Так вот, к тому, что водка на Кирилла странное действие оказывала. Уж говорилось про то, что как бы он не был пьян, этого по нему нельзя было увидеть. Движения четкие, твердая походка, речь нормальная. Только на другое утро Кирилл не все помнил, что было накануне, что он делал и как. К примеру, такой вот случай произошел, который потом еще долго пересказывали.
Угораздило Артемку слегка простудиться, видать прохватило свежим весенним ветерком. Так-то мальцы на удивление здоровыми росли, а тут кашель парнишку одолел. Алла начала его пичкать таблетками, а Кирилл и скажи: мол, лучшее лекарство — сок черной редьки с медом, меня, мол, мама с бабулей только этой микстурой и лечили.
— А у нас меду нет, — сказала Алла. — И редьки тоже.
Вот нашла проблему — будто бы редьку в деревне трудно сыскать! В общем, через десять минут Кирилл все раздобыл и принес: лечи! Но дней через несколько — в ближайшую субботу — то ли Кирилл этот разговор с Алькой вспомнил, то ли еще что взбрело на пьяный ум, но далеко за полночь объявился он на пасеке у деревенского пчеловода. Про этого пасечника добрая слава шла. По всеобщему мнению от его пчел какой-то особенный мед получался: ароматный, хранился долго, не засахариваясь, и по целебным качествам отменный. Сильно человек свое дело любил, может, потому и удавался такой мед. Он с самой весны, с апреля, как ульи из подполья поднимал да вывозил их на пасеку, так и оставался там жить до самой осени. Вот Кирилла на эту пасеку и понесло. И чего, спрашивается? Откуда меду взяться, если пчелы только-только первую летку сделали, на разведку выбрались.
Увидав нежданного гостя, пчеловод почему-то шибко удивился.
— Ты как проехал-то сюда, Кира?
— Нормально проехал, по дороге, как же еще? — в свою очередь удивился Кирилл такому вопросу.
— А через ручей?
— По мостку. Ты чего, дядь Матвей? Не проснулся что ли?
— Дак моста-то нету, Кира! Я вчера настил снял.
— Да брось ты, нормальный там мост, я же проехал!
— А я говорю, я лично вчера настил разобрал! Вода прибывать начала, ну, — думаю, — ночью перехлестнет через мост! Как два года подряд плахи срывало, так я теперь каждый год сам их снимаю, потом опять кладу.
Ночью они так и не разобрались, что да почему, потому утром поехали глядеть — откуда взялся мост, если его быть не должно. Оказалось, правильно Матвей говорил, не было моста. Скромный ручей превратился в мутный поток и несся меж берегов по глубоко промытому руслу. На месте переправы с берега на берег тянулись две стяжки по три бревнышка, железными скобами между собой сцепленные. В середине стяжки провисли, и бревна скрывались под водой, выныривая у самых берегов. И на концах одной из стяжек, на стесанном верхе бревна, прекрасно был виден след мотоцикла — грязью четко изобразился рисунок протектора. След был хорошо виден и на размякшей дороге, на той стороне ручья и на этой.
— Интересно девки пляшут по четыре штуки в ряд… — почесал затылок пчеловод. — Эт как же ты, Кира?..
Кирилл плечами пожал:
— Дак темно же было, не видать ни черта…
Пасечник изумленно поглядел на него, покрутил головой:
— Тебе, паря, в цирк, в акробаты.
— Не, в акробаты не возьмут. Меня в эти… ехали медведи на велосипеде… — вздохнул Кирилл.
— Нет, ну ладно бы одно коротенькое лежало, мол проскочил с разгону и не заметил. А их ведь три! Да, наверняка они подтоплены были — с вечера уж в воду курялись! Как же ты проехал, дурья башка?!
— Да мне интереснее, как я назад поеду, — задумчиво проговорил Кирилл, глядя на быструю воду.
— У меня столько водки нету, — прикинул пасечник. Они переглянулись и оба расхохотались.
Возвращаться в село Кириллу пришлось в объезд, большого кругаля давать. А, может, ни такого уж большого, но домой он вернулся только в воскресенье
Крепко куролесил Кирилл, и не было ему удержу. Хотя, будние дни — еще туда-сюда. На работу он выходил исправно, трезвым. Кто бы его за руль пьяным пустил? А выходные пролетали в пьяном дурмане, неизвестно где, неизвестно с кем. Объявлялся же он, частенько, лишь в понедельник — приходил вечером с работы.
Как-то увидал на улице Дашу, лихо затормозил рядом.
— Привет, Даренка!
— Здравствуй.
Вот так же когда-то останавливал он свой грузовик, высовывал голову из кабины. Как давно это было… Сколько произошло с тех пор…
— Хочешь, прокачу?
— Кира, я же просила тебя осторожнее быть, — укоризненно покачала головой Даша. — А ты погляди, что делаешь. Летаешь, как сумасшедший, пьяный в усмерть!
— А я тебе, Дашунь, ничего не обещал! — рассмеялся он, и это был другой, непонятный Даше Кирилл, бесшабашный, дерзкий, которому на все наплевать, потому что нет у него такого, на что наплевать нельзя.