ночь, полная неожиданностей
Проснулась Гретхен безо всяких следов слабости и недомогания. Еще лежа с закрытыми глазами, она подумала, что права Гелла — спиритический сеанс отнимает много сил… хотя прежде она этого не замечала. Но прежде они иначе заканчивались, Гретхен даже не замечала, как. Просто засыпала. А сон восстанавливал силы, вот как сейчас.
Неожиданно послышался сильный стук, как будто колотили по дереву, и Гретхен поняла, что этот стук как раз и разбудил ее. Где-то в носовой части кипела работа. «Но ведь теперь ночь, — с недоумением подумала Гретхен. — Почему на судне не спят? Что за срочность?»
Она села в постели. С кораблем что-то было не так, но Гретхен никак не могла понять, что именно. И вдруг она встрепенулась: «Неподвижность! Отсутствие качки!» Но что это значит? Может быть, судно село на мель? В таком случае объясняется и тот странный удар-толчок, сбросивший ее на пол, и эти неурочные стуки — корабль мог быть поврежден… Как досадно это неведение!
И именно в эту минуту Гретхен услышала, что в капитанской каюте хлопнули дверью. Потом она различила негромкие шаги, а затем вдруг раздался осторожный стук уже в ее дверь.
— Гретхен…
— Я не сплю. Что вам угодно, капитан?
— Кое-что сообщить вам.
— Именно сейчас?
— Да.
Гретхен накинула на плечи шаль и отворила дверь. С удивлением увидела она, что в этот поздний час Ал да Ланга одет так, будто собрался в дорогу. Вместо обычной фланелевой рубахи, поношенных суконных брюк и мягких удобных сапог на нем было одеяние из плотной черной ткани. Длинный кожаный колет был перетянут широким поясом. От ночной прохлады защищало шерстяное оплечье. По бокам видны были отполированные ладонью рукояти пистолетов.
— Что случилось? — с тревогой спросила Гретхен.
— Поверьте, ничего особенного. Для беспокойства нет никакой причины. Я лишь собирался сказать вам, что мы стоим в бухте, вблизи острова. И сейчас я с несколькими матросами отправляюсь на берег. Не могу сказать, когда мы вернемся. Но завтракать вам придется в одиночестве, а может быть, и обедать тоже. Еду вам принесут как обычно, но вы не должны выходить отсюда, — он кивнул головой в полумрак за спиной Гретхен, — до тех пор, пока в моей каюте будет кто-либо находиться. Я поручу старшему помощнику — нашему общему знакомому — присмотреть, чтобы вы не наделали глупостей. Ему тоже не надо с вами встречаться, но при этом не сомневайтесь — пока меня нет, он будет постоянно находиться вблизи вас.
— Тот неприятный человек с черной повязкой на лице?
— Да, именно он. Но отчего же неприятный? Право, мне даже жаль, что у вас не будет возможности получше узнать его. Он мой верный и преданный друг. Теперь, Гретхен, я должен идти, а вы лучше усните. Сейчас слишком рано, даже солнце еще не встало.
— Меня разбудил какой-то стук.
— Это просто текущий ремонт.
— Среди ночи? — приподняла она бровь.
— У нас всего несколько часов до выхода в море, надо ими воспользоваться.
— Еще один только вопрос, капитан. Как называется остров?
— Он очень маленький, едва ли его название что-то вам скажет. Но неподалеку находится довольно крупный остров Лансароте. Это Канарский архипелаг. Слышали о нем? А этот наш островок настолько мал, что на нем никто не живет. По крайней мере, несколько месяцев назад на нем не было ни души. Когда рассветет, вы сможете им полюбоваться. Должен ли я предупредить вас, что вы не должны пытаться каким-либо способом привлечь к себе внимание? Я не боюсь, что кто-то на острове услышит вас — поверьте, ваши усилия пропадут даром. Но есть моя команда. Вы лишь усугубите свое положение, Гретхен, и лишите себя возможности полюбоваться сушей из моей каюты. Вы понимаете, о чем я говорю?
— Разумеется. Ваш преданный сообщник запрет меня в этом шкафу.
— Увы, но именно такие инструкции он получил от меня. Не вынуждайте его следовать им. Простите, Гретхен, я действительно должен идти. Матросы уже в шлюпке.
Ал да Ланга поклонился и вышел из каюты. В двери повернулся ключ.
Разумеется, Гретхен сейчас же подошла к иллюминатору, торопливо откинула защелки и потянула ручку на себя. В каюту полилась прохлада и… запахи. Гретхен глубоко вдохнула влажный ночной воздух. Он был иным, чем прежде. Теперь запах йода и водорослей отошел на второй план, его потеснили густые ароматы земли, сочной травы, сильно, но нежно пахнущих ночных цветов. Гретхен жадно всмотрелась в туманную мглу снаружи. Ей даже показалось, что она различает нечто, проступающее более темным, размытым силуэтом. Но едва ли в самом деле возможно было что-то разглядеть — слишком густым был мрак ночи.
Гретхен зябко передернула плечами, запахнула плотнее шаль за груди. Скорее бы утро!
И тут она вспомнила, о чем говорила вчера с матерью Геллой! Как же могло это улетучиться из памяти?! События, последовавшие за пробуждением, так захватили Гретхен, что перед ними отступило всё остальное! И всё же, какая нелепая, непростительная забывчивость! А ведь Гелла что-то собиралась сказать о Лансароте. Она сделалась озабоченной, едва услышала его название. Это выглядело странно. Что же хотела сказать мать-настоятельница?