очень маленькая, дабы не ввести читателя в скуку философско-политическим экскурсом в страну Ларта
Гретхен и не заметила, когда присутствие Ларта перестало её тревожить, а его общество перестало быть тягостным. Она скоро оценила тонкую деликатность этого человека, который умел заметить малейшее изменение её настроения. Когда ей хотелось одиночества — он уходил. Когда становилось тоскливо — Ларт был рядом и заполнял пустоту времени. Хотелось общения — и разговор был нескончаем; он молчал, когда ей надо было, чтобы он просто был рядом. Ни разу он не был навязчивым. Иногда к Гретхен возвращались сомнения и колебания. Правда, теперь они не были так мучительны — просто ей трудно было принять за безусловную истину то, о чём говорил Ларт. Тогда она становилась ироничной и порой ирония эта бывала злой. Потом Гретхен сожалела и раскаивалась в душе, но Ларт, казалось, принимал всё как должное.
— …Барон Ланниган не смог бы жить в нашем обществе. По нашим понятиям он преступник и подлежит наказанию.
— По каким законам его осудили бы? По законам совести и морали или по правовым?
— Разумеется, я говорю не про общественное порицание.
— Но нарушение каких законов суд мог бы вменить ему в вину?
— Полно-те, Гретхен! Даже по законам вашей страны — осмелься вы затеять судебное разбирательство — его осудили бы за систематическое истязание, вымогательство и суд нашёл бы ещё добрых полдюжины пунктов. В моей стране его судили бы за преступление одного закона — преступление против женщины.
— В вашей стране… Чем же она настолько другая?
— Вероятно, нашей философией, которая является идейной основой общества.
— Философия — поле деятельности немногих. А для общества, для народа… вероятно, религия?
— Да, пожалуй, можно сказать и так.
— То есть, вы исповедуете иную веру?
— Если я опять однозначно скажу «да», то введу вас в заблуждение. И испугаю — вы, чего доброго, вообразите нечто вроде мусульманского мира с его жестокостями. Это не так. Религия одна, как Бог един. Но люди на долгом пути своём потеряли истину. Теперь ищут её, пытаясь обрести вновь, и многие, думая, что к ним пришло откровение, говорят: «Вот истина! Следуйте ей!» И дают Богу различные имена: Христос, Будда, Аллах, хотя они все — Он.
— А вы познали истину? — сузив глаза, Гретхен выжидающе смотрела на Ларта.
— Нет. Тайну Бога нельзя познать, к ней можно лишь прикоснуться. Истина существует только для самого Бога. Познать явление или предмет можно, внимательно рассмотрев его. То есть, глядя со стороны на предмет изучения. Как человек может оказаться вне Бога, если находится внутри мира, Богом сотворенного. Как творению познать Творца? Человеку присуще стремление к этому познанию. Но способен он лишь приблизиться к Истине.
— Мысль ваша чрезвычайно интересна, наводит на многие мысли. Но какова Истина с точки зрения вашей официальной религии и как она сказывается на укладе жизни обычных людей?
— В нашей стране, как в любой другой — западной, восточной ли, религия лежит в основе идеологии, определенных этических и правовых норм. В жизни многое противоречиво. И нужно знать нравственные истины, дабы не ошибиться в правильности избранного пути. Многие провозглашают: «Бог есть Любовь», но как мало помнят об этом в своих мыслях, поступках. Мы заложили этот постулат в основу всех наших законов. Они основаны на милосердии, любви и доброте.
— Но Ларт, спросите об этом любого правителя! В любой стране! Он провозгласит то же самое!
— Слова останутся словами. Чтобы они реализовывались в каждом дне жизни общества, необходимо с младенчества воспитывать в его гражданине убеждение, что мораль, совесть, честь, справедливость — лишь это делает человека человеком. Что эти понятия чисто человеческие. Создатель наделил ими единственное из своих творений. Хищник, терзающий жертву, не знает плохо это или хорошо. У него нет выбора. У человека есть. И он всегда знает, творит хорошее или плохое. И если эти категории не возведены у него в степень внутреннего закона, внутренней потребности, он лишь имеет человекоподобный вид, на деле оставаясь животным. Ланниган — не человек.
— Об удивительный вещах вы говорите, Ларт. Будто люди вашей страны не живут на той же самой земле, под тем же солнцем. Почему вы другие? Как жили ваши предки?
— Есть предание о Начале, о событиях незапамятных времен. В нём говорится, что летела над морем горящая птица и уронила людей. Люди не погибли, потому что упали в волны прибоя у побережья большого острова. Они вышли на сушу и были прекрасны. Чужеземцы остались жить с людьми диких племён и многому их учили, в том числе, своим законам.
— Но что это было, Ларт? Откуда были те люди?
— Никто теперь не может достоверно судить о тех событиях. И были они в действительности? Это только предание, едва ли его слова надо понимать буквально.
— А имена тех людей предание сохранило?
— Немногие. Они звучат странно — Сольтэнолэо, Гральэнтэко… Они чужды как нашему древнему, мёртвому теперь языку, так и языку посвящённых.
— Посвящённых… — задумчиво проговорила Гретхен. — Особая каста в вашем обществе?