В тот день я ждала Ральфа с минуты на минуту, а явилась ко мне целая делегация. Вместе с Ральфом вошел мой врач, психолог и еще два незнакомых мужчины очень официального вида. У меня ёкнуло сердце. Я вопросительно посмотрела на Ральфа и увидела, что глаза у него виноватые. Это испугало меня еще больше.
Со мной заговорил один из незнакомцев. Он говорил по-немецки, но я не понимала ни слова — незнакомый голос, выговор… Я опять беспомощно перевела глаза на Ральфа. Он жестом остановил говорившего и сказал:
— Вас предупреждали, теперь вы смогли убедиться сами — Рут не понимает вас.
Дальше между присутствующими последовал разговор на английском, и я могла только по выражению лиц и интонациям о чем-то догадываться. Как я поняла, психолог и мой доктор поддержали Ральфа, и незнакомцы дали согласие. На что? об этом я понятия не имела.
— Рут, — медленно заговорил Ральф, — пожалуйста, будь внимательна. Я задам тебе несколько вопросов. Ты ответишь «да» или «нет». Внимание, Рут: если захочешь сказать «да» — ты должна закрыть глаза. «Да» — ты закрываешь глаза. Ты поняла меня?
Я закрыла глаза.
Это были представители германского посольства. Они приехали удостоверить мою личность, чтобы восстановить все документы, а с ними вернуть мне все права подданной Германии. Конечно, в те минуты я ничего этого не знала, Ральф если и объяснял, так я поняла далеко не все. Кто эти люди и зачем пришли? Я поняла только, что они хотят получить ответы на вопросы, которые задаст мне Ральф. А между тем, от этого визита зависело очень многое. И меня застали врасплох. Если бы я имела возможность заранее все знать и обдумать, все кончилось бы иначе…
Ральф о чем-то говорил. Медленно, четко проговаривал слова, я силилась уловить смысл и — ничего не понимала. Слова были незнакомы мне. К счастью, он ни о чем не спрашивал. Потом я услышала слово «родители» и насторожилась: что родители?! опять?! Один из незнакомцев раскрыл кейс и подал Ральфу какую-то фотографию. Ах, так вот чего они хотят! Я должна среди нескольких лиц указать «своего отца»! Опознать человека, которого я никогда не видела. Приехали…
Ральф показывал мне одно фото за другим и повторял один вопрос:
— Это твой отец, Рут?
Я безучастно смотрела на чужие лица, переводила взгляд на Ральфа… Ну вот и все. Как немного времени остается до той минуты, когда ты, дорогой, поймешь — перед тобой самозванка.
— Это твой отец, Рут? — с той же интонацией спросил Ральф. Я не смотрела на фото, я смотрела на него. И вдруг увидела, как Ральф на мгновение прикрыл глаза!..
Еще не веря, что действительно видела знак Ральфа, я посмотрела на фото. Вот это отец Рут?! Сотрудник посольства протянул Ральфу другой снимок, и я метнулась глазами к нему, к Ральфу: «Да что же вы хотите от меня?! Ну да, я поняла, что именно на это фото я должна указать! Но…» Ральф смотрел умоляюще.
— Стоп! — сказал психолог и еще что-то, по-английски.
— Рут, ты узнаешь этого человека? Это твой отец? — Ральф смотрел мне в глаза. Смотрел требовательно, как никогда раньше.
Я медленно прикрыла глаза. Незнакомец забрал у Ральфа фото и подал другое. Что еще?! Я же ответила! Ах… теперь женщина… Я должна узнать свою «мать»? Вот тут мне стало плохо. Я не хотела видеть лицо матери Рут. И еще я подумала о моей бедной маме. Мысли о ней навалились внезапно. Мамочка… мама… какие жуткие мысли одолевают тебя бессонными, бесконечными ночами? У меня задрожали руки. Просто ходуном заходили. На запястье легли пальцы доктора.
Ральф сказал что-то резкое, голос его был непривычно агрессивным, требовательным.
— Постойте, фрау Энгель, хочет что-то сказать! — возразил ему незнакомец, пристально вглядываясь в меня. — Она плачет?..
— Да, она сказала бы, если б только могла! Рут спросила бы… — прервал его рассерженный Ральф. — Неужели вы не догадываетесь, о чем, о ком она плачет?!
Дальше я смутно слышала голос врача, он отдавал распоряжения… потом появилась медсестра со шприцем…
В общем, официальная процедура установления моей личности на том закончилась, и оказалась она очень несложной. Настолько, что меня эта легкость изумила, когда я до конца поняла, что это был за визит. Но потом, поразмыслив, поняла, что удивляться нечему. Во-первых, представители посольства были шокированы моим видом, хотя их и предупреждали, что они увидят. Потрясенные моим состоянием, моей реакцией, они посчитали очевидным — перед ними именно Рут Энгель. А во-вторых, эта процедура была только данью немецкому формализму, потому что был человек, который без колебаний «опознал» вынесенную из огня девушку — Ральф, и никому в голову не приходило подвергнуть его слова сомнению.