Я пришла в себя и первое, что почувствовала — бережные прикосновения. Ральф осторожно гладил мою забинтованную голову.
— Бедная моя… любимая моя девочка… — тихо-тихо шептал он.
Я открыла глаза — его лицо было близко, и в серых глазах столько вины и сострадания.
— Все прошло, Рут, — сказал он. — Они ушли. Прости, что не смог предупредить, но я нечего не знал. Мне не сказали. Они понимали, что я обязательно тебя предупрежу… Прости, любовь моя…
Он наклонился низко и прижался губами к моей ладони.
— Но теперь, слава Богу, все прошло. Все твои документы восстановят: паспорт, чековую книжку, карточку медицинской страховки… В общем, все, что нужно.
Я смотрела на него… До меня начал доходить смысл произошедшего. Господи, что я сделала?.. В мыслях-то без конца крутилось признание, разоблачение, я воображала, как это будет и что случится потом… Я что, все это время хитрила с собой?! А как до дела дошло, я сознательно выдала себя за Рут?! Теперь я официально признана немкой Рут Энгель! Но я же не хотела! Не хотела! Я — Анна! Что же это происходит? Куда тащит меня мутный поток лжи?
Я была в смятении. А Ральф смотрел на меня с прежней виной и смятение, отчаяние мое он истолковал по своему:
— Рут… их нет. Твои родители погибли… Еще тогда… в отеле…
Я медленно прикрыла глаза. Мысль о них мне сейчас и в голову не пришла. Это Рут должна была заволноваться, почему опознать ее не приехали ни отец, ни мать. И потребовать ответа от бедного Ральфа. Я вздохнула и снова посмотрела на него.
— Ты… знала?.. — расшифровывал Ральф нашу азбуку глаз.
«Да».
— Бедная моя. Кто тебе сказал?
«Никто».
— Ты догадалась, — упавшим голосом сказал Ральф. — Когда? Сегодня?
«Нет».
— Давно? В Турции?
«Да».
— Прости… Я лгал тебе… Я боялся, что ты… что тебе…
Я медленно закрыла глаза в ответ на его «прости». Уверена, Ральф меня понял. И уверена в том, что Рут точно так же простила бы ему эту ложь. Или не простила бы?.. Я переношу на нее свои мысли, чувства, но она же наверняка была другой… Насколько по-другому она повела бы себя?
Теперь мне было о чем подумать. Мысленно переживая последнее событие снова и снова, я поняла, что Ральф повел себя странно. Ведь это он подсказал мне нужный ответ. Почему? Почему думал, что я могу не узнать собственного отца?!
Я нашла более-менее правдоподобное объяснение, но насколько оно соответствовало правде?
Допустим, Ральф считал, что с моей памятью творится неладное из-за травматического шока… То есть у меня что-то вроде амнезии. Ведь он имел предостаточно свидетельств тому, что я слишком многое «не помню». Даже «родной язык» с трудом понимаю, английский вообще «забыла». Разве он мог представить, что я, собственно, и не знала этих языков? И он был уверен, что отца я, конечно, узнала бы, как я могла его не узнать… но этот распад памяти… Поэтому Ральф указал мне нужное лицо, оберегая от ненужных, нелепых проблем.
И было еще два странных момента.
Ральф так построил беседу, что сказать неправду мне оказалось очень легко, почти не осознавая этого, достаточно было понимать Ральфа и делать то, чего он ждал от меня… Нет-нет, я не умаляю своей вины!.. Но он не задал мне вопроса, на который я не смогла бы солгать. Он не спросил меня прямо: «Ты — Рут?» А ведь именно этот вопрос прежде всего должен прозвучать при идентификации личности: «Являетесь ли вы гражданкой Германии Рут Энгель?» На такой прямой вопрос я не сказала бы «да». А Ральф не спросил. Случайно?
И еще — он так невнятно объяснил, что за люди явились ко мне и зачем. Он не мог не понимать, что со мной надо говорить иначе. Ведь спустя каких-нибудь полчаса он все объяснил понятным, доступным мне языком… Тоже случайно? Или в присутствии господ из посольства он невольно начал говорить официальным языком? Не знаю… Как много у меня этих «не знаю»…