Даша обрадовалась гостье. Хоть и знала-то Василису всего ничего, но было что-то в этой пожилой женщине притягательное для Даши. Может быть, чувствовала в Василисе особое отношение к Кириллу, такое глубокое и сердечное, какого не видела ни в ком другом. И потому тянулась ее душа к родственной, созвучной.
Даша быстренько на стол собрала, как же — гость в доме, да чтоб за стол не усадить? Тем более, что по случаю воскресенья приготовила обед не будничный, еще и пирогов напекла.
На тот случай Мария тоже как раз к дочке зашла, и получился такой хороший душевный обед. За столом сидели полным мужским и женским составом: и Костя дома был, и тут же Санек с Артемом. Василиса все про мальчишек расспрашивала, а хозяева с удовольствием рассказывали, вспоминали смешные случаи. Так по-семейному дружно да тепло сидели, что из-за стола выходить не хотелось. Но мальчики в конце концов вернулись к своим играм, Костя вспомнил о какой-то работе во дворе, его ожидающей. Вместе с ним и Мария поднялась:
— Пойду я, доча. Я ведь на минутку только заглянуть хотела, а гляди, уж на второй час «минутка» перевалила.
И Даша с Василисой остались вдвоем. А под чаек-то до того складно разговор течет, и сам собой повернул он на то, о чем Даша не говорила ни с кем, что всецело принадлежало ей одной. О Кирилле.
— Ты у меня про адрес Кирин спрашивала, — напомнила Василиса. — Так что? Нашла? Теперь-то уж он знает про тутошние дела.
— Нет, не знает.
— Как это?
— Ему не пишет никто. И Алла не писала. Мне следователь помог, который дело Кирино вел. А написать почему-то не могу…
И совсем уж не поняла Даша, почему вдруг все ее тревоги и страхи прорвались словами.
— Боюсь я… И говорить-то неловко. И чего боюсь — сама не знаю. Ночью… сон, ни сон… но такая жуть, я уж ложиться боюсь.
— Ну-ка, ну-ка?.. Видится что ли чего?
— И видится. А то шаги слышу, будто ходит кто по кухне, а потом шаги к нам, в спальню. Так ясно слышу… Костю хочу разбудить, а не могу. Двинуться не могу, будто окаменела вся. И голосу нет… …
— Э, милая, так то ж домовой тебя донимает! Обычное дело. Ты с ним говорить не пробовала?
— Какое там говорить!.. Ни единого звука выдавить из себя не могу.
— Если сильно захотеть, хоть чуток, да выдавишь. Мол, к худу или к добру? Он ответит обязательно.
— Ой, не знаю, какое там к добру, когда такой ужас…
— Еще чего было?
— Да чуть ни каждую ночь. То чувствую, будто у плеча на подушке сидит кто-то, вот точно знаю, что сидит. И за руку меня держит. Прямо вот она рука, чувствую ее. И знаю, что не Костя это… А то еще ребеночка видела. Лежит между мной и Костей. И лицо у него Кирино. Не детское, как у мальчиков, а взрослое. И Костю вижу хорошо, лежит спит, и ребенка так же ясно, как его… Жутко…
— Хммм… чёй-то это нехорошо… нехорошо он как-то тебе показывается. — Пожевав губами, сказала: — Ну ничё, ничё, на него управу тоже найти можно. Я вот тебя молитве научу, будешь читать на ночь.
— Да пусть бы оно… Я бы уж потерпела как-нибудь… А только ведь сразу мысли… что это про Кирилла он предупреждает… Не случилось бы там с ним чего…
— А съезди к нему.
— Как?..
— Ну положена же ему свиданка.
— Да кто меня пустит?! Я ведь не жена… не родня…
— И-и-и-и, матушка моя… это горе не беда, это обойти можно. Да хошь у нас в деревне вон возьми — Люська вдовая. Дал ей ктой-то адрес одного, в заключении он, она и написала, познакомились, писать друг другу стали. Дак уже ездила к нему! И тоже ведь совсем никто, ни жена, ни сестра. Да я вот щас как приеду, я у ней все в подробностях разузнаю, как она свиданки добилась, и потом тебе позвоню и все обскажу. Ты мне телефон-то запиши, есть же на работе поди? А дальше уж ты как хочешь. Только, чтоб душа успокоилась, надо тебе с ним повидаться. Теперь ты мне вот еще чего скажи. Что мужик-то твой?.. Как он на эти дела глядит, что думает?
— Ох, — вздохнула Даша, — это еще одна моя головная боль.
— К мальчикам-то Кириным, он вроде по-хорошему…
— Так ведь Костя, считай, спас их, от смерти такой страшной увел. Как же ему к ним относиться? Чуть ли ни крестники его теперь, — Даша вздохнула: — Нет, правда, он к ним… очень хорошо относится. Покупает им всякое, то игрушки, то еще чего… Да вчера вон, смотрю — нету во дворе ни мальчиков, ни Кости. Уж беспокоиться начала, а они с обновками идут. Купил ботиночки обоим. Меня не спрашивает, знает, что не разрешу… Но все это нехорошо, неправильно. Я ему вот, на днях сказала, что мне с мальчиками лучше к маме уйти…
— А он что?
Даша вздохнула… что, он?