В нашем полисаднике росли неизвестные мне цветочные кусты, они не сбросили осенью темно-зеленые, длинные, как у ивы, листья. И даже более того, веточки этих кустов всю зиму были изобильно покрыты бутонами, похожими на маленькие еловые шишки: такие же плотненькие, укрытые жесткой зеленой «чешуей». И вот теперь эти почки стремительно набухли, из них проклюнулись бело-розовые носики. А потом вдруг произошло чудо: бутоны раскрылись, выпустив наружу крупные соцветия, состоящие из множества больших грамофончиков. Каждый лепесток в них был окантован пышными волнистыми «рюшечками», а все вместе это выглядело так, будто кусты почти сплошь укрылись в бело-розовой пене, сквозь которую едва проглядывали жестковатые зеленые лодочки листьев.
Потом я узнала, что эти цветы называются рододендронами. Слово-то знакомо было по книжкам, но я понятия не имела, что они так удивительно цветут. И я всякий раз любовалась их дивным цветением, заранее сожалела, что, наверное, они скоро отцветут.
Когда стало совсем тепло, я облюбовала за домом крохотную полянку посреди кустов рододендронов и «сказала» Ральфу, что хочу там «жить». В тот же день Ральф установил на лужайке массивное крепление для огромного зонтика, а Марта каждое утро раскладывала в тени его на газоне полотняный шезлонг и расстилала одеяло на подстриженной траве.
Там я проводила теперь немало времени: и гимнастикой занималась, и неизменный свой «сон-час» перенесла на свежий воздух, а еще я читала и работала с лэптопом.
Это новое времяпрепровождение возникло так. Едва ли ни на следующий день после визита психиатра (и его разговора с Ральфом, мной подслушанным), Ральф спросил:
— Рут, ты не все понимаешь, что я говорю?
Хоть я теперь не боялась разоблачения, сердце мое все равно, испуганно екнуло. Наверно, мой невольный страх отразился в глазах, потому что Ральф поспешно проговорил:
— Я вижу, что тебя это тревожит, но тут нет ничего страшного. Доктор сказал, что это часто бывает после такой травмы. Болевой шок и прочее… Да ты наверняка сама ни раз слышала или читала, что, случается, люди теряют память. Но она возвращается, Рут. Обязательно! А я хочу помочь тебе. Ты меня останавливай, когда тебе непонятно, хорошо?
Эти слова и предложенная Ральфом помощь сильно облегчили мне жизнь. Теперь я не скрывала своих проблем с немецким, а наоборот, получила возможность им заняться. Мой словарный запас был катастрофически мал. Иногда в уме я «говорила» с Ральфом по-немецки, но как часто я просто не знала нужных слов! А их написание! Грамматика! Да что там говорить.
О том, как бы мне заняться всерьез языком, я думала немало. Решение нашлось, когда в один из дней я оказалась в компьютерной комнате Ральфа. Я догадывалась, что тут находится предмет его особой гордости. Такой аппаратуры я в глаза не видела, и даже предположить не могла, что для чего предназначено. Но самые начальные знания у меня все же имелись — я не забыла уроков парнишки-соседа, когда я собиралась подарить Ромке компьютер и старательно постигала науку им пользоваться. Как я теперь была рада, что задавала тогда кучу бестолковых вопросов и дотошно вникала в совершенно чужую мне сферу знания. Мне-то это надо было, чтоб стать учителем для Ромки и худо-бедно, но передать ему эти самые тонкости… К счастью сосед у меня был не только человеком знающим, но и на редкость терпеливым, просто-таки талантливым учителем. Ох, сколько раз я помянула его добрым словом, с тех пор, как обнаружила эту самую комнату в доме Ральфа! Как старательно перебирала я в памяти его уроки! Какие надежды смутно зрели моей душе!..