Ася лежала в ванне с закрытыми глазами. С тихим шорохом лопались пузыри в ворохе пены. Из соседней квартиры доносились неразборчивые бубнящие голоса, особенно хорошо слышимые в воде. Она любила подолгу бездумно лежать в горячей ванне. Иногда дремала. Иногда плакала.
…Вода остыла, добавлять горячую не стоило, пора было выбираться. Ася открыла глаза и вздрогнула — её по-прежнему обступала темнота. Ася поморгала, не доверяя себе — нет, глаза открыты, но вокруг всё равно темно.
— Вот гадство! — в сердцах выругалась она и села — под дверью лежала полоска света.
Ася выбралась из ванны, роняя на пол хлопья пены, на ощупь отыскала кнопку светильника над зеркалом. Потом пощелкала выключателем у двери, с ожиданием глядя на безжизненный плафон под потолком, и недовольно поморщилась.
— Всё, зову Пуняшу! — сообщила Ася плафону.
Она замучилась менять в нём лампочки, новой хватало хорошо, если на неделю. Придётся-таки звать Толика, пусть посмотрит, в чём там дело.
Пуняша — Толик Пунич, был её давним-давним соседом. Сначала они жили рядом на той, полу-деревенской улице с маленькими деревянными домиками и огородами. На этой улице была на редкость дружная ребячья компания. Собирались и играли в штандер, в третий лишний, в вышибалу. Устраивали штабы в каких-то развалинах. А летом, бывало, прихватив хлеба, огурцов, яблок, уходили за окраину — благо, она была рядом, они ведь жили на самой городской окраине — и весь день бродили в полях, перелесках, которые для них тогда были целым особым миром. И жили они в полном согласии с миром и друг с другом. Не то что драк между ними не случалось, даже ссору сколько-нибудь серьёзную, и то едва ли кто вспомнил бы.
На той улице Толик жил всего через три дома от Аси и был самым постоянным участником всех игр и затей. Одно время Асе даже показалось, что Толик влюблён в неё. Но особого значения этому открытию она не придала. Рядом с нею был Артём, и разве мог кто-то ещё претендовать на его место. Ася не могла себе такого даже вообразить. Да впрочем, в поведении Толика никакой особой пищи для Асиных фантазий не содержалось, он по характеру был добрый и внимательный. А ещё был Толик на удивление скрытный. К примеру, никто даже не подозревал в нём талант художника, а он вдруг взял однажды, да и подарил Асе на день рождения её портрет! И не какую-нибудь корявую попытку перерисовать фотографию, а настоящий портрет, выполненный уверенной рукой художника. Ася в изумлении ахала и теребила Толика, а он пожимал плечами и совершенно искренне считал, что ничего особенного тут нет. К сожалению, талант свой он не ценил и не развивал.
Понятно, что, будучи соседом, Пунич оказался в той же школе, что и Ася с Артёмом. Но на один класс ниже. Толик остро сожалел по поводу этого отставания, потому что все они были ровесниками, однако из-за какой-то болезни в первый класс его привели на год позже.
— Зато теперь ты вон какой здоровый, — успокаивала его Ася. — Ради здоровья год потерять не жалко.
Толик был коренастым крепышом, с густой шапкой чёрных, абсолютно прямых волос. Густющие ресницы делали его тёмные глаза особенно выразительными. Казалось, он не должен бы отбою от девчонок знать. Но не тут-то было! На первый взгляд был Толик человеком угрюмым, мрачным. Глубоко посаженные глаза под густыми бровями всегда глядели как будто исподлобья. Но Ася знала, что Толик добрый, безотказный, заботливый. С её подачи в компании его ласково называли Пуняша.
Когда Толик перешёл в седьмой класс, его родители получили квартиру. Они продали домик с огородом и садом, и переехали в благоустроенное жильё. Тогда они ещё не знали, что в не таком уже далеком будущем их район станет престижным. Но в те времена даже слова этого в ходу не было.
Расставались с Толиком с огромным сожалением, брали слово, что он будет приезжать на их улицу… И он приезжал несколько раз, потом перестал. Всё было уже не то, не так.
Прошло немало лет, и Ася неожиданно встретилась с ним опять. Случилось это незадолго до рождения Илюши, когда Асины родители купили молодой семье квартиру. Ася с Артёмом недоумевали — зачем квартира, когда родительская свободна? Но так захотели отец и мама, и переубедить их не удалось. «Вы должны знать, что живёте в свой квартире, а не в той, из которой рано или поздно уйдёте, — говорили они. — Нашу сдадите на охрану и все дела». Вскоре после переезда, проходя через двор, Ася обратила внимание на молодого человека с таким знакомым, хоть и изменившимся, повзрослевшим лицом.
— Пуняша! — она изумлённо окликнула его.
Он даже вздрогнул от неожиданности, резко обернулся.
— Ася? Асенька! Ты?!
После невразумительных радостных возгласов и удивления они выяснили, что живут в одном доме, в соседних подъездах. Ася была искренне рада видеть его. Как-то так случилось, что они ни разу не встретились после того, как Пунич исчез из их уличной компании. Время от времени кто-то из знакомых сообщал, что видел Толика, но как сложилась его жизнь, этого ничего Ася не знала.
— Пуня-я-яша, — ласково протянула она, с радостной улыбкой разглядывая его. — Ух, какой ты стал! Красавец мужчина! Женат?
— Не-а. Свободный как ветер! А ты собралась Артёму наследника подарить? — опустил он глаза на Асин живот.
— Да ты, оказывается, в курсе событий. Я имею в виду, знаешь, что мы с Артёмом поженились?
— А за кого бы ты ещё вышла? — даже удивился Толик. И засмеялся: — Это без вариантов. Для тебя весь свет на Артёме клином сошёлся. Надеюсь, ты в нём не разочаровалась?
Ася только улыбнулась и ничего на вопрос его не ответила.
— Пуняша, приходи к нам вечером, — пригласила она. — Так хочется поговорить, обо всём расспросить тебя. Приходи, Артём рад будет.
Внешне Толик изменился, и перемены пошли ему на пользу. Ася помнила его невысоким, не очень ловким крепышом. За прошедшие годы он вытянулся, ещё больше раздался в плечах. Лицо сделалось худощавым. Славянские черты несли отпечаток южной крови. Асино приглашение он принял. Пришёл в тот же вечер с коллекционным, 1952 года «Мускатом чёрным красного камня», с круглым мягким сыром к вину и с фруктами. Посидели очень душевно, несколько часов незаметно пролетели в ностальгических воспоминаниях, в рассказах о том, как сложилась жизнь у бывших друзей. О себе Толик рассказал, что живёт один. Родители вернулись в село, когда умёр дед по отцу, и бабушка осталась одна в осиротевшем доме. Родители подумали-подумали, да и надумали ехать к ней. Квартиру оставили Толику. Вскоре он женился. Семья просуществовала всего полгода. С тех пор живёт один. После школы пытался в техникум поступить, сдал один экзамен и передумал поступать, забрал документы. В тот же год забрали в армию, там получил водительские права. Потом работал на заводе, в автобусном парке, таксистом, да много где работал. Подвернулись курсы охранников — закончил их, и уже третий год служит охранником в одной из фирм. В общем, живёт, как хочет, и всем доволен.
Во второй раз Пунич пришёл к ним поздравить Асю и Артёма с рождением сына, в день, когда Илюшке исполнился ровно месяц.
— Бабка говорила, что до месяца чужому глазу нельзя на младенца смотреть, — с неловкой улыбкой сказал он, как бы оправдываясь. — Сердилась она и осуждала, когда к новорождённому шли сразу, чуть только из роддома. Вот я вспомнил да и дай, думаю, по правилам всё сделаю, чтоб рос здоровым. Кто его знает, может, оно бабкины сказки, а может, и нет.
Больше Толик к ним не приходил. Если встречались во дворе, видно было, что рад, с удовольствием останавливался поболтать. Увлекшись разговором, мог хоть час вышагивать рядом с детской коляской, когда Ася или Артём гуляли с маленьким Илюшкой. Но домой к ним не приходил, в приятельство не набивался.
Никаких решительных перемен в отношениях Толика и Аси не произошло даже когда она осталась одна. Он был с ней корректен, чётко знал меру в выражении соболезнования и в том, что касалось её разрыва с Артёмом. За это Ася была ему благодарна. И ещё он сказал:
— Ты во всём можешь на меня рассчитывать.
Что он подразумевал под «всем» Ася не поняла, а впрочем, и не задумывалась. Просто была благодарна и за это. А примерно через полгода Пуняша заставил её удивиться. Во время случайной встречи она невзначай посетовала:
— Весь день слесаря прождала! Обещали, что придёт, и вот, — разбежался он приходить!
— Зачем тебе слесарь?
— Кран в кухне не закрывается. Чуть ни сутки вода течёт!
Он неожиданно рассердился:
— Ты почему меня не позвала? — в голосе его была настоящая злость.
— Тебя?.. — Ася даже растерялась.
— Я же говорил, просил, чтоб ты!.. Я тебе что, совсем никто?!
— Ну-ка прекрати мне тут разносы устраивать! — резко осадила она, и Пунич тут же замолчал. — С какой стати я позову тебя кран чинить? Вообще, откуда я знаю, что ты умеешь его чинить?
— Конечно, умею, — смущённо сказал Толик, так, как будто был виноват в своём умении. — И краны всякие, и электричество, и стенки сверлить, и мебель собирать… всё. Я же просил — если что, рассчитывай на меня.
— Пуняша, да я не думала…
— Ладно уж… Пошли кран смотреть. Нет, пообещай сейчас, что никаких слесарей, никаких электриков никогда ждать не будешь, а сразу будешь звонить мне.
Слова его, неожиданный взрыв эмоций заставили Асю улыбнуться, хотя в те дни она ещё не находила в своей жизни повода для улыбок.
— Конечно. Спасибо тебе, Толик.
Таким образом Пунич утвердил своё право, именно право, а не долг — право выполнять всю мужскую работу для Аси. На неё это не налагало абсолютно никаких обязательств. Приходил, делал всё что нужно, собирал инструменты и уходил. Правда, если предлагала выпить чаю или кофе, он шёл мыть руки и оставался. Абсолютно спокойно, не радуясь и не делая ей одолжение. Посидит, поговорит, поделится чем-то своим и уйдёт как раз вовремя — не задерживаясь дольше, чем надо, но и без какой-либо поспешности.
— И так всегда? — удивилась Лёлька, когда однажды случилось ей присутствовать. — Без нюансов? Ну братец, в натуре! — изумилась она. — Аська, а может, твой Пуняша голубой?
— Ничего не голубой! — обиделась за Толика Ася. — У него девушка есть.
— Ну надо же! — недоумевала Лёлька. — К тебе-то он почему супер-братские чувства испытывает? Ведь ты же ему нравишься. Или у него с девушкой серьёзные намерения?
— Едва ли, — пожала плечами Ася. — Он их часто меняет. Но знаешь, подруга, меня не Толик удивляет, а ты. Почему, интересно, у нас не могут быть чисто дружеские отношения?
— Вот уж не зна-а-аю… — протянула Лёлишна. — Не верю я в такую дружбу. Что за благоговение ты ему внушаешь? Ведь как дважды два получается, что он сейчас самый близкий тебе мужчина. Так какого лешего он ушами хлопает?
— Лёлька, прекращай. Накаркаешь ещё. Пусть братом остается. Мне он в другом качестве не нужен.
— А ведь твой Пуняша красавчик. Ассириец!
— Кто-кто?
— Мне ассирийцы такими представляются, именно как он. Чёрные прямые волосы. Глаза-потёмки… Нет, ну не то, чтобы красавчик, конечно. Но взгляд как магнитом тянет.
— Ой, Лёлька, хватит, — замахала руками Ася. — Куда тебя понесло, подруга? Если тянет, давай, займись им сама.
— Нет. Я оскорблена. Он на меня ноль внимания! Ты точно знаешь, что он натурал?
Ася расхохоталась:
— Возьми да проверь, озабоченная ты моя!
А руки у Толика были золотые. Его беспрекословно слушалось и дерево, и железо. Ася была уверена, что вещи живые, они чувствуют, в чьи руки попадают. Особенно техника. Асю бытовая техника обслуживала снисходительно. Иногда издевалась над одинокой, беззащитной женщиной. При Артёме вещи не позволяли себе такого. Или тогда для Ася всякие поломки настолько не имели значения, что она их почти не замечала. А теперь проблема за проблемой. То и дело что-то переставало работать, ломалось, чего-то в железных недрах сгорало, отходили контакты. А с чего бы им «ходить»? Нет, они, правда, живые. Однако вот удивительно — стоило войти в квартиру Пуничу, вещи вытягивались по стойке смирно и чётко помнили о своём предназначении. Очередная поломка начинала устраняться уже от его присутствия. Вот как сейчас — Толик щёлкнул выключателем в ванной, и в плафоне обозначилось свечение, нить накаливания в лампочке покраснела. Но ведь Ася видела, она была абсолютно мёртвая и холодная. Ася пожала плечами, сокрушённо покачала головой и отправилась на кухню варить кофе. Пуняша говорил, что такого вкусного кофе никто из его знакомых варить не умеет, и Ася с удовольствием угощала его при случае. Нет, хорошо, что у неё есть Толик, молчун и бука! Но такой надёжный, верный… рыцарь? Ася вспомнила про Лёлькины астрологические изыскания и едва не рассмеялась. Выходит, Пуняша должен бы соответствовать образу печального Рыцаря, от чьих песен все кругом плачут, а она, Ася, должна преданно его любить? Не сходится ни в одном пункте. А кого ей в друзья гороскоп определял? Каких-то психопатов… Да, ещё Чеширского кота. Ася усмехнулась: «Который оставит в конце концов одну только роскошную улыбку». Немного же у неё в активе. Дырка от бублика, верные психопаты — где же они, интересно, от неё таятся? — и печальный образ от Рыцаря… Глаза у неё сделались больными, как будто внутри вдруг ворохнулась боль, застав её врасплох. Она сглотнула и судорожно помотала головой, как-то поспешно нажала кнопку DVD-плеера, стоящего на окне, привычно заглушила пустоту звуками.
— Принимай работу, хозяйка, — шутливо сказал Толик, входя в кухню.
— У тебя принимать не надо. Тебе надо какой-нибудь знак качества придумать и ставить его на выполненной работе.
— Ага, типа «Здесь был Пунич».
Ася рассмеялась. Боль отступила. На время.