— Ася, а с Женей-то как? С ним что будешь делать? — растерянно спросила Лелька.
— Что тут мудрить? — пожала Ася плечами. — Расскажу всё как есть. Что я еще могу?
— Ой-ёй… — качнула Лелька головой, — расскажешь, и он смирно отойдет в сторону? Боюсь, не из таких он.
— Лелишна, милая, как ты не понимаешь? Это уже не имеет значения. Кроме Артема мне никто не нужен. Он во всем свете один-единственный мне нужен.
— Но ведь еще вчера ты так не думала?
— Не думала. Как в тумане жила. Вчера, когда увидела его… я не знаю, что со мной было. Как будто все мои чувства в кому впали, кроме одного — возмущение. Протест. Против того, что все не так. Что мы не вместе, а будто два обрывка, что я тысячу раз не права и виновата перед ним, что зачем-то есть в моей жизни Дакота, что с Артемом так неправильно встретились… Я как будто в тупике оказалась и колотилась, колотилась в нем, а кругом стены и нет выхода. А сегодня вдруг, в какую-то минуту как наваждение с меня упало. Нет никакого тупика! Все ясно и понятно. И мне так спокойно стало, — Ася светло улыбнулась.
Ольга молча, без улыбки смотрела на нее.
— И так странно, что я могла столько дней жить без него!.. — проговорила Ася удивленно. — Почему?! Это неправильно, дико. Я уже звонила Стасу, хотела спросить телефон Артема, а Стас не отвечает. И понимаешь, меня это не огорчает. Я ведь знаю, что не сейчас, так через час ответит. А хоть и завтра. Меня сейчас ничто не огорчает и не беспокоит. Просто Артем есть. Где-то близко. И мы душой никогда не разлучались, мы вместе были и будем. От этого я счастлива и больше мне ничего не надо. Лелишна, неужели ты считаешь, что это неправильно? — Она чуть виновато пожала плечами.
Ольга вздохнула, глядя на лучезарную улыбку подруги.
— Ася-Асенька… Если бы ты знала, как мне было больно от вашего разрыва. И если вы снова будете вместе… Господи, да я уж и мечтать об этом не могла. Но Ася… пожалуйста, спустись на землю. Дакота не растворится в воздухе. Он придет и потребует объяснений. И что ты ему скажешь? Что к тебе вернется Артем? Так вы с ним даже словом не перемолвились. Что за домыслы насчет его семьи? Почему ты думаешь, что он свободен? Пойми, Ася, с точки зрения Дакоты у тебя просто бзик. А это ему будет обидно, очень. Ты вспомни, пожалуйста, всё, что между вами было. Вспомни, какой Женя деликатный, заботливый. А новогодний вечер, а домик?.. Ведь нельзя взять и сказать: все кончилось, забирай свои тряпочки, отдавай мои игрушки, и чао-какао.
— А как надо? Чего ты от меня хочешь?
— А я знаю?! Не знаю я! — затрясла Ольга головой. — Только, боюсь, не увидит он причины, почему должен оставить тебя. Не альтруист он, Ася. Не альтруист. Я не знаю, что будет.
— Если не поймет, станет моим врагом, — задумчиво и печально сказала Ася. — Но он поймет. Он же умный человек, Лелька, — с надеждой посмотрела она на подругу. — И добрый.
Ольга смотрела на нее испытующе, думала о чем-то. Потом покачала головой.
— Что? — спросила Ася.
— Да ничего! — не пожелала Лелька посвящать ее в свои мысли. — Чем ты собираешься заняться сегодня? На телефоне сидеть?
— Нет. Знаешь, мне так хорошо жить с мыслью, что скоро мы встретимся. Так нравится думать об этом. Я сейчас затею уборку. Хочется все перемыть, перестирать, вычистить. Стереть отпечатки старых мыслей, — засмеялась Ася. — Забавно. У меня вчера как будто предчувствие было, про генеральную уборку
— Вчера ты соврала. Сегодня, надеюсь, не врешь?
— Нет. Сегодня правда. И когда я всё-всё переделаю, тогда позвоню Стасу. И Артему.
— Держи меня в курсе событий, ладно? — попросила Ольга. — Если переменится что-то, или надумаешь себе еще чего — звони. Договорились?
— Ладно. Ты не беспокойся, Лелька. Теперь все будет хорошо.
Уже в лифте Ольга достала мобильник.
— Дакота, ты занят сейчас? — Надо поговорить. — Я около Асиного дома. — Тогда… у «Весны», это салон тут рядом. — Помнишь? Ну, отлично. Жду.
…Усаживаясь за руль, Евгений спросил:
— Ты сегодня как? Поедем где-нибудь посидеть? Или опять в машине говорить будем.
— Нет, не в машине. Давай… поедем к тебе. У тебя можно спокойно поговорить?
— Конечно. Ты, Ольга, непредсказуемый человек, — Евгений рассмеялся.
— Ну… так будет лучше.
— Да я же не против.
Дакота мягко тронул машину с места, влился в уличный поток.
— Вообще-то я слегка забеспокоился из-за твоего приглашения. Ты была у Аси? — он вопросительно глянул на Лельку.
— Да. Потерпи немного, ладно?
Ольга собиралась с мыслями. Он еще не знала, как будет говорить с Евгением. Она только знала, что как ни грустно, а именно ей надо сделать это. Асе будет в сто раз сложнее. Они просто не поймут друг друга, не услышат, оставаясь каждый на своей волне. А почему решила, что лучше поговорить у него дома? Просто представилось, как после их разговора, расстроенный или злой и нервный, Женя сядет в машину. Нет, пусть он со своими растрепанными чувствами лучше дома будет.
Дакота больше вопросов не задавал, только несколько раз взглянул на Ольгу, как будто пытался прочитать по лицу.
Лелька рассеянным взглядом скользнула по комнате, спросила:
— У тебя можно курить?
— Можно.
Женя поставил на подлокотник кресла тяжелую пепельницу, щелкнул зажигалкой, когда Лелька вытянула из пачки сигарету.
Он молча ждал. Лелька затянулась, обхватила себя руками и сказала:
— Пообещай, ты не скажешь ни слова, пока я не закончу. Просто слушай.
— Хорошо. Обещаю.
Лелька помедлила, разглядывая кончик своей сигареты, негромко заговорила:
— Илюшка, сын Аси и Артема был удивительным ребенком. Людей к нему тянуло. И больших, и маленьких. Он очень легко находил контакт с окружающими его людьми. В детском саду он был маленьким ядрышком, вокруг которого сплачивались малыши. И как-то так получалось, что благодаря ему знакомились родители, начинали дружить семьями. Илюшки нет, а они до сих пор дружат, по-настоящему. И помнят, кому этой дружбой обязаны. Удивительно, правда?
Евгений молчал, догадываясь, что ответа Лелька не ждет.
— Он был солнечным мальчиком. «Солнечный!» — первое, что сказала акушерка. Не знаю, может солнце так по-особому падало. Волосы у Илюшки в самом деле, с рождения были золотистые. А когда его хоронили… — у Ольги вдруг надломились брови и пропал голос, короткая гримаса боли прошла по лицу. Она кашлянула, тихо сказала: — У него височки седые были. Что же он испытал, прежде чем умереть? — Ольга затянулась, овладевая собой. Заговорила спокойно, только глаза блестели. — Не поверишь, Илюшка никогда не плакал. А смеялся часто, — Ольга улыбнулась: — Он очень любил рисовать. Психолог в детском саду по его рисункам сделал заключение, что у него было взрослое восприятие мира, но очень позитивное, он рисовал только светлыми, радостными тонами. На своем последнем рисунке Илюшка нарисовал свою семью: папу, маму, дедушку, бабушку, прабабушку и даже кота. Все стоят, взявшись за руки, и улыбаются. Он очень расстроился, что не успел нарисовать хомячка. Когда Ильи не стало, кот почти месяц не притрагивался к еде, думали помрет… А хомячок всего неделю прожил. У него текли слезы. Он плакал всю неделю, а потом тихонечко умер.
— Оля… перестань…
Она положила сигарету в пепельницу, обеими руками вытерла глаза, вздохнула.
— Я хотела тебе сказать, что он был необыкновенным ребенком. И мог родиться только от такой же необыкновенной любви.
— Ты зачем всё это?.. Я должен компенсировать то, что она потеряла? Но я обычный. Я не могу обещать какой-то заоблачной любви. Я просто люблю Асю, и знаю это точно!.. Я очарован, заворожен, мне нужна только она. Я хочу всю жизнь быть рядом с ней, чувствовать ее, заботиться о ней, любить… Зачем ты пришла? Для этого разговор? Просто скажи, чего вы от меня ждете, я всё сделаю!
— Ничего не надо делать. В этом все дело. Ей нужен человек, которого она любит. И никто другой.
— Какой человек? — зло спросил Дакота, замолчал. Помотал головой, отрицая сказанное Лелькой: — Прости, но разговор дурацкий! У нас с Асей все хорошо!
Ольга молчала, и он зло сказал:
— Да хватит уже из меня жилы тянуть? Случилось что-то? Я чувствую, случилось. Говори, наконец!
— Не ори на меня, Жень, — с упреком посмотрела Лелька, и на глазах у нее выступили слезы. — Можно подумать, я тут до упаду счастливая вся. Вот и не ори.
— Извини… Я не могу понять смысла. Тебя Ася попросила?..
— Нет. Она, сейчас, наверно, придумывает, какие слова тебе говорить будет. Ну ладно, короче, ты знаешь, Ася вчера не хотела ни с кем встречаться, хотела побыть одна. Всё нормально, да?
— Ася сказала, что прибрать в квартире хочет, — кивнул Дакота, пока еще не понимая, к чему ведет Лелька.
— Ага, и мне так. Ничего особенного. Только, видишь ли, вчера был день рождения Артема. Я уверена, она с этой мыслью проснулась. Нет, тут ничего такого, и настроение у нее было нормальное, мы с ней чуть ли ни час болтали по телефону. Пока она не сказала, что проголодалась и пойдет в магазин. И вот когда возвращалась из магазина, встретила одного знакомого. Ты помнишь его, он на новогоднем балу собирался отыграть Асин фант. В общем, он Асю ждал. Посадил в машину и увез в компанию, где праздновали день рождения Артема. Сюрприз, придурок, решил сделать. Обоим, — заметь. Ася хотела сразу уйти, ее не пустили. Она взбесилась, напилась, буянила. В конце концов заставила этого Стаса доставить ее домой.
— И этот… Артем… он там был?..
— Артем сидел и молчал. Глаз с нее не сводил. Но за все время они ни словом не перемолвились.
— Странно…
— Да, странно. А сегодня Ася сказала, что любит его, и всё прочее пусть идет лесом. Сказала, что без него больше не хочет и не будет. Женя, прости, поверь, у меня вот тут комок стоит и плакать хочется, что так сложилось… И кого сейчас винить?
— Господи… но это же… У нее просто стресс, она переволновалась. Он ведь ничего ей не сказал!.. Ольга, прости, но глупее этого я ничего не слышал! — Дакота был рассержен. — Почему ты всерьез приняла? Мне вообще кажется, что вы придумали какую-то дурацкую шутку, я не могу всерьез на это реагировать.
— Никакая это не шутка, Женя. Я знаю, что Артем безумно ее любит. Асе только слово сказать и он к ней вернется. Они ведь даже не разведены. А с той у него не сложилось. Она психопатка и ревнует его просто… да со всей дурью ревнует!
Дакота молчал и смотрел на Лельку. Она даже не пыталась угадать, о чем он думает в эти минуты. Тяжелый взгляд его был так нехорош, что Лелька отвела глаза, старательно раздавливая сигарету в пепельнице.
— Выходит, я остался в дураках? Никогда не чувствовал себя таким… — Дакота не нашел слова, зло дернул уголком губ.
— Не обижай ее, пожалуйста…
Он снова хмыкнул, покрутил головой.
— Сссс ума сойти! — проговорил с нажимом, так, что получилось то ли шипение, то ли свист. — Мне-то что делать? Исчезнуть? Но я люблю ее! Это что, совсем не считается?
— Любишь? Точно? А как тогда насчет: «Любовь долготерпит, милосердствует, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается…»?
— Ну что? Что? — Дакота сверепо смотрел на Лельку. — Чего ты от меня ждешь? Я должен в сторонке сесть на попу, сидеть ловко, терпеть и не раздражаться? Черт! Я только хочу сделать ее счастливой, и я могу это сделать!
— Наверное, у тебя другая любовь, — вздохнула Лелька и саркастически скривила губы: — Правильная. А та что в Библии — туфта, что нам до нее.
— Да он же бросил ее, этот ваш высокоморальный! В горе оставил и побежал утешаться к другой бабе! Предал! И ты меня убеждаешь, что он заслуживает ее любви?!
Лелька вспыхнула:
— Иди к черту, Дакота! Знаешь… с меня хватит, ладно? Не надо меня вопросы спрашивать. Я всё сказала, больше мне сказать нечего и я домой пойду. И не воображай, пожалуйста, что ты весь такой озадаченный-растерянный, а мне в этой ситуации все легко и понятно!
Ох, как же не хватало Лельке рассудительной спокойной Эльки. Два дня назад подруга улетела в Англию. Всего лишь два дня назад она с Калиной и Ася с Дакотой провожали в аэропорту Элионору и Саймона. И вот ведь, расставание — событие невеселое, печалиться положено. А они без конца смеялись, все были в преподнятом настроении, довольные собой, друг другом и жизнью в целом. Молодые, красивые, влюбленные… Все было так хорошо.
А это хорошее за один миг разлетелось в пух и прах. И Лелька одна. Эльки нет рядом, и с Асей не поговоришь. Дакота, как она уже убедилась, умело разруливает непростые ситуации, но в этой он не помощник, и даже вообще непонятно кто. Калина? А что Калина? Поплакаться ему в жилетку? Но едва ли стоит ждать от него толкового совета или хотя бы понимания — он, конечно, будет на стороне друга… Так что Ольга кругом одна. Очень ей непривычно было такое и спокойствия не прибавляло.
Дакота поднял руку к звонку и увидел, что дверь приоткрыта. Он толкнул ее, вошел. На полу в прихожей валялся веник и совок для мусора, у стены стояли стопки журналов в глянцевых обложках, за дверью ванной завывала стиральная машина. Перешагивая через препятствия, Евгений пробрался к дверям гостиной.
Ася, негромко напевая, стояла на стремянке и снимала плотные шторы. Тяжелое полотно упало на пол, Ася чихнула.
— Будь здорова, — сказал Дакота.
Она обернулась, посмотрела на него сверху вниз, он стоял рядом, готовый подхватить, если от неожиданности Ася сделает неловкое движение.
— Осторожней, не упади, — предупредил он.
Но падать она не собиралась. И обернулась без поспешности, очень спокойно, ясные глаза улыбались ему.
— Жеееня! — протянула с улыбкой. — Ты как вошел?
— Так дверь открыта.
— Да? Значит, я не закрыла, когда к мусоропроводу выходила.
Дакота повел глазами вокруг. Рулон свернутого ковра был отодвинут в сторону, в пластиковом тазу с голубоватой пенистой водой лежали хрустальные подвески, снятые с люстры, диван отодвинут от стены и накрыт большим куском полиэтиленовой пленки.
— Вот это да… Не от моего ли «русского духа» так тщательно избавляешься?
Ася сверху оглядела весь разгром, улыбнулась:
— Нет, это я от прошлого.
Дакота протянул руку, Ася оперлась о его ладонь и легко спустилась со стремянки. Он взял ее за плечи, она выставила ладошку между ним и собой:
— Нет, Женя. Пожалуйста.
— Почему?
— Ты всё знаешь? Или мне показалось?
— И что? Я должен без единого слова принять новое положение вещей? Так не бывает.
Он говорил слишком спокойно. Слишком четко выговаривал слова.
— Ты всё знаешь, — повторила Ася, утверждаясь в своей догадке. — Что же… Так лучше.
— Что — лучше? Кому лучше? Послушай меня, Ася! Я люблю тебя. Останься со мной, и твое счастье станет смыслом всей моей жизни. Потому что ты — именно та, женщина, которая подарит мне МОЕ счастье. Ася, я ведь не мальчик, первый раз влюбленный. Я знал много женщин, но ни с одной я не чувствовал себе так как с тобой. Я не знаю, как объяснить, чтоб ты поняла… нет, я сейчас ехал и думал, и попробую тебе сказать. Вот почему нужна именно какая-то одна женщина, чем она такая уникальная. Ну предположим, что дом держит в идеальном порядке. Да к черту! Я заключу договор с клининговой компанией и дом блестеть будет без всякой бабы. Или пусть она гениально готовит. К черту! Хороший шеф-повар из ресторана в легкую переплюнет любую. Может она какая-то уникальная любовница? Да Боже ж мой, за деньги я себе такой секс куплю, чертям тошно будет!.. Не то это всё, не то! Не то, что дает любимая женщина, и никто больше в целом свете! Это… это такое ощущение тепла, нежности… полное слияние душ и тел… Это когда вдохновение просто оттого, что рядом именно эта женщина… И если это у тебя в жизни есть, такая женщина с тобой рядом, остальное все не проблема. А если нет, то не помогут не шикарные ужины, ни порядок в доме, ни супер-секс! Ася… Асенька, вот она, ты! Я нашел женщину, которая наполняет мое пространство ощущением счастья. Я нашел тебя и не могу потерять снова. Не могу!
— Женя, достаточно! — Ася помотала головой. — Слова ничего не изменят. Что они могут? Зачем они? Если б была в них хоть капелька необходимости и смысла, я сказала бы, какой ты необыкновенный… умный, чуткий, добрый… Но ведь ничего не значат эти слова, когда мне нужен не ты, Женя. Мне нужен другой. И даже если бы он был десять раз не такой, как ты, — мне это не важно. Я не могу без него жить. Я честно пыталась. Но я ведь знаю, как мне было с ним. Все было другое — утро, небо, дождик. Без него все стало не таким. И ты ничего не изменил. Я не могу без него жить, все остальное не имеет значения. Ты прости меня…
Побледневший Дакота стоял, уткнув тяжелый взгляд в пол. Кажется, ему трудно было заговорить. Кашлянув, он медленно сказал:
— Прости? И всё? Больше ты ничего мне не скажешь? — слова падали свинцовыми слитками.
Ася покачала головой. Дакота криво улыбнулся и с трудом проговорил:
— Ангельские крылышки не для меня…
Так и не взглянув на нее, он быстро вышел.
Долго сидел в машине, потом, дернув губами, пробормотал: «Нет, девочки-мальчики, не согласный я в ваши игрушки играть…» Повернул ключ зажигания и выехал со двора, резко выворачивая руль.
У Лельки зазвонил сотовый. Она отчего-то вздрогнула, хотя мелодия была не громкая и прятная для слуха. Сама себе удивилась и сказала: «Алло?»
— Олечка, это соседка Насти, — услышала она незнакомый взволнованный голос. — Кое-как отыскала ваш телефон. Вы помните, вы мне его дали, когда Настя… ну…
— Кто это? — неожиданно севшим голосом спросила Лелька.
— Ах, вы забыли, наверно. Я Зоя Степановна, а телефон вы дали мне два года назад, вы тогда очень беспокоились за Настю…
— Да, я помню, помню… Почему вы звоните? Что-то случилось с Асей?
— Ой, случилось! С Настенькой беда!.. Нет-нет, она жива, ее в больницу увезли…
— Да что случилось-то??! — закричала Лелька, сердце ее колотилось где-то в горле. Минуту-другую она слушала, и кровь отливала с ее щек.
— Еду! — крикнула она и бросила трубку.
Лелька кинулась в прихожую, начала торопливо надевать сапоги. Путаясь в рукавах, натянула куртку. Вдруг заметила, что тихонечко подвывает. Прижала ладони ко рту, обрывая вой.
По пути к Асиному дому еще теплилась глупая надежда, что соседка напутала, что сейчас Ася откроет двери и всё страшное исчезнет без следа, как в рассветном начале дня тает ночной кошмар… Но улетучилась сама надежда, когда Лелька увидела милицейскую машину у знакомого подъезда. Какие-то озабоченные, занятые делом люди топтались в подъезде, а на красно-кирпичных плитках пола почему-то были рассыпаны белые цветы. Под ними расплылось… Лелька ошеломленно уставилась на пятно крови.
— Девушка, вы живете в этом доме? — повернулся к ней некто в куртке-дубленке.
— Нет. Я подруга пострадавшей, — неожиданно казенно ответила Лелька. — Мне позвонила ее соседка и сказала, что с Настей случилось несчастье.
— Ах, подруга! — обрадовался незнакомец. И окликнул: — Вячеслав, побеседуй с девушкой.
Потом Ольга сидела в Асиной квартире с каким-то Вячеславом и отвечала на разные вопросы, в том числе: «Чтобы сразу внести ясность, скажите, Ольга, где вы находились в течение последнего часа».
— Дома. Одна. Почти час болтала по домашнему телефону со своим другом.
— Хорошо, — удовлетворенно кивнул Лелькин собеседник и начал расспрашивать об Асе, ее семье, друзьях и знакомых.
— Знаете что, Вячеслав, — минут через пятнадцать вместо ответа на очередной вопрос заявила Лелька. — Если хотите толкового разговора, расскажите мне, что с Асей. Она очень близкий мне человек, я так беспокоюсь о ней, что не могу как следует думать и говорить. Пожалуйста. Будьте человеком.
— Попробую, — хмыкнул оперативник. — Вашу подругу обнаружили в лифте. Мужчина выгуливал собаку, вернулся, вызвал лифт, он опустился, а в кабине девушка лежит без сознания.
Лелька переглотнула, не спуская глаз, с немой мольбой продолжалала смотреть на Вячеслава. И он заговорил снова, уступая ее умоляющим глазам:
— Первоначальный осмотр места происшествия позволяет предположить, что на нее напали внизу, у дверей лифта…
…Постепенно — из испуганного, торопливого сообщения по телефону, из скупых слов опера Вячеслава, из обрывков, клочков, мимолетных картинок у Лельки складывалась картина произошедшего.
Завершая день грандиозной уборки, Ася решила, что все прекрасно и радостно, но не хватает последней точки — букета цветов. За окнами густела темнота, но час еще был не поздний, и киоск цветочный тут рядом, в метро (в кармане Асиной куртки нашелся чек из того киоска). Да хоть бы и далеко — сегодня это ей ничего не стоило, сегодня у нее крылья за спиной выросли. Ася вернулась с цветами, вошла в подъезд и удивилась… ведь только что светло было, и вот, лампочка сгорела… Нажала кнопку лифта. Видела ли она, кто ее ударил?! Ее затащили в лифт. Цветы и сумочка осталась лежать там, где ее ударили, на полу в подъезде. А потом… почему-то негодяй оставил Асю в лифте и сбежал по чердаку. Он ничего ей больше не сделал, не успел, наверно. Наверно причина в том, что как раз в это время в подъезд вошел мужчина с собакой. Может быть, собака гавкнула, и тот гад услышал, вообразил, что ищейка возьмет его след? Кто его знает, что там за псих был? Как бы то ни было, похоже, именно собачник и его пес спасли Асю от чего-то ужасного.
Лелька ехала в больницу. От волнения и переживаний ее колотило. Ни о каком неторопливом общественном транспорте и речи быть не могло! Она выскочила на дорогу навстречу такси, и теперь сидела в теплом салоне и напряженно пыталась найти ответ на короткий вопрос: «Кто?»
На всех подъездах в Асином доме кодовые замки. Но это не значит, что ублюдок живет в этом же доме. Оперативник сказал, кодовые замки не дают гарантии, что в подъезд не проникнет чужой. Часто нападают именно в подъездах, и почти всегда это человек с улицы.
Ладно, пусть чужой. Когда он вошел? Едва ли он уже стоял в подъезде, когда Ася выходила за цветами. Значит, зашел в те десять-пятнадцать минут, пока она ходила до киоска и обратно. И лампочку вывернул, чтоб темно стало! Может быть, он видел, как она вышла, и ждал именно ее возвращения? «Фу ты! — одернула себя Лелька. — Откуда чужой мог знать, что она скоро вернется назад, а не в вечерний клуб отправится?! — В следующую секунду пришла короткая мысль: — А если не чужой?»
Сначала Лелька даже не поняла, что это может значить. А потом испугалась. Не чужой — это тот, кто знал Асю. Не чужой, это тот, кто все-таки, ждал именно ее в темном подъезде. Именно Асе, а не какой-то случайной жертве предназначался жестокий удар.
Лелька изо всех сил зажмурилась, отгоняя подступившее, страшное. Она не хотела продолжать думать об этом, развивая мысль дальше. Но от нее это уже не зависело.
Точно, подозревать будут Дакоту, это как пить дать. «Господи, господи… — чуть слышно прошептала Лелька и до боли закусила губу. — Пусть он последние часов пять делает какой-нибудь доклад! Пусть с него глаз не спускаю сотни три человек! Пусть у него будет самое твердое алиби, какое только может быть! Пусть даже самому недоверчивому следователю будет очевидно, что Женя ни при чем!»
И тут же коварная подсказка: а ведь можно не своими руками, чужими… «Нет! — Лелька затрясла головой. — Тогда нужно время, чтоб кого-то подговорить, подготовить, организовать, экспромтом такое не делается!» — Лелька очень надеялась что фильмы и книжки на этот счет на обманывают, другого опыта ей взять было неоткуда.
Она достала сотовый.
— Женя, с Асей несчастье, на нее кто-то напал в подъезде! Но его спугнули, он Асю оставил и сбежал. — Да, не знаю я! Как раз в больницу еду. — В пятую городскую.
Лелька опустила руку с телефоном, откинула голову на спинку сиденья. Она поверила голосу в трубке, срывающемуся от страха за Асю.
Тетка сидела в больничной справочной, как в танке. Окошко, через которое она общалась с людьми, было не больше танковой амбразуры.
— Да, Анастасия Никитина доставлена к нам машиной скорой помощи. Девушка, мне-то откуда знать, что с ней? Вы интересная какая-то! Я же говорю, недавно привезли! Ждите. Доктор посмотрит, скажет.
После нескольких минут столь же информативной беседы, Лельке хотелось взорвать тетку в танке, а потом додушить своими руками. Непроходимый тупизм ситуации доводил Ольгу до белого каления. Она лихорадочно пыталась сообразить, как бы добраться до кого-нибудь более адекватного чем противная тетка… и в эту минуту просто на шею просилась влетевшему в дверь человеку.
— Артем! — вскрикнула Лелька, кидаясь ему навстречу. — Ася здесь! Ее на скорой привезли!
— Я знаю, — сжимая плечи Ольге, сказал Артем. — Мне по связи сообщили.
— Я ничего не могу добиться! Тут ничего не говорят, — кивнула она в сторону окошка.
Не выпуская Лелькину руку, Артем наклонился к тетке.
— Людмила, кто сегодня дежурит? Тимохин?
Не говоря больше ни слова, он пошел к двери, перегораживающий коридор.
— Артем Викторович! Куда вы с девушкой?! Нельзя! Да нельзя же! — заволновалась дама, высунув лицо в окошко.
Артем даже не обернулся. Лельку он продолжал держать за руку, да она и сама вцепилась в него, как будто боялась, что ее оторвут силой и заставят остаться у порога.
— Ты что… работаешь здесь? — запинаясь, спросила она.
— Я на скорой работаю. Часто здесь бываю.
— Понятно!.. А со мной тетка даже разговаривать не захотела.
— Тоже понять можно, — нервно проговорил Артем и окликнул кого-то: — Тоня!
— Артем Викторович? — появилась откуда-то девушка со стеклянными флаконами в руках. — Опять твоя смена?
— Тоня, где Тимохин?
— Да вон, к себе прошел только что.
— Будь другом, организуй нам два халата.
— Ну ладно… — с сомнением протянула сестричка, окинув Лельку коротким оценивающим взглядом.
Артем без стука толкнул дверь табличкой «Дежурный врач», и Лелька стремительно влетала в кабинет вслед за ним.
— Артем? — удивленно обернулся от окна высокий мужчина. Он курил, выпуская дым в форточку. — Что случилось?
— Настя Никитина. Что с ней?
— А, Никитина, я вот только что с ней закончил. Закрытая черепно-мозговая травма, большая внутренняя гематома. Надо понаблюдать. Еще перелом лучевой кости. Ну и ссадины, синяки. Знакомая что ли? Постой! Ты ведь Никитин! Твоя родственница?!
— Ася моя жена.
— О, черт!.. Что ж ты сразу не сказал! Ах ты, беда какая… Но я сделал всё, как на духу говорю. Мы за ней как за родной будем смотреть. Вот в сознание придет, психиатра вызову, обследуем, понаблюдаем. Все должно быть нормально. Да, могу сказать, судя по силе удара, бил мужчина. Не пробил череп только потому, что удар вскользь пришелся. Думаю, она как раз в это время обернулась. Из-за этого получилось большое рассечение. Десяток швов пришлось наложить.
При всем сочувствии, пройти к Асе врач позволил с большой неохотой.
— Артем, ты прям как маленький. Реанимация же, должен понимать… — тщетно пытался он увещевать.
Ася лежала пугающе бледная, с забинтованной головой. Закрытые глаза, обведенные темными кругами, казались провалами. Сломанная рука покоилась в гипсе, к другой руке тянулась трубка системы. Рядом на столе светился маленьким экраном какой-то аппарат, что-то негромко и ритмично попискивало. Со страхом глядя на Асю, Лелька изумилась, что человек за короткое время может настолько сильно перемениться. Несколько часов назад она видела Асю оживленной, счастливой, у нее душа пела… У Лельки навернулись слезы.
Артем присел на колено у кровати, жадно всматриваясь в лицо Аси. Потом окинул нервным и тревожным взглядом ее всю, бережно взял в ладони безвольные, тонкие пальцы.
— Асенька… милая… — осторожно погладил щеку кончиками пальцев.
— Артем, — забеспокоилась Лелька, — Ты бы осторожней, а? Что если Ася очнется сейчас и тебя увидит? Думаешь, эмоциональный шок — полезно в таком состоянии?..
— Ты права… не полезно, — глухо выговорил он.
В палату заглянула давешняя медсестра, Тоня.
— Артем Викторович, у вас срочный вызов. Бригада ждет.
— Господи, да оставьте вы меня в покое! — раздраженно мотнул головой Артем.
Девушка беспомощно взглянулся на Лельку, помявшись, спросила:
— Сказать, чтоб без вас ехали?
Артем с усилием оторвался от Аси.
— Идем — сказал Ольге. — Я не могу тебя оставить, здесь нельзя посетителям.
В приемном покое от справочного окошка им навстречу шагнул Дакота и остановился, как натолкнулся на что с ходу. Артем без всякого выражения на лице скользнул взглядом по возникшему перед ним человеку, мыслями и душой он остался с Асей. Потом в глазах его появилось осознание. Он понял, кто этот человек.
— Что с Асей? — Дакота переглотнул. — Это опасно? — он требовательно смотрел на Артема.
— Надо ждать, когда придет в себя.
— К ней можно?
— Нельзя. — В это время дверь открылась, и с улицы вошел напарник Артема. Остановился на пороге, смотрел молча и вопросительно. — Извините, я вас оставлю, — резко сказал Артем, повернулся и вышел, не промолвив больше ни слова.
— Это ее муж? — как будто через силу спросил Евгений.
— Да, это и есть Артем, — пояснила Лелька. — У него смена, он на скорой помощи работает. Мы были у Аси. Хотя в реанимационное отделение не пускают, Артема тут знают, потому он особо-то никого не спрашивал. А без него точно не пустят. Ася вроде бы спит, но я беспокоюсь, откуда они знают, что спит? Врач сказал, что в сознание она не приходила.