Паша нервничал. Слишком очевидно было то, что он влип-таки в скверную историю. А поначалу так хорошо всё шло. Правда, когда сориентировались на месте, поняли, что не с простаками будут дело иметь. На предварительном этапе Паше представлялось, что забрать ребёнка будет наиболее сложной частью дела. Особенно когда выяснилось, что за каждым из семьи ходят серьезные парнишки, не лохи. Глаз не спускают со своих подопечных. Впрочем, против них нашлось средство, как говорится: против лома нет приёма. Но удача радовала не долго. Проблемы как раз и начались после того, как ребёнок оказался у них, полезли наружу как их собственные просчёты, так и весьма неожиданные моменты. Это как если бы Жучка какая-нибудь высмотрела кусочек лакомый, изловчилась, ухватила, счастливая, и тогда только разглядела, что кусок-то у льва под носом лежал. А следом увидала, что и хвост её уже лапой львиной прищемлен…

— Дядя Паша, можно мне молока немножко? — услышал он рядом тихий голос.

— Нет, — раздраженно буркнул он. — Убирайся! Я тебе где велел сидеть?!

«Черт! Еда кончается! — Паша никак не рассчитывал, что останется один. — А соваться в любой магазин, это как в мышеловку за сыром лезть».

Ему вообще лучше в городе не показываться, он это кожей чувствует.

Павел был мастером своего дела. Доведись Арвиду столкнуться с ним, он оценил бы Пашу как достойного противника. Подготовку Павел имел хоть и слабее, чем получил Арвид, но, тем не менее, заставил бы считаться с собой. И так же как Арвид, он умел в минуты изменить свой внешний вид, сделаться «невидимкой», то есть человеком, который в силу особенностей человеческой психологии как бы выпадает из поля зрения людей. Но это лишь в случае, если специальный наблюдатель не будет иметь задачу самым тщательнейшим образом выделить чужих. А Павел в любом образе останется чужим среди этих людей. Из охотника он превратился в дичь. И ребёнок теперь мешал. Паша глянул в сторону комнаты, куда прогнал девчонку. Дверь была приоткрыта, и девочка сидела на полу, возле щели.

— Что это ты делаешь? Подглядываешь за мной?

— Нет. Только… мне без тебя страшно.

Паша хмыкнул:

— Ладно, иди сюда.

Девочка не заставила просить себя дважды. Поспешно подойдя к столу, за которым сидел Павел, взобралась на табурет и села, сложив руки, как прилежная первоклассница.

— Спать хочешь? — Наталья покачала головой. — А чего хочешь?

Девочка посмотрела на него молча, потом всё же ответила — почти прошептала:

— К маме.

— Теперь уже скоро к маме пойдёшь, — заверил Паша.

Девочка вздохнула и положила голову на руки. Темнело быстро. Павел не зажигал никакого света, чтобы не приманить кого-либо на «огонёк». В случае крайней необходимости светил фонариком. Мысли об одном и том же, одни и те же, неизменно упирались в тупик. Паша предпочитал переоценить соперника, чем недооценить. Впрочем, тут, по всему выходило, что переоценить трудно. И пусть о Глебове он составил мнение по субъективным впечатлениям, может, сработал принцип «Пуганая ворона куста боится», вполне допустимо, что он переоценивает силы и способности Глебова. Но имя Крёза говорило Павлу о многом. И если Крёз на стороне Глебова, или, скорее: Глебов является частью дела Крёза, то против Паши сейчас поднялась очень опасная сила.

— Ах, Рустам, подлец, утаил!

Павел думал о том, что Рустам его, по сути, подставил. Может, опасался, что Паша откажется от этого задания, а может, пожадничал, сэкономить решил, ведь одно дело работать против заморского богача, и совсем другое — против Крёза. И неужели правда про его смерть? Или хитрость такая против них придумана? Впрочем, насчет этого Павел не слишком-то ломал себе голову. Какой смысл мусолить — думы всё равно правду не скажут. Да и есть ему о чём подумать — выбираться надо отсюда, вот жизненно важная задача. А остальные он будет решать по мере надобности. Проклятая страна, где он чужой заведомо! Хоть ему доводилось бывать за границей раньше, да всё же не столько, чтобы он чувствовал себе как дома, свободно ориентировался в ситуации, в транспортных системах, в психологии этих долбаных иностранцев — да во всём. Дома бы он не оказался в таком «подвешенном» состоянии. Мысли снова пошли по кругу, неизменно заводившему в тупик.

Самый верный способ понять тактику врага — влезть в его шкуру. Павел примерял на себя ситуацию, в которой были сейчас Глебов и Крёз и решал, какие действия предпринял бы он на их месте. Вот тут и возникал тупик — не для них, а для него. По всему выходило, что они вполне могут обставить его флажками так, что не останется и щелки, в которую можно было бы прошмыгнуть за пределы флажков. Разумеется, он не знал, действительно ли его обложили, но он допускал — это возможно. И предпочитал допущение брать за реальность. К тому же, была одна малюсенькая деталь, которая сильно не нравилась Паше. Была неподалёку от его берлоги автобусная остановка. Паша часто наблюдал за ней. Проходил здесь всего один маршрут, и задействованы были четыре автобуса. Павел внимательно присматривался к людям — пассажирам, водителям. Многие лица скоро примелькались. А не по нраву пришлось ему вот что: в каждом из четырёх автобусов Паша обнаруживал очень странного человека. Он сидел, как правило, на переднем сиденье, которое было развёрнуто в пассажирский салон. Мало того, что он пристально разглядывал всякого, кто входил в автобус, но главное — он не выходил. Автобус проходил маршрут из конца в конец раз, и другой, и третий — человек сидел и глазел на входивших. И так в каждой из четырёх машин. Примерно в полдень он исчезал, а на его месте сидел другой такой же ездок.