На террасе, в небесно-голубом шезлонге загорал мужчина. Тело, подставленное солнцу, уже покрывал ровный загар. Мужчина был худощав, хорошо сложен. И хотя ему перевалило далеко за полвека, он сохранял хорошую форму, тщательно следя за своим весом. Наверняка он не чурался спортивных снарядов — даже теперь, когда он полулежал в расслабленной позе, казалось, что тело его было свито из жестких, упругих мускулов.

Он открыл глаза, заслышав шаги. На террасе появился еще один человек — рыжеватый мужчина лет тридцати.

-Почему долго? — нетерпеливо, с нотками раздражения в голосе, спросил сидящий в шезлонге. — Привезли девчонку?

-Простите, Рустам-бек, не досмотрели. Забрал ее отец. Родственники клянутся, что они знать ничего не знали. Я уже послал к Каюму, ее вернут. И тогда я сам прослежу, чтоб она никуда не делась. Простите, уважаемый Рустам-бек.

-Старый дурак! — раздраженно проговорил мужчина. — Гули!

Откуда-то вынырнул мальчик лет одиннадцати с симпатичной смышленной мордашкой.

-Ты все приготовил?

-Да, господин.

-Идем, — кивнул мужчина и встал. Потом обернулся к Рыжему. — Можешь вернуть людей. Сейчас я иду купаться. Каюма вместе проведовать поедем.

Прямо во двор въехала машина, за ней другая. Задняя зацепила ветхие ворота и снесла их. Старик слышал, как смолкли моторы. Глянул на дверь, ведущую на женскую половину, посидел еще несколько коротких мгновений и тяжело поднялся.

Когда он появился в дверях, гости уже вышли из машин.

-Долгих и счастливых лет жизни вам, уважаемый Каюм-апа.

-Гости в дом — счастье в дом. Пусть будет благословенным и твое жилье, Рустам-бек, — старик произнес традиционные слова вежливости, но лицо его оставалось угрюмым.

-Гости мы не долгие, отец, не сердись. Лучше приведи свою дочь, Каюм-апа.

-Рустам-бек… детьми твоими тебя заклинаю, — оставь ее.

-Что ты говоришь, отец? Я к тебе с уважением пришел и с добром, какую обиду ты увидел в моих словах?

-Она ведь совсем еще девочка, не трогай ее. У нас с женой нет больше никого.

-Ты хорошо воспитал свою последнюю дочь, Каюм, — рассмеялся гость. — Если бы ты знал, какие ласковые ночи она мне дарит!

Старик закрыл лицо руками. Он слышал, как мимо него провели его девочку, но не двинулся с места. Хлопнули дверцы, заурчал мотор… Когда все стихло, он упал коленями в пыль, будто его подрубили под коленки.

Ладони скрывали слезы, бегущие из глаз старого Каюма. Он пытался понять, за что аллах так распорядился ими? Почему отрада его сердца, утеха пожилых лет должна была стать игрушкой проклятого стервятника Рустама? Они с женой так радовались, когда пятнадцать лет назад милостью аллаха родилась у них крошка Сауле… А теперь сердце рвется от боли, как проклятый Рустам-бек распорядился жизнью их девочки. Что ждет ее кроме мучений и позора? Скоро она наскучит негодяю и тогда станет игрушкой кого-либо из псов Рустама. Одну из таких же девочек, как его Сауле, нашли с перерезанным горлом под стеной, которой обнесена усадьба. О другой шел слух — ревнивая младшая жена Рустама плеснула ей в лицо кипятком. Страшные вещи творятся в Зеленой долине. И эту долину забрали его девочку.

Девушку увели в дом, а Рустам задумчиво проговорил, не глядя на стоявшего рядом Рыжего:

— Постарел Каюм, наверно, уже не такой ловкий. Как бы ни случилось с ним чего в горах. — И, помедлив, добавил: — Зря он так нехорошо говорил со мной.