственные семьи, но навещали отца очень часто. Еще один сын и старшая дочь находились сейчас за границей, учились в закрытых колледжах.
Другая группа «вхожих» интересовала Арвида больше. Родственников и детей не очень-то выберешь — их Бог дает, а вот что представляют собой те, кого Шерхан сам выбрал и приблизил к себе? Поэтому Арвид не упускал возможности рассмотреть их пристальнее.
Походка, взгляд, манеры — поведение любого человека расскажет о нем очень много тому, кто уметь смотреть и расшифровывать криптограммы движений и жестов. Тогда они сообщат возраст их обладателя, сферу, в которой трудится, социальное положение. Расскажет про болячки, самочувствие, настроение… Да много чего расскажет, очень много.
Кроме владельца роскошного комплекса и его семьи, здесь, как знал Арвид, постоянно проживало что-то около тысячи с лишним прислуги: от горничных и кочегаров до музыкантов и художников. Целый штат врачей. Гувернеры и учителя для детей. Специалисты, которые обслуживали женщин Шерхана: парикмахеры, портные, визажист… Не меньше было тех, кто работал только на него, среди них — банщик-массажист, маникюрщица… Арвид видел, как привезли и увели в дом Шерхана молоденькую девчонку. Едва ли назначалась она в горничные — видимо, четыре жены уже не привносили в жизнь Шерхана желаемого разнообразия.
В эту тысячу входила и команда охраны, вот о ней Арвиду необходимо было знать как можно больше. Шерхан очень дорожил своей жизнью и, видимо, имел основания опасаться за нее. Поэтому на охране не экономил. Об этом говорило уже то, что занимался ею бывший генерал-контрразведчик, отличный специалист по части организации разведки и диверсий, профессионал охранных систем. Арвид уже смог увидеть достаточно, чтобы убедиться — контрразведчик не даром ел хлеб Шерхана, его владения были превращены в гарантированную зону безопасности.
И хоть Арвид не был большим специалистом в специфике охранных систем, но чтобы сквозь них проникать, разбирался в их достаточно. Сейчас его знания сообщали ему — владения Шерхана неприступны. Ждать, когда он покинет свои пределы? Это происходит не часто, как выяснил Арвид еще в городке. А запас времени на нуле. Шерхан уже должен испытывать нетерпение, потому что нет ни гонца, ни известий от него. Сколько времени для исполнения и возвращения мог положить хозяин? По всем прикидкам оно уже истекло… Сейчас, вероятно, Шерхан обдумывает: посылать ли другого? Посылать, однозначно, если от первого ни слуху, ни духу. Вот только когда? В этом состязании принятия решений Арвид не имел права проиграть.