где баронесса, наконец, рассмотрит своего похитителя и ни на гран не поверит ему, а так же ещё об одном знакомстве
Проснулась Гретхен поздно. Открыла глаза и увидела Ларта.
Низко опустив голову, он сидел в кресле, погружённый в свои мысли. Гретхен, не скрываясь, рассматривала своего похитителя — до сих пор она его как следует почти не видела. Прямые тёмно-русые волосы спускались до бровей, закрывали уши, плавной дугой ложились на шею. Скрещённые руки бугрились мускулами под тонким полотном белой рубашки. Распахнутый ворот вызывающе обнажал загорелую шею — вероятно, она была незнакома с шейным платком. Твёрдый подбородок был сейчас опущен на грудь… Четко очерченные губы… Он был варварски, дико красив, в этом мужчине совершенно отсутствовала светская утонченность, которую Гретхен привыкла видеть в окружавших её представителях сильной половины человечества. Хотя… как часто это был только внешний лоск — как смокинг, галстук, безупречной чистоты рубашка… В этом же человеке отсутствовала даже внешняя светскость — от него исходило ощущение первобытной силы.
В сердце Гретхен проник знобящий холодок предчувствия, что её снова ждёт поражение — снова найдётся хозяин её судьбе, он сделает всё, что задумал, и она ни коим образом не сможет помешать, у неё нет ничего, что было бы достойно противостоять этой силе. Да знать бы чего он хочет! Каковы его истинные намерения? Он не сказал правды, а у неё одни только догадки. Он так трогательно заботлив… Ах, ведь вчера она заболела, а он сумел каким-то образом остановить болезнь! Принудил выпить лекарство… Гретхен нахмурилась, вспомнив, что засыпала, вложив свою руку в его ладонь. Щеки её порозовели. Как она позволила?! Это было наваждение! Не иначе как ум её помутился от боли, и она не давала себе отчёта в своих действиях, а может… причина в его зелье? Нельзя, ни в коем случае нельзя доверяться ему! Ведь разочарование настанет неизбежно. Гретхен, неужели ты забыла, как это мучительно — разочаровываться? Неужели жизнь не научила тебя быть недоверчивой и осторожной? Нет, довольно. Теперь она знает цену вкрадчивому добросердечию. Да разве он уже не обманул её, заставив поверить своим глазам, своей доброте, — а в полночь разбойно проник в замок. Этого человека нисколько не заботит её судьба, ему лишь надо, чтобы она стала покладистой, смирной, чтобы доставляла как можно меньше беспокойства. Он только посредник между ней и кем-то другим, кто нанял его за деньги. Сейчас он их отрабатывает. Или зарабатывает. И чем удачнее вкрадётся к ней в доверие, тем успешнее выполнит работу.
Человек в кресле вздохнул и поднял голову. И встретил устремлённый на него взгляд. Улыбнулся.
— Вы проснулись. Я задумался и не заметил этого.
Он встал, склонившись, заглянул ей в глаза.
— Кажется, вы чувствуете себя лучше?
— Как всегда, — проговорила Гретхен, ещё более раздражаясь от его участливого тона и показной озабоченности.
— Как всегда — это не очень хорошо. Оставайтесь сегодня в постели, так будет лучше.
Гретхен отвернулась и неожиданно почувствовала горячее прикосновение к шее — вздрогнула, отпрянула в ужасе, вспомнив, как накануне он точно таким же прикосновением парализовал её волю и тело. Помедлив, Ларт снова протянул к ней руку и убрал волосы, открыв шею. И Гретхен поняла, на что он смотрит — следы пальцев барона! Она быстро прикрылась ладонью.
— Негодяй! — голос Ларта стал глухим.
— Ах, довольно! Избавьте меня от вашего сострадания! — раздраженно бросила Гретхен. — Этот праведный гнев… Как упоительна, верно, вам ваша игра!
— Что случилось, баронесса? Вы снова переменились ко мне. Мне ведь не показалось, вы уснули в другом настроении?
— Да… — в горькой усмешке скривились губы Гретхен. — Я слышала, даже между палачом и жертвой возникают странные симпатии. Вам бы хотелось именно этого?
Через паузу он ровно проговорил:
— Я принесу вам воду для умывания, а потом ваш завтрак.
Ларт скоро вернулся с кувшином и полотенцем, налил в таз воды, вопросительно посмотрел на Гретхен.
— Вас не затруднит ненадолго сесть в постели?
— Оставьте меня! Я ничего не хочу! Оставьте меня в покое!
Помедлив, Ларт проговорил:
— Хорошо, я обещаю, что оставлю вас в покое. Но не раньше, чем вы позавтракаете.
Гретхен одарила его гневным взглядом, но… подумала, что легче согласиться, чем вступать с ним в препирательства, тогда она скорее избавится от его раздражающего присутствия. Она села, обернула вокруг себя одеяло. Ларт подставил ей таз с тёплой водой и губкой. Гретхен отдёрнула широкие рукава сорочки и обнаружила с горечью, что здесь барон тоже постарался. Она поморщилась сердито и напряглась, ожидая комментария Ларта — он не проронил ни звука. Не поднимая глаз, Гретхен отёрла губкой лицо и руки, он подал ей полотенце. Потом она нехотя, не ощущая вкуса, поковыряла вилкой в салате, выпила бульон.
— Благодарю вас, — сказала она скоро.
Ларт убирал после завтрака, а она откинулась на высоко взбитые подушки, ушла в свои мысли.
— О чём вы думаете, баронесса? — вернул её голос Ларта. В руках он держал высокий бокал.
Вздохнув, она ответила:
— Вы удивитесь, сударь, но я думала о себе.
— Придумываете детали воображаемых ужасов? К сожалению, я не в силах помешать вашей фантазии. Но хотя бы отвлеку. Теперь выпейте это.
— Зачем?
— Это ваше лекарство.
В глазах Гретхен появилась опасливая насторожённость.
— Вы испугались? Но вчера оно помогло вам. Я позабочусь, чтобы с сегодняшнего дня вы пили это каждый день.
Баронессе ничего не оставалось, как покорно проглотить терпкую микстуру. Поморщившись, она отчуждённо проговорила:
— Выходит, для вас не тайна мой неизлечимый недуг? Вы даже припасли какое-то снадобье. Это весьма положительно вас характеризует. Право, разумно принять меры предосторожности на тот случай, как если бы мне вдруг вздумалось умереть или спятить. Разумеется, это следует отсрочить хотя бы до тех пор, пока с вами не расплатятся.
— Болезнь ваша вылечивается. Барон Ланниган пригласил к вам лучших докторов, каких смог найти. Вам это известно. Вот кто и вправду испугался, что потеряет вас раньше, чем принудит переписать на его имя всё ваше состояние. А ещё раньше он создал вам невыносимую жизнь, требуя отказаться от всего, что имеете, и чуть не довёл до сумасшествия. К сожалению, не многим известно, как садистски изобретательно это грубое животное. Но я — из числа немногих. — Гретхен медленно краснела, не в силах поднять глаза, хотя желала бы сейчас испепелить взглядом человека напротив.
— Но знаете ли вы, баронесса, что продолжением жутких страданий вы обязаны ему? Этот негодяй не позволил докторам довести лечение до конца.
— Нет! Нет! Вы лжёте! — глаза её гневно засверкали, наполняясь злыми слезами.
— Я не лгу. Аптекарь исправно готовил вам микстуру, следуя инструкциям ваших докторов. А Ланниган так же исправно опорожнял флаконы и наполнял их какой-то гадостью.
Гретхен закрыла лицо руками.
— Простите мне мою неделикатность, баронесса. Я лишь хочу, чтобы вы поняли — я не тот, за кого вы меня принимаете. Подосланному похитителю едва ли понадобилось бы знание обстоятельств вашей жизни. Я знаю о вас много. Иногда мне кажется, я знаю даже ваши мысли. Я догадываюсь, что когда вы сдались и решили уступить его требованиям, вы рассчитывали, что вас, наконец, оставят в покое. При этом вы понимали, какой покой готовит вам Ланниган, но и с этим были согласны, только бы он перестал вас мучить. Действительно, он подготавливал в обществе мнение о вашей неминуемой ранней смерти. Он уповал на то, что болезнь ваша вернётся, и ею можно будет легко всё объяснить, возникни такая необходимость. И всё шло по его плану. Но знаете ли, отчего он отсрочивал исполнение последнего пункта? Барон Ланниган не просто отъявленный мерзавец. Он садист. Ему необходим объект мучений. Вы более всего устраивали его своей слабостью, молчанием, беззащитностью. Не пугайте себя страшными фантазиями, баронесса. Неужели вы можете вообразить нечто хуже того, что вам пришлось пережить в замке?
— Ах! — воскликнула Гретхен, пытаясь казаться сильной, но вспышка гнева не укрепила её, наоборот, как будто отняла последние силы, и она едва выговорила. — Делайте своё дело… Неужели вам заплатят больше, если вы проберётесь ко мне в душу?..
— Что с вами происходит, баронесса? Вы будто потерялись в чёрной комнате. Но я стою в дверях и протягиваю вам руку. Повернитесь же ко мне, нужен всего один шаг! Очнитесь от ваших чудовищных грёз. Хотите, я расскажу вам о своей стране и о том, что вы найдёте там?
— Вероятно, вы сочинили дивную сказку… теперь нужен слушатель?
Помедлив, Ларт проговорил:
— Как страшно вы жили. Как больно вас обижали.
— Как вы смеете?! — на ресницах задрожали слезинки. — Вы хуже их всех с вашим притворством… Как вы жестоки…
— Жесток? Что же тогда ваш супруг, методично избивавший вас до полусмерти? — Она в смятении смотрела на него, слезинки сорвались и быстро скользнули по щекам. Ларт мягко проговорил: — Это не жестокость… баронесса. Я никогда не буду жесток с вами.
Гретхен спрятала слёзы в ладонях. Помолчав, он тихо спросил:
— Причиной стал я? Мое приглашение на танец? Ланниган подошёл к вам, и я видел его лицо.
Танец… Сердце, и без того истёрзанное, сжалось томительной болью… но обида и боль вдруг отошли, уступив место безмерной усталости. Гретхен уже не хотела или не могла гневаться и обличать — она подняла голову, прерывисто вздохнула.
— При чём тут вы, — тихо сказала она. — Но не будь вас, он нашёл бы множество других поводов.
— И всё же простите мне.
— Зачем вам надо было являться на маскараде?
— Я пытался предупредить ваши страхи. Наивно было надеяться, что вы немедля проникнетесь ко мне доверием, но людям так свойственно верить в собственные иллюзии.
— Вам досадно, что иллюзии ваши не осуществились, верно? — с грустной усмешкой проговорила Гретхен. — Это избавило бы вас от стольких беспокойств. Проникнувшись доверием, я безропотно шла бы за вами, как овца на заклание.
— Нет, не досадно. Я возлагал на нашу встречу некоторые надежды, но вовсе не верил в них безгранично. Я только пытался использовать любой, самый маленький шанс. Баронесса… вы воспользуетесь малейшей возможностью для побега?
— Вы поверите моему «нет»?
— Но куда вы хотите бежать? Вернуться к нежному супругу? Скажите, почему вы так рвётесь назад? Вчера, когда я пришёл, вы готовы были звать его на помощь, хотя он только что едва не убил вас. Так почему же?
— Именно потому, что так или иначе, но там всё скоро кончилось бы, — тихо сказала Гретхен.
— Я не верю, что вы искренне хотите умереть. Вы хотите избавиться от чудовищного подобия жизни, так доверьтесь мне. Именно другую жизнь я хочу вам предложить. Оставьте в прошлом всё зло, которое вам причиняли. Забудьте барона Ланнигана, вы больше не вернётесь к нему. Забудьте само это имя — вы больше не баронесса Ланниган, я ни разу не назвал вас этим именем. У вас прекрасное имя — Гретхен.
— Надеюсь, вы не собираетесь им воспользоваться? Я не позволяю вам этого!
— Вчера вы не возражали, когда были больны.
Она прикусила губку. Как называл он её? Гретти… Она и правда, удивившись мимолётно, забыла, как именно он произнёс её имя. Звук его будил смутные воспоминания, ощущение нежности и покоя. Кто-то называл её так? Может быть, матушка…
— Вы удачно выбрали время.
— Я не выбирал. Если хотите, я буду называть вас именем, доставшимся вам от отца. Или вам ближе имя Ланниган? С ним связаны прекрасные моменты прошлого?
— Довольно, — резко проговорила Гретхен. — Я не хочу больше слушать вас. Ваши сладостные посулы не более материальны, чем мыльные пузыри. Не трудитесь. Логикой вы скорее добьётесь желаемого. Мне, действительно, некуда и не к кому бежать. А что до вашего обращения ко мне или со мной… Право, что я могу противопоставить вашим намерениям? Моё иллюзорное противодействие лишь забавляет вас. Я не хочу больше сказок о чём-то небывало прекрасном, что ждёт меня вот, совсем уже рядом. Вы теряете чувство реальности в своих фантазиях. Господин Ларт, я убеждена, что вы исполняете чью-то волю. О целях вашего предприятия я могу лишь догадываться, правду вы мне не скажете. Одно я знаю наверняка — они недобрые.
— Хорошо, больше не будем говорить о будущем. Поверьте хотя бы в настоящее, что сейчас вам не надо опасаться меня, я — ваш слуга и телохранитель.
— В это я готова поверить. Разумеется, вы заинтересованы в моей сохранности, ведь за это вам заплатят, это обязывает вас быть заботливым и терпеливым, хотите вы того или нет.
— Именно так. И я рад, что хоть в этом мы с вами достигли взаимопонимания.
— А где вы вручите меня своему нанимателю? Здесь?
— Нет, вам придётся ещё долго терпеть меня рядом с собой. В этом доме мы проведём не менее двух недель — необходимо выждать, чтобы утих шум по поводу вашего исчезновения. А дальше по обстоятельствам. Следующая наша цель — побережье.
— Ух, как далеко! Впрочем, меня это устраивает. Надеюсь, сейчас вы мне не солгали. А в доме кроме нас есть ещё кто-то?
— Да, разумеется. Хозяева дома, прислуга. И Урс.
— Урс? Ах, тот ужасный зверь!
— Вам надо подружиться с ним.
— Никогда!
— Урс! — позвал Ларт.
Дверь сейчас же приоткрылась и вошла собака. Гретхен снова поразилась её размерам.
— Чудовище! — проговорила она.
Собака подошла к хозяину и остановилась, слегка помахивая хвостом.
— Ты не чувствуешь себя виноватым? — спросил Ларт.
Пёс как-то боком, несмело подошёл к кровати и тихонько положил голову рядом с рукой Гретхен. Тёмные, с жёлтой искринкой глаза смотрели на неё.
— Господин Ларт, уберите его, — отодвинулась она. — Что он делает?
— Просит прощения у вас.
— Вы уверены? — недоверчиво посмотрела Гретхен на собаку. — Ну… Скажите… что я его простила…
— Мне кажется, вы сами должны это сделать.
— Вот глупость какая! Он что, понимает, думаете?
— Понимает.
— Ну… Хорошо… Я не сержусь на тебя, Урс. — Пёс моргнул и не шевельнулся. — Чего же тебе ещё?
Гретхен несмело протянула руку и провела по чёрной шелковистой шерсти. Пес повернул голову и, прежде чем она испуганно отдёрнула руку, лизнул её ладонь. Потом попятился от кровати и лёг у ног хозяина, гордо подняв голову.
— Кажется, он остался доволен? — нерешительно предположила Гретхен.
— Да. А вы? Надеюсь, вы не из тех людей, которые собак на дух не переносят.
— Совсем наоборот. Год назад у меня была замечательная собака. Я очень горевала, когда она вдруг умерла.
— Мраморный дог по кличке Салли?
— Вы захотели показать мне, как хорошо подготовились к своему деянию? Не надо, ничего не хочу знать о вашей осведомленности.
Ларт вздохнул:
— Простите, я снова ступил на недозволенную территорию.
— Оставьте мне одну, я устала.
— Отдыхайте. Вот этим звонком можете вызвать меня.
— Только вас? Мне запрещено общаться с прислугой?
— Нам следует соблюдать осторожность. Постарайтесь привыкнуть к обществу только нас двоих, — он указал на себя и на собаку. — Довольно долго оно будет ограничено только нами.
— Я с большим удовольствием лишилась бы и этого общества, — сердито сказала Гретхен.
Ларт улыбнулся:
— Такой вы нравитесь мне гораздо больше.
— Чем дохлой рыбой, как называет меня мой нежный супруг? — усмехнулась Гретхен.
— Называл. Постарайтесь забыть о нём совсем.