О том случае — о неожиданной встрече у подъезда Дакоты — Ася не напоминала ему и ни о чем не спрашивала. Он сам спустя неделю сказал, что с женщиной все в порядке, она поправляется. А непутевый супруг ее взялся-таки за ум, от работы не бегает, и в бригаде его даже хвалят. Ася удовлетворенно кивнула и сказала: «Вот и хорошо».
Между тем, дело шло к Новому году. Мама и отец звали Асю приехать к ним, расписывали красоты немецкой зимней сказки, в которую превратилась Германия в декабре. Впрочем, Ася уже гостила однажды у родителей в канун Рождества, и все красоты представляла себе не понаслышке. Действительно, они стоили того, чтоб ехать в такую даль только ради Рождественского волшебного убранства целой страны. Изобилие электрических огней, гирлянд, «дождя» из крохотных лампочек над вечерними улицами. Золотые и серебрянные звезды, бегучие огни на балконах и в окнах, горящие свечи… Этой красотой можно было без конца любоваться и без конца удивляться выдумками дизайнеров.
Единственное не понравилось тогда Асе — вся эта роскошь принадлежала празднику Рождества. Его праздновали за неделю до Нового года. И после Рождества возникало ощущение, что вот и всё, кончился праздник. И не важно, что подходил Новый год. Он уже напоминал запоздавшего гостя и довольствовался остатками. Это-то и было обидно. Самый веселый, добрый, чудесный праздник в Германии таким вовсе не был. И хотя встречали наступающий год за изобильный стол, и в полночь взвивались в небо фейерверки, Ася все равно чувствовала себя обворованной — Новому году не хватало радости. Нет, на Новый год должна быть веселая компания, шампанское, бокалы с шапками пены, много смеха и бесшабашного веселья, музыка, нарядные платья, нежданно нагрянувшие веселые и пьяные гости с поздравлениями…
А с другой стороны, Ася соскучилась по маме, отцу и бабуле. Очень хотелось их повидать…
Лёлька узнала об Асиных колебаниях, начала канючить:
— Ну давайте, давайте меня бросим! Элька с ее Саймоном ненаглядным намылилась в Англию на Рождество, ты в Германию… А я одна?
Дакоте Ася ничего об этом не говорила, но, возможно, он знал — не длинной была дорожка через Лёльку и Калину. Впрочем, Ася так и не поняла, был он в курсе ее сомнений или нет, но в один из вечеров ее ждал сюрприз.
Женя заявился с билетами на премьерный показ нового блокбастера. Когда они пришли в кинозал и пробрались на свои места, Ася с удивлением обнаружила, что соседнее место занимает Лёлька, а рядом довольно улыбается Калина. Она вопросительно обернулась к Дакоте, и тот пожал плечами с видом: «А причем здесь я? Я за случайности и совпадения не отвечаю».
— Вот вруша! — весело обличила его Ася.
Фильм был двухсерийный, и между сериями устроили перерыв. Вышли в фойе размяться и чего-нибудь попить, и тут Дакота сообщил, что у них с Калиной есть отличная идея насчет Нового года. Предлагается встретить его в два приема. Сначала, числа так двадцать пятого, повеселиться на городском новогоднем балу, а окончательно проводить-встретить за городом, для чего арендовать домик в Радостном.
— Это реально? — крайне скептически поджала губы Лелишна. — Это же всё заранее надо. На «Новогоднюю фейерию» билеты в сентябре заказывать начинают. То же самое и в Радостном — да там домики только так расхватали! И кстати сказать, хорошо, что расхватали. Там цены знаете какие? Три шкуры сдерут!
— Оля, твой скептицизм неуместен, — категорически заявил Дакота. — Всё абсолютно реально, шкуры с нас никто не сдерет и вообще, проблем ни разу не будет. Если вы их не создатите. Короче, дело за вами.
— Да я обеими руками! — вскинула Лелька руки и требовательно повернулась к Асе.
— Мы, вообще-то, хотели бы, чтоб вшестером Новый год встречать, с Эль и Саймоном, — как бы между прочим заметил Женя, выставляя еще один аргумент.
— Ой, давайте уговорим их остаться! Ну в самом деле, чего он в своей Англии не видел? И Элька напразднуется еще. А вот встречать Новый год в русском зимнем лесу, где они таку экзотику без нас раздобудут?
— А что, с Саймоном очень весело! — поддержал Калина. — Отличная компания могла бы получиться!
— Ася, твое слово. Давай добро, и мы начинаем агитацию и организацию.
Под напором выжидающих глаз Ася хмыкнула:
— Ну согласна я. Не надо меня так-то уж прессовать. Буду звонить родителям, огорчать.
— А ты расскажи им, как собираешься встречать Новый год, они нисколько не огорчатся.
— Ну да… не огорчатся… Ладно уж, как-нибудь. Щас поедем Эльку с Саймоном обрадуем. У них наверняка билеты уже заказаны.
— Ну и что? — беззаботно сказал Дакота. — Билеты запросто на другое число переоформить можно. Зато какой Новый год будет! Ребятааа! Настоящий праздник!
— Нет, стоп. У меня одно условие, но непременное.
— Какое? — подозрительно проговорила Лелька.
Ася посмотрела на Дакоту, и ответила ему, а не подруге:
— За билет на фейерию и за аренду домика, за себя я буду сама платить.
— Я как-то не ожидал, что ты до такой степени феминистка, — поморщился Евгений. — Ерунда какая-то, чесслово!
— Я же сказала, или так, или никак, — резко сказала Ася.
— Хорошо-хорошо, будет по-твоему, — кивнул Дакота.
Позже Лелишна озадаченно спросила: «Аська, ты чего взбрыкнула-то? Меж прочим, Дакоту нисколько бы не напрягло, как я понимаю. Калина мне сказал, что обидится, если я тоже так захочу».
— А никто тебе и не говорит. С Элькой тоже все понятно. Я только за себя сказала.
— Да почему?!
— Понимаешь… Ну, во-первых, у меня деньги есть, и меня тоже нисколько не напрягает…
— А во-вторых?
— Оль… я не хочу чувствовать себя за что-то обязанной…
— Ася, но у вас же все хорошо! Скажи, всё хорошо? Я же вижу, как он хлопочет вокруг тебя… не знаю… скажи, так он живую воду тебе достанет. А ты что? Неужто опять кукситься начала?
— Не выдумывай, Лелька. Все в порядке. Я тоже все вижу, не слепая. Да нормально всё, не трепыхайся.
Саймон с Эль немножко подумали да и перенесли визит в Англию на начало января. В общем, ничего больше не омрачало ожидание праздника, и с легкой душой все отдались предпраздничным хлопотам.
Девушки предложили, было, активную помощь в составлении праздничного меню и в организации праздничного стола. Но нисколько не огорчились, услушав в ответ, что всеми хозяйственно-организационными вопросами будут заниматься мужчины, а прекрасная половина пусть позаботиться о том, чтобы стать главным украшением праздника. Украшением, так украшением. Уж они постараются.
На городском ежегодном балу, был введен строгий дресс-код. Это когда по одежке встречают. То есть, когда существуют определенные требования к внешнему виду. Например, не в каждый ресторан впустят мужчину без галстука, а заношенные до бахромы джинсы плохо сочетаются с оперным театром. А бал… О, это как раз то место, где о человеке составляют впечатление именно по одежке. Согласно науке психологии надо всего тридцать секунд, чтобы составить общее представление о собеседнике, и пять лет, чтобы рассеять первое впечатление. А уж на бал а-лишь-бы-в-чем-не-заявишься.
К тому же от бала всегда можно ждать сюрпризов, на этот раз сюрприз объявился еще на дальних подступах к знаменательному дню — вместе с билетами вручили буклет-памятку, где сообщалось, что в этом году «Новогодняя фейерия» объявлена ретро-балом.
Буклет оказался ценнейшим в смысле содержащейся в нем информации. Внимательнейшим образом прочитали: «Общие рекомендации», «О женском платье», «О мужском платье», «Этикет или советы к благовоспитанному поведению для кавалеров и дам в бальной зале» и «Программа бала».
В требованиях к женской одежде говорилось: «Для дам рекомендуется костюм первой половины — середины 19 века, с облегающим лифом и пышной юбкой на кринолине или подъюбнике, обязательная длина „в пол“. Желательны перчатки. Веер — аксессуар не категорически обязательный, но практически необходимый».
Мужчин лаконично ориентировали: «Для кавалеров на балу будет уместен один из следующих вариантов: фрак или смокинг, мундир офицера русской армии первой половины — середины 19 века».
Советы по бальному этикету читать было забавно. «В бальной зале следует вести себя учтиво и вежливо. Определённая манера разговора исключает громкую, резкую речь и употребление ненормативной лексики. К присутствующим необходимо обращаться по имени и отчеству. Держать себя грациозно и изящно следует не только во время танцев, но и во всякое другое время на балу. Не следует прислоняться к стенам и колоннам. Кавалерам не держать руки в карманах. При обмене приветствиями, сначала кавалеры приветствуют дам поклоном, дамы, после реверанса, могут протянуть руку для поцелуя. На балу „моветон“ танцевать несколько танцев подряд с одним кавалером и не принято отвечать отказом, если вас пригласили на танец. Также и кавалеру следует приглашать во время бала разных дам».
Подруги развеселились, обсуждая бальный этикет, и само собой родилось предвкушения радостного события.
Строгие требования дресс-кода не напрягли. Какая женщина откажется оказаться на настоящем балу в настоящем бальном платье, можно сказать, примерить на себя образ Золушки? Для тех, кто хотел избавить себя от лишних хлопот и готов был за это заплатить, в буклете имелась спасительная строчка, что в день бала желающие могут посетить костюмерный салон, где профессиональные костюмеры и стилисты помогут желающим совершить путешествие во времени.
Ася, Лелька и Эль сразу отмели такую помощь. Придумывание нарядов — что может быть увлекательнее и интереснее? Глупо отказываться от такого удовольствия. Рылись в книгах, сидели за компьютером, погружаясь в моды прошедших веков. Их затянул мир прошлого, они ощущали себя в другой эпохе.
Потом был нелегкий поход по магазинам за тканями, кружевами, фурнитурой и всяким прочим для осуществления своих идей. Легко ли выбрать красивую, эффектную ткань, да чтоб еще недорого? Ведь на одно платье тогдашней моды уйдет семь-восемь метров, да на нижние юбки и чехол не меньше.
Олька подбадривала притомившихся подруг:
— Не переживайте, у нас всегда есть запасной вариант — ещё Скарлетт шила платье из штор.
Наконец, в списке необходимого открыжили последнюю галочку, и страшно усталые, но довольные свалили все покупки у Лельки. Несколько дней подряд ее швейная машина стрекотала, как из пулемета. У Ольги были золотые руки, она разве что обувь себе не шила, а все остальное — с удовольствием. И себе, и подругам.
Оставался еще один пунктик, озадачивший в еще большей степени, чем наряды. Это был перечень танцев, уместных на балу. В программе бала говорилось о кадрили, мазурке, менуэте, кельтской польке и о чем-то еще и еще, смутно знакомом лишь названиями. В качестве «особо желательного умения танцевать» устроители бала называли вальс и полонез.
— Девочки, мы собираемся стоять у стенки?! — с пафосом вопросила подруг Элька и сама себе ответила: — Нет, на балу мы собираемся пользоваться бешеным успехом! А танцы что, у них только названия такие страшные. В общем, студия исторического танца открыта.
— Правильно, — поддержала Лелишна. — В интернете наверняка все схемы, ну этих… фигур имеются. И видео-ролики на YouTube найдем.
— Девочки, вы забыли! — радостно упрекнула подруг Эль. — У нас есть Софи!
— Ой, да она же на бальные танцы ходила! — вспомнила Ася, услышав имя младшей сестренки Эльки.
— Спасены! — захлопала в ладоши Лелька. И тут же перешла на деловой тон: — Мальчишек учить будем?
В общем, все сложные моменты благополучно разрулились, день «Новогодней фейерии» подруги ждали со всё большим нетерпением. Так хотелось уже предстать во всем блеске под оценивающие взгляды. Как разбираются со своими нарядами мужчины, девушки не спрашивали, отнеся этот момент к числу ожидавшихся приятных сюрпризов. Хотя были слегка заинтригованы, какой вариант парадного костюма предпочтут мужчины. Мужская мода консервативна, варианты на пальцах перечтешь: деловой костюм, блейзер то бишь клубный пиджак, фрак, смокинг. Но самое-то важное — уметь это носить. Взять фрак: оденется мужчинка, хоть на прием к британской королеве, а выглядеть будет пингвин пингвином. Так что интрига, разумеется, была.
И вот день бала настал.
Сюрприз ждал, начиная с первого шага. Подъехав на такси к Дому Искусств, они вышли из машины на широкую красную ковровую дорожку. Дорожка стлалась до самых парадных дверей. А у дверей стоял швейцар в темно-синей ливрее, в фуражке с золотым галуном и парадной перевязью через плечо. За дверью встречали лакеи, указывали, где можно оставить верхнюю одежду, где находятся гардеробные и туалетные комнаты, в которых дамы могут поправить прически и платья.
Освободившись от верхней одежды, три пары впервые предстали во всем блеске и с нескрываемым любопытством оглядывали друг друга. Глаза мужчин говорили выразительнее самых восторженных слов. Девушки были очаровательны, прекрасны.
На Ольге было элегантное платье глубокого изумрудного цвета, отделанное золотым и серебряным шитьем. Над ее высокой сложной прической мастер трудился без малого два часа.
Небесно-голубое платье Эль отдаленно напоминало римскую тунику-столу, с ниспадающими до земли каскадами драпировок и длинным шлейфом. К тому же на мысль о тунике наводила прическа Эль, выполненная в греческом стиле. В темных локонах светились «жемчужины» — перломутровые бусины.
От Аси просто глаз было не отвести, так потрясающе выглядела она в длинном черном платье, мерцающем мелкими стразами. Оно великолепно подходило к ее фигуре, и создавало потрясающий чувственный эффект. Возникали текучие линии, плавные, переменчивые формы… Ткань повторяла все изгибы фигуры, но не льнула к телу, а как бы струилась, волнуя и возбуждая фантазии.
Плечи ее были открыты, поднятые вверх волосы уложены в затейливую прическу. Вокруг шеи плелись нити агатового ожерелья. Переливчатые полированные камни оттеняли белизну Асиной кожи, придавали ей особую нежность. Браслет из таких же темных агатов был на руке, поверх перчатки.
Длинные, до локтей перчатки и вееры были у всех троих девушек. Плюс тонкий вечерний макияж, плюс особенный блеск в глазах, порожденный сознанием своей неотразимости. Черты лица, голос, походка — все стало мягче, нежнее, изящнее, девушки выглядели настоящими аристократками, ухоженными от кончиков волос до кончиков полированных ноготков.
— Вы красавицы… — проговорил Калина. — Такое превращение… потрясающе! Фантастика!
— Нет, мы знали, что вы красивые… Но… все же мы были слепые… — маловразумительно высказался Дакота.
Саймон обескураживающе развел руками и помотал головой, демонстрируя безмолвное восхищение. Он склонился к руке Эль, нежно поцеловал ее сквозь перчатку.
— Ой, ребята… — проговорила Ася. — А мы так просто гордимся вами! Какие вы!.. Блеск!
Да уж, мужчины тоже не ударили в грязь лицом.
Саймон, когда снял черное пальто с белым шарфом, оказался в белом фраке с длинными, как положено, фалдами и короткими, до талии полочками. Расстегнутый фрак открывал атласный пикейный жилет с удлиненными лацканами и белоснежную накрахмаленную сорочку со стоячим воротничком, уголки которого были слегка отогнуты. Под ними, разумеется, расположился галстук-бабочка. Уж о ком-о ком надо было переживать, только не о Саймоне. Он уж наверняка надел фрак не впервые в жизни. И чувствовал себя в этом аристократическом наряде отнюдь не пингвином, а легко и непринужденно.
На Дакоте был черный смокинг. Острые лацканы отделаны шелком и такие же галуны украшали боковые швы брюк. Ослепительно белая рубашка, галстук-бабочка, широкий шелковый пояс, белые перчатки и уголок платка в нагрудном кармане завершали идеальный образ.
Калина удивил. Парадный, сверкающий погонами офицерский мундир сидел на нем как-то поразительно благородно, так, будто он в жизни не носил ничего другого. Подтянутый, с развернутыми плечами — мундир ли придал ему такую безукоризненную выправку, или он всегда был таким? Калина вскинул руку, отдавая честь, звякнули шпоры:
— Имею честь представиться, ротмистр Кавалергардского полка, Калина Станев!
— Наконец-то я поняла про дамские обмороки! — воскликнула Лелька. — А то все думала — чего тогдашние дамы такие падкие были… Вот теперь поняла — как устоять перед таким?.. Непременно всплеснуть ручками и падать в обморок. О, падать в такие руки, боже! — Лелька мечтательно подняла глаза. Затем взяла себя в руки, чинно склонила голову и присела в элегантном реверансе: — Я счастлива таким знакомством, господин кавалергард, — проговорила она томно.
— Господин Станев, позвольте неуместный вопрос, — не утерпела Ася. — А это — настоящее? — Она дотронулась пальчиком в ажурной перчатке до эфеса сабли на поясе Калины.
— Разумеется, Анастасия! Всё во мне самое настоящее и самой высшей пробы!
— Кто бы сомневался?! — не аристократически эмоционально воскликнула Лелишна.
— А как с этим танцевать? — поинтересовалась осторожная Элька.
— Я еще не пробовал, — чистосердечно ответил Калина. — Теоретически я знаю, что на бал все мужчины, кому положено было носить холодное оружие, являлись при оружии, здоровались с хозяевами и гостями, но потом оружие и шпоры рекомендовалось снять. Однако русские офицеры этими рекомендациями принебрегали, танцевали и при шпорах, и при оружии. Это был такой особый шик. Так что я тоже попробую, с вашего разрешения.
К такому игнорированию правил все отнеслись с пониманием, всячески выразили Калине свою поддержку.
Затем Саймон галантно подал руку своей даме, Элионора с непринужденной элегантностью подобрала подол платья и они пошли по покрытой ковром лестнице. На верху гостей встречала хозяйка бала, дама в бархатном платье винного цвета, с диадемой в высокой прическе. Благодаря неторопливому, степенному движению на лестнице, она имела возможность сказать несколько слов каждому гостю или паре гостей, лицо ее сияло приветливой улыбкой:
— Добро пожаловать! Я рада вам! Дорогая, вы сказочно хороши! Господин офицер, вы непременно, непременно должны танцевать!.. Не соблаговолите ли составить мне пару на полонез?
По периметру большого зала располагались столы с именными табличками. Зал быстро наполнялся нарядной толпой. Кавалеры — во фраках, смокингах, в сияющих золотом мундирах. Красивые дамы с обнаженными плечами, веерами, браслеты сверкают поверх длинных перчаток. Высокие прически украшены цветами, диадемами и перьями экзотических птиц. От нарядов разбегаются глаза. Кружево, шелк, органза, шифон, тончайшие крепы, драпировки, вышивки золотыми и серебряными нитями, бисером, стразами. Как украсили, преобразили женщин вечерние наряды и удивительная атмосфера, завораживающая удивительным шармом и аристократическим изяществом, погружающая в мир волшебной сказки! Все мужчины вдруг сделались галантными, а дамы изящными и женственными.
Наконец, долгожданные фанфары открыли бал, церемониймейстер объявил первый танец. Это был торжественный полонез, танец-шествие, в котором должны были принять участие все гости. Не у всех сразу все получилось. Но первыми встали профессиональные пары, и, имея перед глазами такой пример, ориентироваться было довольно легко. К тому же полонез — танец неторопливый, его составляют плавные движения, поклоны и реверансы. Назначение его — себя показать, на других посмотреть. Скоро повсюду можно было видеть приглашающие поклоны кавалеров и ответные реверансы дам. Пары чинно выходили в центр зала — кавалер по левую руку от дамы, прилежный, хоть и не всегда ловкий — и вставали в линию, образованную танцующими парами.
Подруги убедились, что со «школой исторического танца» им невероятно повезло. Благодаря Софии двигались они уверенно, грациозно и легко. Танцы, о которых они понятия не имели еще несколько дней назад, оказались совсем не страшными, как и обещала Эль. Девушки танцевали с наслаждением. Сколько удовольствия доставлял старомодный рисунок танца, порождающий особую грацию движений. Они обнаружили, что танцы ушедшей эпохи включали в себя безграничные возможности для игры в «случайные» касания и взгляды, для тонкого флирта, для демонстрации изящных манер. А как было приятно во время танца вдруг поймать восхищенный мужской взгляд со стороны.
Их танцевальное умение оценили немедленно, от кавалеров не было отбою. Оказалось, маленькие блокнотики с перечнем танцев, что обнаружили они на своем столе, были именно для того, чтобы расписать эти танцы, кому какой обещан. У всех трех девушек пустые строчки исчезали очень быстро. Впрочем, Дакоте, Саймону и Калине тоже не пришлось скучать за столом. Не так много оказалось мужчин, способных танцевать кадриль, мазурку или менуэт. В первый же раз, как девушек у них увели («Не откажите мне в удовольствии танцевать с Вами!»), и наши друзья попытались остаться за столиком тесной мужской компанией, хозяйка бала подошла и мягко упрекнула их в жестокосердии за то, что лишают дам удовольствия танцевать с великолепными кавалерами.
Впрочем, бал — это не одни лишь танцы без остановки. Это еще салонные игры, карточные столы, музыкальные салоны. Веселье протекало не только в большой бальной зале, но и рядом в банкетной, и в небольших кабинетах. Там можно было поучаствовать в разгадывании шарад, сочинении буриме, составлении «живых картин».
Ася и Ольга решили отдохнуть от танцев за карточным столом. Едва две одинокие девицы остановились у стола, несколько мужчин тот же час встали, уступая им свое место. Девушки благосклонно заняли два из них. Затем они рассеянно-небрежно вынули тонкие сигареты (свою крохотную сумочку в виде мешочка затянутого тесемкой, Ася собственноручно два вечера расшивала черным стеклярусом), вниманием присутствующих девушки завладели безраздельно. Тотчас наперебой защелкали зажигалки, суетливо затрепетали огоньки. Ася аккуратно вставила сигарету «Эпик Суперслим» в длинный изящный мундштук, неторопливо прикурила от чьей-то зажигалки. Как она сидела! Как она курила! Модель из «Космополитен»! Как великолепно женственна была рука в перчатке, с грациозной небрежностью держащая длинный мундштук. Она подносила его к полураскрытым, «зовущим» губам, загадочно щурилась во время затяжки… и это было невероятно эротично. Лелишна с полу-улыбкой наблюдала за ней, любуясь и восхищаясь. Нет, у нее все же так не получается, не хватает этой небрежной естественности. У Аси-то откуда?
Девушки сыграли один кон в подкидного дурака, и крупье, едва ли не со смущением проговорил, обращаясь к Асе:
— Боюсь, ваш веер останется у меня. Вы можете его отыграть, и точно так же вместо вас это может сделать кто-то другой.
Перед крупье уже лежала кучка проигранных вещей. Состояла она из «драгоценностей», нескольких вееров и… расписки на жеребца орловского завода. Проигранный фант следовало отыграть либо отработать. Крупье вынимал из бархатного мешочка маленькие свитки с красными печатями, на коих написаны были задания. Как раз когда к карточному столу подходили Ася с Ольгой, проигравшие отрабатывали свои проигрыши и немало веселили людей, вызывая взрывы смеха. Теперь Ася раздумывала, рискнуть ли самой отыграть… Нет, в карты ей никогда не везло, а честно сказать — она не игрок. Не то что покеристы, оккупировавшие стол поодаль. Да хоть и Лелишна — это ж другое совсем дело, бьет карты соперников, как орешки щелкает. Ей довериться? Или сразу Дакоту на помощь звать?
— Анастасия, будьте так любезны, позвольте мне отыграть ваш фант! — услышала Ася чей-то голос, подняла глаза и увидела по другую сторону стола широко улыбающегося мужчину.
— Стас?.. Стас, дорогой! Рада видеть тебя!
— А уж я-то как рад! — он обошел стол, склонился к ее руке. — Вы великолепны, Анастасия! — И перевел взгляд на Лельку.
— Познакомьтесь. Ольга, моя пожизненная подруга, — улыбнулась Ася. — А это Стас, мы знакомы со студенческих времен.
Пока ждали окончания текущей игры, светски беседовали, обоюдно не затрагивая тему Артема. Стас Мещеряков был из Асиной прошлой жизни и Артема хорошо знал. Они вместе учились, и в те времена были ни то чтобы друзьями, но довольно близкими приятелями. Именно через Артема Ася была знакома со Стасом, им не раз доводилось встречаться.
— Неужели вы здесь одни, без сопровождения, милостивые сударыни?
— О нет, мы с друзьями. Да вот и они, легки на помине! — воскликнула Ольга, увидав в дверях Дакоту и Калину.
— Я встретила своего старого знакомого, — сказала Ася, с улыбкой посмотрев на Стаса, — мы давно не виделись. Познакомьтесь, — она представила вновь объявившихся персонажей.
— Вы собираетесь играть? — спросил Дакота.
— Мы уже играли, а некоторые даже и проиграли, — сообщила Лелишна.
— Женя, я проиграла веер, — Ася повела рукой с сигаретой в сторону стола. — Стас любезно предложил свои услуги, чтобы отыграть его назад.
— Наших прелестных дам нельзя на минуту оставить одних, — покачал головой Дакота, и было непонятно, сетует ли он по поводу проигрыша или по поводу тотчас же объявившегося рядом с ними постороннего мужчины. — Анастасия, а я? Неужто я в опале?!
— Это отчего же? — удивилась Ася.
— Видите ли, любезная Анастасия, я почитал своим исключительным и почетным долгом оберегать вас от всяческих напастей. Так неужели вы откажете мне в этом?
— То есть вы горите желанием исключительно собственноручно спасти деталь моего туалета?
— О да! Именно!
— …И это при том, что право сделать это обещано другому?
— Анастасия, я готов — поверьте, с большим сожалением — вернуть вам это обещание и избавить от неловкого положения.
— Вы благородный человек, Стас! — Ася плавно протянула руку Мещерякову. — Я воспользуюсь вашим предложением, но тем не менее, соблаговолите принять мои извинения.
— Господа, у вас великолепно получается! — с улыбкой восхитился Калина. — Я убежден, что лишь в силу обстоятельств предки не оставили вам титулов. Однако голос голубых кровей говорит яснее всяких титулов!
Они забавлялись перемещением в прошлое, отдаленное на два века. Увлеченно и с удовольствием изображали из себя золотую молодежь давно минувших дней. И главное, вправду, самим нравилось, как получается. И фразы сами собой строились в непривычные, но столь красивые формы, и слова всплывали в памяти из-под толщи столетних наслоений. Прямая спина, развернутые плечи порождали особую грацию, изящная несуетливость в походке, в жестах, в движениях… Откуда оно все бралось, кто его знает? Поистине, в новогоднюю ночь чудесам нет предела!
Но сколь не длится ночь чудес, а все ж заканчивается. Гости начали разъезжаться. В холле фотографы продавали фотографии с бала. Город начинал просыпается, когда девушки попрощались и начали рассаживаться в подкатившее такси. Лелька вздохнула и с сожалением сказала:
— Кажется, я готова ущипнуть себя и сказать: «Проснись, ты больше не императрица».
— Но была! — воскликнул Дакота. — Девушки, если бы вы знали, как великолепны вы были сегодня! Это незабываемо!
— Да, — улыбнулась Ася. — Ночь была сказочной, волшебной.
— Не забывайте, Новый год еще впереди, — напомнил Калина. — Праздник еще не кончился, он продолжается.
Да, праздник продолжался. Но после «Новогодней фейерии» возникло стойкое ощущение, что главное событие уже произошло. Мысль эта огорчала, потому что походила на правду. Ну что такое, эта предстоящая загородная встреча Нового года? Чем удивит после бального великолепия? Кажется, напрасно уговорили Эльку и Саймона остаться. Сейчас, после бала, они как раз могли бы еще уехать и впечатления Саймона остались бы не смазанными, не испорченными. Ну что уж теперь, пусть все будет как будет, ребята столько хлопотали.
Идея о загородном «пикничке» принадлежала Дакоте, потому что именно у него имелось на примете одно замечательное местечко. Находилось оно на берегу озера вблизи лесной опушки. Лет пятнадцать назад там стояли корпуса пионерского лагеря. В известные годы лагерь внезапно оказался никому не нужен — финансовых вливаний постоянно требует, а прибыли с него как с козла молока. Вот и отказались все, нету хозяина и точка. Из него вывезли все, что можно было увезти. Потом растащили и то, что не увезли: стекла, оконные рамы, штакетник из заборов, плахи с полов. Загадили всё основательно… В конце концов, покупатель на это добро нашелся, но к тому времени то, что осталось от лагеря годились только на мусорную свалку да на дрова.
Новый хозяин все строения подчистую снес, и скоро вместо скучных корпусов поднялись красивые деревянные дома-игрушечки. С резными наличниками, с точеными столбиками крылечек и с петухами на коньках крыш. Каждый — сам по себе красавец, ни разу не повторимый.
Дома хоть и деревянные, а со всеми удобствами. Тут тебе и котельная для центрального отопления. И канализация, и вода из кранов горячая-холодная, хочешь — душ, хочешь — ванна. А лучше — банька с веничком березовым да дубовым, то бишь сауна, по-нонешнему. В общем, все, что душе угодно. При поселочке этом крохотном охрана строгая, кому попало туда ходу нет. Еще там для разного обслуживания люди проживали. Но постоянных все же не так много. В основном гости. Круглый год вдоволь находилось желающих пожить недельку-другую, в тишине, покое и комфорте, отдохнуть среди красивой природы от городского бетона и асфальта. Гостевые дома пользовались большим спросом и пустовали редко.
Дотошливая Олька разузнала-таки реальную стоимость аренды роскошного загородного домика, и ужаснулась. Бешеные деньги! Подругам она решила не выкладывать с пылу-жару результаты своих изысканий, а прежде обсудить проблему с Калиной. И правильно сделала. Калина ее успокоил. Сказал, что Женя в приятельских отношениях с хозяном тех прелестных «выселок». Но это еще ладно, это не показатель. Известно ведь, дружба дружбой, а денежки врозь. Так вот, их не только приятельство связывает. Во времена материализации своей идеи тот человек попал в очень затруднительное положение, так как объявились чрезвычайно энергичные и влиятельные конкуренты. В результате их активности человек реально мог лишиться и территории, на которой уже во всю шли работы, и денег, вложенных в дело. Да еще поимел бы крупный штраф, который окончательно и бесповоротно его разорил бы.
И вот в тот судьбоносный момент Дакота оказал неоценимую услугу приятелю. Прежде всего, поддержал финансово. А еще важнее — помог как юрист. С его помощью удалось обнаружить белые нитки, которыми были шиты претензии. И благодаря именно его дельным советам по вскрывшимся слабым местам конкурентов были нанесены удары. Тщательно спланированная акция развалилась. Женин приятель сохранил всё свое, да еще заполучил хороший приварок, так как сумел доказать, что за время разбирательств понес значительный материальный ущерб. После всех этих дел не естественно ли было желание приятеля выразить Евгению признательность и благодарность? Дакоте было объявлено, что в любое время в его распоряжении бесплатный домик — позвони, и всё будет!
Выслушав Калину, Олька возгордилась Дакотой, как родным. Эльке с Асей немедля всё было доложено. Известие оценили, обсудили, Дакоту зауважали еще больше.
Как уж говорилось, мужчины отказались от женской помощи, потому девушки впервые прибыли в домик тридцать первого декабря
Сначала ехали дорогой, что тянулась вдоль реки. Взгляд скользил по заснеженном простору — по речной глади, скованной льдом. Дальше, за рекой вздымался крутояром берег, а за ним — белые поля, рощицы, купы так густо одетых в иней кустов, что они казались белыми шарами разной величины.
С другой стороны дороги, близко — шеренгой стояли березы, несказанно нарядные в искрящемся мохнатом инее. Березы перемежались черемуховыми и рябиновыми кустами. Тяжелые гроздья алых ягод клонили вниз гибкие ветки. С них взлетали снегири, осыпая с веток иней, и долго потом опускалась на землю искристая невесомая взвесь. Столько вокруг было красоты и всякого, от чего отвыкли городские жительницы: цепочка заячьих следов на снежной целине, по реке, укрытой льдом и снегом; неторопливо трусит лошадь, запряженная в сани; на белом полотне реки чернеют фигурки рыбаков, сутуло замерших над лунками во льду…
Потом дорога поднялась на взгорок, и там гости увидали сторожку. Это был небольшой домик под берестяной крышей, срубленный из толстых, сосновых бревен. Человек расчищал дорожки деревянной лопатой. Остановился, заслыша шум моторов, сдвинул ушанку на затылок, сложил руки, опершись на черенок лопаты. И так ждал, пока два автомобиля не приблизились. Человек, кажется, пристально вглядывался в приезжих, стараясь разглядеть их в глубине салонов. И, наверное, разглядел. Потому как разулыбался, замахал приветственно рукой, а другой махнул вдоль улицы. Из первого автомобиля его поприветствовала Ася, из второго махали Эль и Лёлька.
BMW Дакоты свернул к одному из домиков и остановился. Так вот каков их терем-теремок! Девушки с интересом разглядывали дом. Он тоже был сложен из толстенных сосновых бревен. Бревна солнечно светились, и дом производил впечатление живого, теплого.
А так оно и было. Олька неожиданно для всех оказалась знатоком деревянного жилья. И так рассказала о его достоинствах, что они готовы были хоть завтра поменять свои квартиры на что-нибудь приличное деревянное. «Дерево дышит! — рассказывала Лёлька. — Вы думаете зазря называют его природным кондиционером? Да-да, кондиционером! Ведь в деревянном доме два раза в сутки воздух сам собой обновляется! Об-но-вля-ется! — понимаете? А все потому, что дерево дышит. Как-как… не жабрами, ясен пень! Дерево же пористое! Порами и дышит. Ну вот глядите: возьмем влажность. Тут такая интереснейшая штука: теплый воздух проходит сквозь древесину, остывает до «точки росы», и получается пар. Но влага не накапливается внутри, как в каких-нибудь бетонных блоках, а потом плесень лезет. Нет, пар уходит через торцы! Как по естественным трубам, порам. А? Каково? Гениально и просто. Сия подробность означает, что стена никогда не отсыреет и, следовательно, не промерзнет. Именно потому влажность в деревянном доме постоянная: в сухую погоду дерево работает как увлажнитель, а в сырую всасывает излишки, как промокашка. Летом — прохладно, зимой — тепло, — это тоже про деревянное жилье. Внутренняя поверхность деревянной стены примерно такой же температуры, как и воздух в доме, зимой прислонишься к такой стене, и нечего. А попробуй к бетонной прислонись?! Вот еще — статическое электричество деревянные стены не накапливают. Руку можно спокойно челу подавать, искра не проскочит и током не шарахнет. Вывод: в деревянном теплом доме человек един с матушкой-природой, дом его согревает, лечит, бережет. Откуда я это знаю? Как откуда? Иль я не русская, исконная? Ну вообще-то, — Олька хихикнула, — недавно статья интересная подвернулась.
Все это Лелька поведала, когда они шли к дому по тропинке. Сбоку от крыльца видна была поленица дров, и стоял рубленый стол с лавками, каждая — из половины огромного бревна.
Поднялись на высокое крыльцо с резными столбиками. Веником голяком обмели снег с обуви и вошли в сени. Здесь по стенам висели деревянные тележные колеса, висели плетеные из ивы корзинки, под ногами циновки из рогоза. И витал не декабрьский запах. Что-то травяное покосное.
В доме бросилась в глаза массивная дубовая лестница с резными перилами. Она соединяла первый этаж со вторым. Девушкам радушно предложили осматриваться, осваиваться. И указали на запертую дверь в глубине первого этажа, сбоку от лестницы, предупредили:
— Комната Синей Бороды. Убедительно просим дверь не отрывать, в комнату не заглядывать!
Девушки увлеченно знакомились с домом, а в экскурсоводы им вызвался Саймон! Он прямо-таки с гордостью рассказывал, что все в доме сделано вручную, начиная со старинных косяков, дверей, окон и заканчивая деревянной мебелью. И неприменно требовал оказать внимание кованной гардеробной стойке для верхней одежды. Кажется, он каким-то загадочным образом чувствовал личное сооучастие в творчестве мастеров. Такая восторженность английского аристократа веселила и радовала не меньше, чем все прочее в этом, совершенно удивительном доме.
Стены были не белены и не оклеены — чистые, тщательно обработанные круглые бревна являли природную красоту дерева. На первом этаже двухэтажного дома, как рассказал Саймон, находилась зона гостинной-кухни-столовой. Правда, как раз в гостинную двери оказались табуированными. И несложно было догадаться, что там девушек ожидает сюрприз. Но и в кухне-столовой было на что посмотреть. Во-первых — большая русская печь в центре. Саймон восторженно сообщил, что ее можно разжечь, хотя обогревательная система дома входит в общую систему всего поселка! А все равно в печи можно разжечь дрова! «Протопить русскую печь» — такого понятия в английском, вероятно, не существовало.
Всюду бросались в глаза аксессуары под старину. Вдоль стены тянулась лавка, застеленная шерстяной домотканной дорожкой, многоцветной, нарядной. Рядом стояла точеная прялка. Саймон просиял, когда Элька, любуясь ею, провела пальцами по линиям резьбы на верхней части, похожей на деревянную лопату. На окнах висели занавески из прозрачной кисеи, на подоконниках стояли горшки с пышными цветами.
В кухне обнаружили большой дубовый шкаф-стеллаж. В нем сияла начищенная медная посуда. Там же, на полках, стояли банки с домашним вареньем и берестяные туески, плотно закрытые деревянными крышками. Лёлька заглянула в них, в туесках хранились соль, сахар, крупа.
— Девушки, — сказал Дакота, — у нас есть сауна и баня. Сауна в доме, в подвале. А баня вон, — указал он в окно на небольшое, приземистое строение без окон, к которому от дома по снегу вела узкая тропинка.
Подруги глянули на часы, и Лёлька со вздохом выразила общее мнение:
— Жалко, но сегодня уже никак. А потом — обязательно!
По широкой лестнице с резными перилами они поднялись на второй этаж. Сумки их уже были на месте, и, разыскивая свои вещи, девушки разобрались, кому какая спальня определена. Их было как раз три, по числу пар.
Ася оказалась в просторной, наполненной светом комнате. На полу лежали домотканые дорожки с искуссными переплетениями цветных полос. Основное место занимала широкая двухспальная кровать. Из прочей мебели имелся шкаф для одежды с огромным зеркалом в центральной части, комод и прикроватные тумбочки. На тумбочках стояли лампы, вместо абажуров на них накинули легкие платки. Мебель в спальне была выдержана в медово-золотистой гамме, а весь текстиль: шторы, стеганое покрывало, лоскутный коврик на полу, платки на лампах содержали все оттенки охры. Эти цвета согревали комнату. Какой-то янтарно прозрачный теплый свет наполнял ее.
Асе спальня очень понравилась. Она не ожидала найти в загородном доме столь изысканный, тонкий дизайн и теперь была приятно удивлена, с удовольствием признавая свою ошибку. Вскоре к ней присоединились Олька и Эль вместе со своими нарядами, с косметикой, расческами и фенами.
Праздничный вечер не только позволял сложный, яркий макияж, более того, именно таким он и должен быть в такую ночь. Ведь тонкий, естественный рисунок косметики просто потеряется в вечернем электрическом свете, в переливах праздничных огней.
— Ася, я тебя раскрашиваю, а ты мне прическу делаешь, идет? — предложила Лёлька. — Ты классно так с моими волосами управляешься!
— А меня кто раскрасит? — вызывающе поинтересовалась Элька.
— Как всегда. Ася, — успокоила ее Лёлька.
— Нетушки, Лелишна! — возразила Ася. — Помнишь, ты красила Эльку по своей тайной геометрии? Вот так и сделай сегодня. Эль, кто тебе делал макияж для помолвки?
— Да Бог его знает! Мама к какому-то визажисту меня возила.
— Нет, ты не думай, ты классно выглядела, но я посмотрела — Лёлька сделала бы лучше.
— Сколько говорить, никакая там не геометрия, — с притворной ворчливостью сказала польщенная Олька. — Секрет нанесения макияжа основан на принципах векторного сечения.
— Да ну тебя, Лелишна, с твоими заумностями. Как хочу, так и говорю. Главно дело, чтоб ты поняла.
— Госпидяяя, — протянула Лёлька, — несчасныи вы люди, гуманитарии…
Ася и Эль расхохотались: уж кто бы хвастал математическим складом ума, только не Лёлька!
— А тебя тоже по вектору красить? — спросила Лёлька.
— Что-то как-то не внушает мне доверия такая постановка вопроса. — Задумчиво проговорила Ася. — Так. Доставай бигуди, сейчас я тебя кручу, потом ты сохнешь и занимаешься Элькой, а я сама как-нибудь попробую.
— А мне платья свои давайте, пока крутитесь. Я посмотрю, мож там погладить чего надо, — предложила Эль.
Сегодня Ася решила не экспериментировать. Она просто усилила обычный свой дневной макияж: взяла более интенсивные цвета, более глубокие цветовые контрасты и четкие линии. Хватило карандаша и туши, чтобы изменился разрез глаз, ресницы под двумя слоями туши сделались густыми и пушистыми. Вокруг глаз легли дымчатые тени. На внутренний уголок глаза Ася поставила точку белым перламутровым блеском и растушевала от уголка на верхнее и нижнее веко. Взгляд сделался открытым и сияющим.
Лёлькин секрет заключался в том, что при макияже необходимо сделать акцент на трех строго определенных точках лица. Первая стратегическая точка: между бровью и верхним веком, вторая — скула, третья — верхняя губа. Точки определены, в ход идут румяна: от основания брови до того места, где она выгнута выше всего, дальше — тронуть румянами скулу, и последнее — губы. Верхняя губа оформляется в точности параллельно линии брови от ее начала до ее наивысшей точки. В общем, на лице румянами как бы ромб образуют. Лицо визуально подтягивается, становится моложе и ярче. Лёлька уверяла, что любая страшила сделает из себя красавицу только при помощи румян и помады. Если, конечно, освоит технику векторного макияжа. Про «страшилок» подруги верили Лёльке на слово, а Элька и в самом деле становилась чудо как хорошо после того, как Олька с кистью и кисточками «поколдовала» над ее лицом.
— Ася, мне надо укоротить нос! — сообщила Лёлька, внимательно следя за процессом усмирения ее шевелюры.
У Лёльки были густые пушистые волосы, и она страдала оттого, что любая прическа через два часа выглядела пушистым облаком. Вообще-то она нашла способ управиться с ними: помыв волосы, она расчесывала их и заплетала в косичку. Наутро получались аккуратные локоны, которые более-менее сохраняли форму, постепенно приобретая вид растрепаны-шаловливым-ветерком. Сейчас Ася выпрямляла «утюжком» прядь за прядью и они приобретали вид тяжелой массы гладких блестящих и переливающихся локонов.
— Укоротим. Какие проблемы, — пробормотала Ася, рассматривая в зеркале результат своего труда.
— Ух! Здорово! — восхищенно проговорила Лёлька через несколько минут. — Ну почему у меня они так не укладываются?
Эль фыркнула от смеха:
— Сначала бы терпение как-нибудь повоспитывать, что ли? — посоветовала она. — Тебя же и на пол-головы не хватит.
— Теперь займись своим лицом, а под занавес позовешь, будем нос укорачивать, — сказала Ася.
Загадочный процесс «укорачивания» не имел ничего общего с обрезанием носов или их стачиванием. Все было куда проще. Ася провела вдоль спинки Олькиного носа очень прямую и очень тонкую линию светлыми тенями цвета слоновой кости. Линия заканчивалась примерно в сантиметре от кончика носа. Именно благодаря этой хитрости визуально нос казался короче.
Под «занавес» для придания большей свежести Олькиному лицу Ася чуть тронула румянами крылья носа, мочки ушей и подбородок.
Все трое преображались на глазах, почти как Маргарита под воздействием крема из золотой коробочки. Если бы мужчины были допущены созерцать этот процесс, они бы собственными глазами убедились, что все без исключения женщины — немножечко ведьмы!
Деликатный стук в дверь предварил голос Калины:
— Девушки, через сколько вы готовы будете?
— А мы уже готовы! — радостно сообщила Лёлька. — Пять минут — и спускаемся. — И к Асе: — У тебя совсем не новогоднее лицо. Дай чуточку блесток у глаз положу! Вот, лучше же так, скажи! И сюда чуточку!
— Лелишна, не увлекайся! Уже северное сияние перед глазами! Всё-всё, ничего себе чуточка у тебя!
— Ася, Ася, это же прелесть — золотистые блесточки и благородная бледность кожи! Из нас троих у тебя самое идеальное сочетание!
Время подходило к десяти, вполне можно было двигать поближе к столу.
— Вот и мы! — сообщила подруги, появляясь на лестнице.
Впрочем, могли и не сообщать. Стук каблучков уже привлек внимание мужской половины. Теперь три пары восхищенных глаз были устремлены вверх, на лестницу. Восхищение их было понятно — каждая из девушек выглядела так, что способна была как якорной цепью приковать мужской взгляд. Но втроем они были в три раза неотразимее.
У Эльки, яркой брюнетки, была удивительно светлая кожа. Сочетание белой кожи с темными, ровными дугами бровей и глубокими, загадочными глазами создавало образ пленительно-магнетический, роковой красавицы. Хотя подруги-то знали, что ничего рокового в Эльке нет.
Ольга была шатенкой. Сейчас, когда свет отражался от гладких, блестящих локонов, ее светло-каштановые волосы явно отливали в рыжину. Прекрасная персиковая кожа светилась (благодаря мерцающей пудре и легким румянам). И еще Лёлька обладала тем, что озадачивает женщин и немедленно разгадывается мужчинами — сексапильностью. Женщины в таких случаях искренне недоумевают: что уж в ней особенного?! Секрет этого «особенного» плохо поддается словесному объяснению. Он просто идет изнутри женского существа и просвечивает во всем: в походке, взгляде, жестах, голосе… во всем. Не зря прекрасным златовласкам определено место где-то между ангелом и бесом. В волосах Лёльки переливались снежинки. Это Элькина идея была — через трафарет набрызгать лаком с блестками рисунок на гладкие Олькины волосы — и новогоднее настроение в прическу вносит, и от «распушения» сбережет.
И, наконец, Ася. Изящная женщина с ярким, глубоко проникающим взглядом. Образ Прекрасной Дамы, хранящей некую тайну там, в глубине глаз, где неизменна и непроницаема завеса тихой печали. Светлые волосы, выразительные глаза — именно такая красота, лишенная пафоса и искусственности, привлекает вернее всего. В ней светлая, спокойная женственность, хрупкость, нуждающаяся в опоре. Рядом с ней, безусловно, должен быть сильный и надежный мужчина. Рядом с нею любой мужчина именно таким себя чувствует и таким становится.
Ко всему подруги обладали вкусом, чувством стиля и искусством быть элегантными.
Мужчины завороженно смотрели, как они спускаются по лестнице. Наконец, спохватились, поспешили навстречу.
— Боже, какие вы красавицы! — потрясенно проговорил Женя, протянул к Асе обе руки, свел ее с последних ступенек лестницы.
— Ты чудо! — Калина поцеловал руку Лёльке, не сводя с нее восхищенных глаз.
Саймон как ахнул, взглянув на девушек, так, кажется, и дышать забыл. Всё лицо его выражало высшую степень восторга. Женя взглянул на него и на Калину, сказал:
— Я вижу, мы все трое не ждали, что после того бала вы опять сможете нас удивить.
Девушки переглянулись и рассмеялись.
— Синяя Борода еще охраняет дверь? — спросила Лёлька.
— Нет, — ответил Калина и широким жестом пригласил девушек следовать вперед. — Все двери распахнуты и ждут вас.
— Ведите, — снисходительно разрешила Ася.
Теперь была очередь девушек ахать от изумления. Праздничный стол, само-собой, был роскошным. Но над чем подружки ахали и охали, и не верили собственным глазам, так это большой стеклянный шар в центре стола. В шаре был необыкновенно красивый букет из еловых веток и крупных белых орхидей. Но главное — он был полон бабочек!
— Вот это да! Ничего себе! Какая красота! — разглядывали девушки бабочек.
Саймон протянул руку, снял с шара верхнюю часть, оказавшуюся крышкой, и бабочки начали вылетать из шара. Лёлька взвизгнула от восторга, Ася и Эль, затаив дыхание смотрели, как по комнате разлетаются яркие, крупные бабочки.
— Ребятаааа… — выдохнула Ася, — ну вы даете!..
— Это ты? Твоя идея? — влюбленно глядя на Саймона, спросила Элька, вспомнив оранжерею миссис Шеррингтон.
Счастливый Саймон широко по-мальчишечьи улыбался.
— Давайте все-таки за стол сядем? — жалобно проговорил Евгений, терпеливо ожидавший, когда девушки налюбуются на порхающую по гостинной красоту. — Есть хочется…
— Да это не стол, — со знанием дела окинув вглядом праздничную сервировку, сказала Элька, — это песня! Вам как такое удалось?
— Секрет! — гордо сообщил Дакота. — Предлагаем заценить не словом, но делом! — он отодвинул стул, предлагая Асе садиться.
— В меню сегодня только русская кухня, — сказал Калина. — Это мы для Саймона так решили.
— Здорово! Вы молодцы! — усаживаясь за стол, девушки, наконец, обратили внимание на блюда.
— Эль, тебе придется объяснять Саймону тонкости национальной кухни, мы не осилим, — признался Дакота. — Вот рулетики, называются «Царские» — с сыром и ветчиной, — указал он. — Тут салат «Адмиральский» — креветки, курица, маслины, ну и всякие овощи. Это «Екатерининский», в нем главное — отварной язык. Еще там сыр и это… ммм… болгарский перец, орехи грецкие… Кажись, не перепутал ничего. В общем, надо пробовать, тогда уж будем уточнять, где-что. Я, вообще-то, только названия учил наизусть, а не рецептуру.
Расставаться со старым годом было пока рановато, и первый тост Лёлька предложила за все перемены к лучшему, что случились в уходящем году.
— А особенно за то, что случились три такие замечательные встречи — Лёлька с улыбкой обвела глазами всех за столом.
Выпили легкого вина, немножко поели, нахваливая блюда:
— Мммм… вкуснятина-то какая! Ася, Эль, сейчас же попробуйте! Нет, подожди, я еще себе возьму, теперь забирай! Да я же лопну, если все будет таким вкусным!
— Ребята, признавайтесь, как вам удалось такой стол организовать?
— Это мы все сами! Да-да, вот этими самыми ручками! — хвастливо и неискренне уверяли «ребята».
Правда, потом они все же сознались, что заказали новогодний стол в одном ресторане, где собралась команда отличных поваров, и где делали «выездные» праздничные столы. Сервировали тоже люди из ресторана, и привезли готовые блюда.
— Холодными закусками весь холодильник заставили, а горячее в специальных термосах стоит: вынимай и на стол.
— Клааассно!.. Какие вы молодцы!
— Девочки? — Элька вопросительно глянула на подруг. Обе кивнули согласно. Эль обратилась к мужчинам: — Вы такое устроили… слов нет. Она протянула руку к порхающей бабочке, и та опустилась на ладонь. — Это ведь настоящее новогоднее чудо! Бабочки — в декабре! Но теперь мы хотим подарить вам наш подарок.
— О, превосходно! — обрадовался Саймон. — Очень люблю подарки!
Все старались говорить по-английски, кто на сколько способен был, и ничто не проходило мимо Саймона.
— Один на троих? — озадаченно поднял брови Дакота.
— Кажется, нас тоже ждет сюрприз, — выжидающе посмотрел Калина на Лёльку, как будто пытался угадать, что за сюрприз их ожидает.
— Минуту терпения! Мы только рояль из кустов выкатим! — Лёлька и Эль быстро вышли и через минуту вернулись — у обоих в руких были гитары.
— О-ля-ля! — по-французски восторженно воскликнул Саймон.
Ася поставила для подруг два стула поодаль от стола, сама встала позади них.
— Вот! Наш новогодний подарок! — сказала она.
Девушки склонились над гитарами, пальцы легли на струны, зазвучал мелодичный гитарный перебор. Под тонкими пальцами зародилась мелодия, причем каждая из девушек вела свою собственную партию. Мужчины враз восторженно зааплодировали.
Девушки долго думали, что бы такого особенного подарить сильной половине. Наконец, Асю озарило. Подруги хотели качать ее за такую классную придумку, но Асино чувство самосохранения оказалось сильнее их желания. Идея Асина была: подарить романс!
Элька закончила в свое время музыкальную школу по классу скрипки, по ходу освоив еще с полдюжины инстументов. У Лёлишны-школьницы года два настольной книгой был самоучитель игры на гитаре. Потом книга со стола исчезла за ненадобностью, но любовь к гитаре нисколько не ослабела. Ася, единственная из подруг, музыкального образования не имела, зато обладала идеальным музыкальным слухом. Голоса у них были не сильные, но тем проникновеннее звучали, камернее. Первым в музыку вплелся Элькин голос. Тихо, задумчиво, не для слушателей, а как мольба в пустоте и тишине одиночества зазвучали слова:
Забери меня в свой одинокий дом
На краю черно-мутного озера снов,
Где ещё в октябре догорает огнём
На деревьях листва, где не нужно и слов…*
Среди подруг у Эльки был самый низкий диапазон голоса. Бархатистый и мягкий, он лился плавно, чисто. Завораживал, завлекал своим звучанием, овладевал вниманием слушателей. «Где не нужно и слов…» — почти прошелестел Элькин голос и стих, уступив неторопливому гитарному перебору. Тонкие пальцы легкими прикосновениями к струнам рождали печально-волнующую мелодию. Мужчины слушали, затаив дыхание. Но вот опять зазвучали слова, теперь это был Олькин голос:
Там на пристани ветер гуляет всю ночь
По траве изумрудно-зеленой, босой,
Где тебе подарю я и сына, и дочь,
Где останусь на вечные веки с тобой.
Ее голос был более объемный и гибкий. В нем разгорался медленный огонь, печальная страсть, протягивающая нити-связи к кому-то кто должен был услышать песню-мольбу. Лёлькины округлые, мягкие «р» придали романсу особую доверительность, почти интимную трогательность. Снова струны запели успокаивающе, остужая страсть. И, наконец, Асин голос, тревожно-хрупкий, серебрянно звенящий на высоких нотах, легкий и светлый, продолжил:
Где ты в волосы мне, заплетая звезду,
Вытрешь теплой ладонью ненужную боль,
Где, слепая от счастья, к ногам упаду,
Там, где имя твоё — самый важный пароль…
И когда ее мелодичный голос опасно зазвенел надрывом, он вдруг оперся на голоса подруг, которые влились в самое нужное мгновение. Три девичьих голоса звучали на удивление гармонично, трогательно и нежно.
Где счастливая, в кресло у кромки воды
Сяду я, наблюдая закатную тишь,
Где сойдутся слова на одном звуке — ТЫ…
Где от ласки моей ты тихонечко спишь…
Где на ветхий причал ровно в восемь утра
Старый, нищий паромщик приходит опять,
Где нашепчет нам ветер «Ещё не пора»,
Где бесшумное время течет словно вспять.
Последний звон струны затих, и в гостинной воцарилась глубокая тишина. Прервалась она неожиданно: Саймон шмыгнул носом и промакнул салфеткой глаза.
— Саймон, дорогой, я переведу тебе каждое слово! И тебе еще больше понравится! — воскликнула Элька.
— Еще больше нельзя, — вздохнул Саймон. — Вы сирены! Еще больше — опасно. Простите. Я никогда не считал себя сентиментальным…
— Это еще не всё! — из маленькой дамской сумочки, что висела позади нее на спинке стула, Лёлька вытащила три плоские коробочки. — Вручайте! — разделила она коробочки между подругами.
— Вот. Мы этот романс записали на студии звукозаписи! — протянула Ася диск Евгению.
— Девчонки… — Он бережно принял его и без тени улыбки покачал головой, — это что-то…
— Потрясающе… Вот это подарок!.. — Калина рассматривал фотографию Аси, Ольги и Эль, из которой сделали обложку для диска.
И тут, перебивая Калину и Дакоту, раздался вскрик Саймона, полный трагизма. Глядя на лица, испуганно обернувшихся к нему, он простонал:
— Я не сделал ни одного фото!
Дело в том, что Саймон вел себя как заправский папараци, и с момента приезда девушек в дом наверняка уже с полсотни фото сделал своим цифровым аппаратом. Но вот «подарок» девушек оказался абсолютно не запечатленным для истории, Саймон так был заворожен исполнением романса, что напрочь забыл о фотоаппарате. Теперь, молитвенным жестом прижимая к груди врученный ему диск, он умоляюще смотрел на подруг.
— И что теперь? — не поняли они его умоляющего взгляда.
— Надо исполнить романс на бис! — скорее девушек догадался Калина. — Мы с огромным удовольствием вас об этом просим!
— Ах, вот что!..
В общем, пришлось девушкам свой «подарок» повторить. И Саймон опять заслушался, едва не забыв, ради чего поют они во второй раз.
Потом пришла очередь мужчин дарить подарки. Эль долго искала свой подарок на елке, и только с помощью подруг обнаружила серьги в одном из больших золотых шаров. Элька восторженно расцеловала жениха, рассмотрев, что серьги выполнены в том же стиле, что и кольцо, которое надел ей Саймон в знак помолвки, и вместе составляют очень красивый комплект. Подарок, несомненно, был дорогой.
Девушки рассматривали, восхищались, вынимали из Элькиных ушей сережки и вдевали новые. Саймон светился от удовольствия — подарок его был оценен по достоинству.
А зато Калина немало повеселил компанию. Он подарил Лёльке будильник. Да не простой. Во-первых, необычным было то, что по бокам у него имелись два колеса. Второе — сам пузатенький будильник был одет в пушистый чехол, из него только окошечко со светящимися цифрами виднелось. Лёлька сначала думала, что у него такой корпус, потом разглядела, что шубейка снимается.
— Какой симпотяга! — полюбовалась Ольга подарком, и повертела им, хвастая перед остальными.
— Дай-ка на минутку, — попросил Калина, завел будильник и поставил на край стола перед Лёлькой. Через минуту или две будильник принялся пищать. В тонких, пронзительных звуках мелодичности было мало. Впрочем, голос всякого будильника спросонку оценивается как «противный». Послушав, Лёлька со смехом сказала:
— Надеюсь, этой футуристической пищалке удастся будить меня вовремя. Как его выключить?
— Кнопка рядом с экранчиком.
Лёлька попыталась выключить. Но вместо того, чтоб умолкнуть, будильник вдруг покатился. Под Олькин испуганный вскрик и судорожную попытку поймать его, будильник свалился со стола, но не замолчал, а продолжал пищать оттуда. Лёлька наклонилась поднять.
— Ася, он у тебя под ногами! Нет… Женя, к тебе укатился… Что?! — вопросила она из-под стала изумленно, села на место уставилась на Калину. — Он катается??? Он убегает???
Калина кивнул.
— Вот это дааа!.. — ошеломленно протянула Лёлька. — Вот это штучка!
Ася с Эль расхохотались:
— Калина, как ты догадался?
У Лёлькиных будильников была большая проблема в виде самой Лельки — она реагировала на побудку неправильно: сомнамбулически давила на кнопку, но, к сожалению, сознание в этом процессе поучаствовать не успевало. После этого Лёлькина голова опять падала на подушку, и она счастливо уплывала в объятия Морфея, которые и покинуть-то толком не успела. Потому бедная Лёлька заводила два будильника, а в особо ответственных случаях даже три. Калина и обратил однажды внимание на их обилие у Лёльки в спальне, а она пожаловалась, что уродилась такой супер-соней, разбудить которую одному будильнику не под силу.
Нет, она, конечно, все-таки просыпалась и вовремя приходила на работу. Только если предстояло проснуться очень рано, Лёлька всякий раз переживала и боялась проспать. В этом случае она ставила свои будильники подальше от кровати, чтоб нельзя было дотянуться рукой и выключить, а надо было все-таки встать. Она удивлялась и завидовала подругам, когда Элька и Ася говорили, что часто просыпаются за минуту до звонка — срабатывают внутренние часы.
— Что ли у меня они сломаные?! Что ли я ущербная?! — жаловалась и возмущалась она.
И вот теперь она радостно завопила:
— Выходит, я не одна, иначе б такой будильник не придумали! Калина, ну какой ты милый! Спасибо-спасибо-спасибо! — Ей, наконец, передали ее подарок, и она разглядывала его теперь совсем другими глазами — прямо-таки с любовью. — Клааассный будильничек!
— У него поди-ка еще и звук регулируется? — со смехом спросил Дакота.
— А как же! При желании можно весь дом разбудить, — подтвердил Калина.
— Дааа, Лёлишна, небольшая утренняя погоня за будильником, и задан темп всему дню! — сказала Ася. — Калина, мо-ло-дец!
А Женя подарил Асе зажигалку.
— Извини, я без фантазий. Просто видел, что твоя плохо работает.
Ася потянулась к нему и поцеловала в щеку.
— Спасибо тебе…
Глаза ее влажно блеснули.
— Ну что ты? — он с улыбкой обнял ее за плечи.
— Вы такие заботливые… Всякие мелочи замечаете… Это так трогательно, — Ася шмыгнула носом. — А красивая-то какая! — она с расстроганной улыбкой залюбовалась изящным легким узором, покрывающим золотистый корпус плоского пенальчика. — Ой, девочки, да тут мои инициалы! — рассмотрела она вензель АС, заплетенный в узор. — Так ты и гравировку заказал?
— Ну, так красивее, правда?
Лёлька взвесила на ладони Асин подарок и выразительно посмотрела на подруг.
— Дааа, ребята, удивили!
— До вас нам далеко, — Калина погладил коробочку с диском, лежащую перед ним на столе. — Кстати, не пора ли прощаться со старым годом?
— Ой, да так мы и Новый год пропустим! — забеспокоилась Лёлька. — Давайте-ка за стол! И я бы чего-нибудь посущественнее салатов съела, какие будут мнения в поддержку меня?
— Только единогласные! — сообщил Дакота. — Лелишна, а давай мы вместе в эти термосы позаглядываем! Я, видишь ли, хорош как дегустатор, а сервировщик столов, знаешь ли, не шибкий.
Мужчин отправили освобождать место на столе для горячего, а девушки разобрались в термосах, определили, где что, и водрузили на стол новые, исходящие паром и ароматами блюда.
— Можно я скажу? — смущенно попросил Саймон и встал. — Я очень рад, что мы с Элюшкой не уехали, иначе я так и не узнал бы, какие у нее замечательные подруги. Еще я узнал, как великолепно Элюшка играет на гитаре и поет! Всё просто супер! Я даже вообразить не мог чего-то подобного! Мы совсем по-другому празднуем. А у вас — столько сердечности, столько теплоты друг для друга. И эти необыкновенные подарки… А наши девушки! Я не знаю никого очаровательнее, и это правда! Девушки, вы самое главное украшение, самая дорогая драгоценность! Спасибо вам, друзья, за этот необыкновенный праздник! Я просто счастлив сегодня! А если говорить об уходящем годе — для меня он получился одним из тех, которые помнятся всю жизнь, потому что самые счастливые. Я надеюсь, у каждого из вас тоже случилось в этом году что-то очень хорошее. Вспомните это хорошее, и с добрыми мыслями проводим старый год.
— Замечательно сказал! Ура! За это непременно надо выпить до дна! — одобрительно зашумели за столом, зазвенели бокалами.
Когда включили телевизор, президент уже поздравлял соотечественников. Под бой курантов открыли шампанское. Потом, накинув пальто и куртки, поспешили на улицу, чтобы присоединить свои фейерверки к залпам салюта, полыхающего над маленьким поселком. С каждого двора в звездное, морозное небо взлетали и распускались огромные разноцветные астры, взмывали ракеты, рассыпаясь юркими змейками. От соседнего дома из шумной и пьяной компании закричали: «С Новым годом!», замахали руками. А над головой прогоняли темноту ночи огненные диски, взрывались в небе клубки искр, небо во всех направлениях полосовали кометы, и хвосты их осыпались звездной пылью.
Они веселились, смеялись, дурачились. Озябшие, вернулись в дом, Калина включил музыку и пригласил Лельку танцевать. Евгений и Саймон тут же взяли с него пример, но в сумочке у Аси зазвонил сотовый — мама поздравляла с наступающим Новым годом. Ася отошла, чтобы не мешала музыка, и пока говорила с родителями, расспрашивала, как и где они собираются праздновать (в Германии еще только собирались накрывать праздничные столы), пока отвечала на такие же вопросы, компания опять уселась за стол.
— Вам привет и поздравление из Германии! — сказала Ася: — Эй, сколько можно есть?!
— Это обжорство из любви к ближнему, — сообщил Калина.
— Как это? — удивились Ася.
— Мы четверо танцевали, а у одинокого Дакоты началась депрессия. Пришлось его лечить.
— Ха! Ну, мудрецы! Я слышала о лечении голодом, а не наоборот.
— Смотря что лечишь, — философски сказала Элька: — Вот про этот салатик я обязательно расскажу сестре!
— Он что, лечебный? — удивилась Лёлька.
— Он вкусный. Курица с апельсинами под соусом карри отлично впишется в меню Пирамиды.
— Почему сестре? — удивился Евгений.
— Я передаю ей бразды правления.
— Тебе не жалко покидать свое детище?
— Нет, — пожала плечами Эль. — Хочется чего-нибудь нового.
— Скоро тебя увезет Саймон, нового у тебя будет — хоть отбавляй! Вообще, чем ты будешь там заниматься? — спросила Ася.
— Не знаю. Саймон рисует такие перспективы, что хочется заниматься всем сразу!
Элька влюбленными глазами посмотрела на жениха.
— Я сказал, что Элюшка, если захочет, может попробовать держать маленький антикварный магазин. У нас любят и ценят старинные вещи. И не важно, что она мало знает в этой области. Специалиста по оценке и продаже можно нанять. А со временем и сама научится. Или не антиквариат, а модный бутик. А может быть, мы снимем для Элюшки студию, и она будет заниматься живописью — я видел, как она делала эскизы в Лондоне, мне очень понравилось. Картины можно выставлять в галлерее для продажи. Да что угодно! У Элюшки в Лондоне много друзей, у нее будет хорошая поддержка.
— Предлагаю тост — за перспективы! — поднял бокал Дакота. — У тебя, Эль, перспективы великолепные!
В эту минуту раздался стук, такой громкий и настойчивый, что сразу даже непонятно было, что и где стучит. Следом послышался шум, гомон, топот и в гостинной появился роскошный Дед Мороз со свитой. Это он стучал своим посохом. Огладив пышную, в шелковистых блестящих завитках бороду, он начал поздравлять хозяев. Голос у него был густой, рокочущий. Рядом с дедом стояла улыбчивая, хорошенькая Снегурочка в длинной атласной шубке — по голубому атласу как звезды сияли снежинки. Вокруг кривлялись и приплясывали ряженые.
— Тихо! — пристукнул посохом Дед Мороз. — Слово сказать не дают, неслухи! Лучше ставьте всех в хоровод, а мы с внучкой будем подарки дарить! — прогудел он.
Пришлось-таки, держась за руки, ходить вокруг Деда Мороза и петь «В лесу родилась елочка»! А он и впрямь принялся дарить подарки — от фирмы. Со складными поздравлениями и пожеланиями, с шутками Дакоте вручили красивый сувенирный штопор, Саймону досталась матрешка, а Калине брелок-фонарик. Каждая из девушек получила пушистую зверушку-игрушку, и еще им вручили большую коробку конфет и бутылку шампанского. Потребовав, чтоб хозяева выпили с гостями, нежданная компания удалилась, сообщив напоследок, что они еще и половины поселка не обошли.
Саймон был в восторге от происходящего. Его фотоаппарат то и дело озарял гостинную фотовспышкой.
Когда они поднялись в свою медово-коричневую спальню, Дакота сказал:
— Кажется, я все-таки напился.
— Я тоже, — радостно сообщила Ася. — И глаза закрываются. Сейчас прям стоя усну!
— Засыпай. Обещаю донести до кровати и ни разу не уронить.
— Да? — Ася принялась внимательно его разглядывать. — Ну не знаааю… — протянула она, — я чё-т не пойму… Вдруг ты пьян до невменяемости? Невменяемые за слова не отвечают. Я уж лучше сама! — решила она и отправилась в ванную.
Вышла, со снятой косметикой, умытая. Дакота сидел в кресле с закрытыми глазами, откинув голову на спинку. Асина совесть успела кольнуть ее упреком за столь долгую оккупацию туалетной комнаты, что человек уснул, не вынеся ожидания. К счастью, Женя, услышав шаги, открыл глаза, и совесть, ворохнувшись, успокоенно затихла.
Пока Ася умывалась, он успел расправить кровать. Ася обнаружила, что постельное белье шелковое. Надо же! У нее были более традиционные предпочтения, ей нравился хлопок — мягкий, нежный, практичный. А шелковое постельное белье почему-то представлялось скользким и холодным. Ну вот, есть случай убедиться в этом на практике. Или развеять ошибочное предубеждение. Хотя, надо сказать, что для новогодней романтической ночи эти кремовые шелковые простыни — как раз то, что надо, — Ася, хихикнула, в это время взгляд ее упал на зеркало, и Ася увидела собственное отражение. Скептически оглядела себя и сказала, скривив губы:
— Ээээ… пьяная женщина… романтическую ночь ей! В койку и спать!
Она сбросила халатик, осталась в короткой трикотажной маечке на узких бретельках, и в шортиках. Поежилась, представив прикосновение холодного шелка, провела ладонью по подушке. Тут вспомнилась давняя статейка в каком женском журнале — Лёлька во время обеда читала ее Асе вслух. Статейка была про то, что какой-то то ли ученый, то ли врач, то ли американец, то ли англичанин, утверждает, что отличный способ продлить молодость — это просто спать на шелковых подушках. Вроде как всякие другие наволочки только и делают, что всю ночь напролет травмируют кожу лица, когда лицом об них трешься, и от этого делаются морщины. А шелк нежно скользит. И еще влагу хуже впитывает, и кожа ее не теряет во сне.
— Жють! — сказала Лёлька. — Выходит, мои хлопковые наволочки и не наволочки вовсе, а гадкие вампиры! Я сплю, никого не трогаю, а они из меня всю ночь влагу впииитывают, впииитывают… Ох, гады какие! То-то утром моя морда лица такая вся скукоженная! Вот, гляди! И правда пишут, что шелковые подушки не делают на лице отпечатков!
Лёлька даже вынашивала некоторое время идею заменить все свои простыни и наволочки. Однако это «некоторое время» закончилось сразу, как только Лелишна увидала ценники на коплектах шелкового постельного белья.
Ася улыбнулась, проводя ладонью по шелку. Против ожидания наволочка не была ни скользкой, ни холодной. Под рукой оказалось что-то бархатистое, будто кожа персика. «Ух ты!» — удивилась Ася и забралась под одеяло. Некоторое время с интересом прислушивалась к своим ощущениям, а ощущения оказались очень даже приятными. Шелк нисколько не холодил, наоборот, ворсистая ткань была теплой. И еще, при малейшем движении возникало впечатление, что кто-то нежно гладит ее тело. Это было необыкновенно приятно! Ася тихонько рассмеялась от удовольствия, легла на бок, свернулась калачиком и закрыла глаза.
Ася уплывала в страну снов, когда вернулся Дакота. Спиной почувствовала прикосновение его груди, теплые руки заключили ее в объятие. Это чуточку вернуло Асю в реальность. Настолько, чтобы она почувствовала, как ей упоительно хорошо. Ася счастливо вздохнула и пробормотала: «Я чу-чуть…» Еще только минуточку побыть в таком сладостном покое, в теплом объятии его сильных, уверенных и надежных рук. Евгений шепнул:
— Спи…
Ася счастливо улыбнулась, повозилась, устраиваясь, как в гнезде…
…В ее сон проникла нежная ласка. К коже прикасалось горячее дыхание, потом медленные и легкие, почти неслышные прикосновения губ к плечам, спине, шее… Ласки были такие бережные, что сплетались со сном, позволяли не выплывать из уютного забытья. Сознание оставалось в полусне, но в теле зарождалось блаженство — теплое, томительное, дразнящее блаженство предвкушения. Ася откинулась на спину и открыла глаза — лицо Евгения оказалось над ней, близко. Что-то показалось странным… а, вот, ведь только что было темно! Ася посмотрела на окно и спросила:
— Почему светло?
— Потому что утро.
— Как… утро?.. Мы ведь только что легли!
— Восемь часов утра.
— Ночь прошла?! Ты меня не разбудил?
— Разве ты все еще спишь? — улыбнулся Дакота. — Значит, разбудил.
— Какой ты милый, Женя! — Ася обвила руками его шею и сама оказалась в тесных объятиях, из которых Дакота ее уже не выпустил.
…Она лежала утомленная, разгоряченное тело покрывала легкая испарина, и прикосновение легкой ткани сейчас приятно холодило. В ней было разлито такое сладостное удовлетворение, что хотелось лежать так целую вечность, наслаждаясь близостью мужчины рядом. Ася чувствовала его тело — сильное, красивое. В ладонях еще жило ощущение гладкой кожи и напрягающихся под ней мышц.
Потом Женя сходил вниз, принес бутылку минеральной воды и два стакана.
— Что там наши? Спят? — спросила Ася.
— Наверно. Никого не слышно. Даже бабочки не летают. Все спят. О, я что-то тебе покажу сейчас!
Он завернул Асю в одеяло, поднял на руки и вынес на длинный балкон, тянущийся вдоль всего второго этажа.
— Ты с ума сошел! — забеспокоилась она, глядя на его голые плечи. — Простынешь ведь!
— Тссс… Ты лучше вокруг посмотри.
Ася повела глазами по маленькому поселку и дальше, по широкому спящему миру. Стояла изумительная хрустальная тишина. Деревья, укрытые белым пушистым инеем, замерли в неподвижности, как будто боялись шелохнуться, оберегая хрупкую драгоценную красоту. И ни звука нигде, ни малейшего движения. Разве что иногда с ветки вдруг начинала сыпаться искристая пороша, невесомо и беззвучно.
— Какая красота! Настоящее царство Снежной Королевы!
Когда они снова забрались в постель, Ася прижалась к Дакоте, согревая его холодные плечи.
— Попробуй только заболей! — пригрозила она.
— Ой, как страшно! — «испугался» он. — Мне срочно надо сделать профилактику простудных заболеваний!
— Горчичник прилепить, что ли? — озадачилась Ася.
— Ты мой горчичник! — расхохотался Дакота, и перевернулся так, что Ася оказалась под ним.
— Перестань хохотать, люди спят, — строго сказала она.
— Может, спят, а может, и не спят, — резонно ответил Дакота. — Хочешь проверить?
— Не-а, мне и здесь хорошо. Женя, — сказала Ася, обняла его за шею и поцеловала. Потом пояснила: — Это тебе спасибо.
— За что?
— За праздник. Ты для всех нас такой незабываемый праздник устроил…
— Почему — я?
— Ой, брось! Конечно, ты. Все так необыкновенно, празднично…
— Я для тебя старался. Для одной только тебя.