И настал день свадьбы. На двенадцать было назначено венчание. Это было предложение Клавдии Львовны, и все присоединились к нему. Потом — обряд бракосочетания в ЗАГСе. К этому времени в ресторан начнут собираться гости.
Кира проснулась чуть свет. Солнце уже во всю било в окна сквозь лёгкие шторы — оно проснулось ещё раньше. В кронах тополей ворошились птицы. В квартире и во всём доме ещё стояла сонная тишина. Кира подумала о том, что ей предстоит, и сердце испуганно-сладко замерло. Она просветлённо улыбнулась.
Около восьми позвонил Виталий.
— Как ты, любовь моя?
— Ох, Виталя, сердце куда-то провалилось и не возвращается.
— Это ничего, тебе положено быть трепетной и бледной.
— Ужасное состояние! Приезжай поскорее, с тобой мне сразу станет спокойно.
— Увы, сегодня мы мало себе принадлежим. Потерпи, маленькая моя, уже скоро. А как мама?
— Она — мужественный человек, ещё и меня успокаивает.
— Да, Кирюша, в девять к тебе придёт парикмахер.
— Какой парикмахер? Куда придёт?
— К вам домой.
— Ой, а я думала — Светка…
— Но сегодня необыкновенный день. Ты должна быть такой, чтобы все онемели при твоём появлении. Света не обидится?
— Как интересно! Ко мне домой — парикмахер!
— Привыкай, ты будешь необыкновенной женщиной.
— Ох, Глебов, ты пугаешь меня! А ты сам как?
— Ну… Антон весь испереживался.
— Э, ты ослышался? Я не о твоём свидетеле спрашиваю.
— Киреныш, не пытай. Не могу я терять своё мужское достоинство и потому не скажу, что у меня с утра мандраж.
— А, ну, тогда, конечно, не говори. Ой, ты сказал в девять? А время-то уже! Всё-всё, Виталя, целую! Привет Антону!
Сообщив радостную новость и повергнув ею всех в радостное замешательство, Кира помчалась в ванную.
— Кира, не забудь, не надо мыть голову! — крикнула ей вслед мама.
— Я помню! — Светлана накануне предупредила, что свежепомытые волосы не соберёшь в причёску.
Ровно в девять раздался звонок, и в прихожую вкатился невысокий, плотненький, говорливый человечек в сопровождении молодой женщины. Представившись, он стремительно прошёл в комнату, осмотрелся по-хозяйски, выбирая рабочее место, велел всё убрать с тумбочки трельяжа и разложил там многочисленные ножницы, расчёски, флаконы, губки, салфетки.
— Хочу видеть невесту, её мамочку и подружку. Невеста, конечно, вы, моя красавица — этот румянец волнения говорит сам за себя. Кира, Кирочка, да? А мама? Великолепно! Я боялся, что найду химию на вашей голове. Терпеть не могу химии наших парикмахерских! Это массовая диверсия! Тотальное покушение на красоту! Они — преступники!
В его глазах сверкал такой праведный гнев, что Кира рассмеялась и сказала:
— У свидетельницы тоже нет химии. Она ещё не пришла, но вот-вот будет.
— Ну, великолепно! Присядьте-ка вот сюда, — он указал Кире на стул, — а вы, Ириша, займитесь пока мамой. Как вас величают? Дивное имя! Будем считать, что сегодня и Татьянин день тоже.
Женщина оказалась косметологом.
Мастер легонечко взял Киру за подбородок и, поворачивая её голову, внимательно осмотрел со всех сторон.
— Чудные волосы! — бормотал он про себя. — Прекрасная форма головы. А шея! — и объявил Кире: — С этой головкой я буду работать со всем моим удовольствием. Я уже вижу, что здесь будет. Но вы, моя прелесть, в самую последнюю очередь. Вы наденете своё подвенечное платье, и я сотворю из вас богиню.
Тренькнул звонок.
— Это, наверное, Светлана, — предположила Кира и не ошиблась.
Светка с ходу попала в руки мастера.
— Извольте, сударыня, занять это место, — распорядился он.
Светка с недоумением окинула взглядом инструменты цирюльника, но подчинилась. Мастер осмотрел её причёску.
— Это в которой парикмахерской сработали?
— Ни в какой, я сама.
— Мои поздравления, вы сделали это весьма умело, мне нравится. Но могу заявить со всей ответственностью — это не ваш стиль.
— Как это?
— Вам нужна короткая стрижка.
— Да вы что! Я никогда не делала стрижку, она мне не идёт.
— Потрясающе логичное умозаключение — не идёт, потому что никогда не делала. Да с чего же, в таком случае, вы это взяли, голубушка? Кто вам сказал этакую глупость?
— Мне так кажется, — пожала плечами Светка.
— Доверьте мне свою головку. И я клянусь, омоложу вас на десять лет. Ну, на девять с половиной — непременно!
— Экспериментировать в такой день… — озадаченно пробормотала Света.
— Хм-м-м! — обиженно хмыкнул мастер. — Задета моя профессиональная честь. Должен признаться, как каждый художник, я чрезвычайно раним. Я просто обязан теперь парировать удар, нанесённый мне. И тем оружием, которым владею в совершенстве. Ну, дайте, дайте мне эту возможность!
— Это мастер экстракласса. Вы много потеряете, если упустите шанс, — сказала немногословная Ирина, накладывая маску Татьяне Ивановне.
— Согласна, — махнула рукой Светка. — Делайте, что хотите.
— Чудненько! — Мастер воспрял духом. — Итак, я делаю вам стрижку, передаю в руки Иришеньки, а затем довожу вашу головку до совершенства.
Работа кипела. Ирина молча делала своё дело. Она работала со всеми женщинами сразу: Татьяна Ивановна полулежала в кресле с маской, тётя Полина держала на лице горячее полотенце, в то время как Кире делался массаж.
Зато мастер не умолкал ни на минуту, при этом работа его получалась ловко, виртуозно и весело. Мелькали расчёски, звонкими кастаньетами рассыпались ножницы и всё это — с потоком шуток, анекдотов, комплиментов. Он разрядил обстановку, снял напряжение, всем стало легко и празднично.
Взглянув на часы, мастер распорядился:
— Вам, сударыня, пора заняться собой, пора одеваться. Подружку вашу я отпущу скоро, она вам поможет.
Свадебный наряд — это вам не летний сарафан накинуть. Кира опять разволновалась, сердечко её затрепетало. Она надевала прекрасное бельё, тонкие, как паутинка чулки, корсет делал её фигурку точёной… А Кира не могла выйти из странного оцепенения. Ей казалось, что всё происходит не с ней, что странный сон вот-вот прервётся, она проснётся, не выдержав почти болезненного балансирования между сном и реальностью. Но сон длился и длился, и пришёл черёд платью — удивительному творению неведомого мастера. Оно лежало, бережно расправленное на кровати. И Кира остановилась перед ним, замерла. Она чувствовала, что не в состоянии даже прикоснуться к нему. Платье было из какой-то другой, неизвестной ей жизни, и надеть его значило переступить некий порог. Кира понятия не имела, что ждёт её там. Всё, что касалось Глебова, было непонятно ей, странно, совсем не так, как привыкла жить Кира. Он лишал её возможности строить планы на будущее. Кира вдруг поняла, что даже завтрашний свой день она не в силах предугадать. Всё, что делал Глебов, было непредсказуемо. Она должна была сегодня вручить себя ему, себя и своё будущее. Человеку, которого не разгадала даже в малой степени, перед которым робела, как девочка, сознавая, что он читает в её душе, как в книге, и имеет над ней беспредельную власть.
Кире стало страшно сделать последний шаг. Она стояла, оцепенев, забыв о времени. Стук в двери заставил её вздрогнуть. Вошла Светлана.
— Извини, я, кажется, своих обязанностей не выполняю. Это всё твой Маэстро! Откуда он такой взялся?
Кира вздохнула, как будто проснулась.
— Глебов прислал.
— Поторопись. Давай, я тебе помогу.
— Да, помоги, пожалуйста.
— Как тебе моя причёска? Ты почему молчишь? Не нравится?
— Причёска? Да… Тебе очень хорошо.
— Э, Кира, что с тобой?
— Мне что-то… страшно. Я боюсь его…
— Ну что ты, — улыбнулась Светлана, — всё в порядке. Раздумывать уже нет времени. Возьми-ка себя в руки.
Появление Киры вызвало минуту общего онемения.
— Фея… Принцесса… — ожил первым маленький мастер. — Нельзя же быть такой… такой…
— Если Маэстро не находит слов, это кое-что значит, — рассмеялась Ирина.
— Такой сногсшибательной! — выпалил Маэстро. — Ради Бога, пожалуйста, все-все-все, уйдите отсюда! У творчества не должно быть свидетелей!
Он подвёл Киру к стулу, помедлил и решительно повернул его спинкой к зеркалу.
— Вам тоже не надо видеть кухню. На ваш суд я хочу представить зрелый плод моего вдохновения. Я даже разволновался, — признался он. — Вы так хороши, что я просто боюсь… Вы оставили мне столь мало… Я не должен украшать вас, вы в этом не нуждаетесь, я должен только внести штрих. Но всё же…
Он приподнял Кирины волосы.
— Шейку мы, конечно, откроем. У вас королевская посадка головы, вы об этом знаете? Это надо непременно подчеркнуть. Мы сместим волосы чуточку назад, и подбородочек гордо приподнимется. Стойте! — он вдруг перебил сам себя. — Что у вас будет на голове?!
— Фата.
— Слава Богу! — с облегчением воскликнул мастер. — Фата! Непременно! В этом я ретроград и консерватор. Минуточку, я велю её принести.
— Обожаю работать над свадебными причёсками, — сообщил он. — Это всё равно, что иметь дело с достойным соперником. Она должна казаться простой, как всё гениальное, и изящной одновременно. Никакого панциря из лака! Боже упаси! Волосы невесты должны колыхаться от дыхания возлюбленного. И в то же время, даже в конце торжества она должна выглядеть так, будто только что от мастера.
— Да будет вам известно, моя красавица, — продолжал он, колдуя над Кирой, — я совершенно независтливый человек, но когда вы появились, вот такая, я в тоже мгновение проникся завистью к Глебову. Ну что за везунчик, это ваш Глебов! Честное слово, ему судьба ворожит. Но я счастлив уже тем, что имею возможность поработать с вами. Вам не понять, какое это удовольствие. Можно, я сделаю вам предложение?
— Надеюсь, не руки и сердца?
— О, нет! Тут меня ждут горькие разочарования и разбитое сердце. Я не самоубийца. Я только хочу иметь от вас обещание, что вы не захотите воспользоваться услугами других мастеров.
— Но, полагаю, услуги ваши не дёшевы?
— Верно, я из тех, кого называют элитными. И лично мне это не по душе, правда, я не кокетничаю. Я бы хотел всех женщин сделать красивыми. Право, эти удивительные создания того заслуживают. Но, увы. Кроме душевных порывов, у человека есть желудок. Но это так, к слову. А вам я хочу сказать, что ваш муж совсем не производит впечатления ограниченного в средствах. Думаю, мы с вами ещё встретимся.
Было уже около половины двенадцатого, когда он отошёл в сторону и окинул Киру оценивающим взглядом. Подошёл, несколько раз почти нежно коснулся расчёской, как художник завершает полотно последними, неприметными стороннему взгляду мазками. Развёл руками.
— Вы великолепны. Вы — шедевр. Но это далеко не моя заслуга.
— Можно посмотреть?
— Да.
Кира встала и повернулась к зеркалу. Некоторое время она удивлённо рассматривала то, что увидела. Это была не она. Не могло это великолепие быть Кирой. И снова она испытала боль от несовпадения того, какой ощущала себя и какой виделась в зеркале. Её сделали такой. Кто? Маленький Маэстро с волшебными руками или… кто? И как неуместна она здесь, в тесной комнатке с немудрящей старенькой мебелью. Контраст с окружающим был столь разительным, что оно показалось убогим, и это тоже было больно Кире.
— Кира, вам не нравится? — услышала она встревоженный голос. — Что-то не так?
— Вы волшебник и прекрасно это знаете. Просто я ещё не могу прийти в себя. Думаете, я каждый день так выгляжу?
— Правда? Вам нравится?
— Неужели вы сомневаетесь в своём мастерстве?
— В таком случае — последний штрих. Ирина!
— Вы думаете, мне нужна косметика? — с сомнением проговорила Кира.
— Макияж? Непременно! Лицо без макияжа — голое лицо. Но это не значит, что вам сейчас сделают боевую раскраску индейца.
Когда раздался звонок, Ирина заканчивала работу, накладывала большой мягкой кистью едва приметные по тону румяна. Действительно, совсем незаметно было, что с лицом что-то делали, но кожа приобрела тёплую бархатистость, ресницы сделались пушистыми и лучистыми, глаза приобрели таинственную глубину — лицо стало тонким и одухотворённым.
Кира услышала голос Виталия:
— Милые женщины, почему только в праздник вы так очаровательны? Света, неужели это ты? Или твоя младшая сестра? (По настоянию Светки Кира всё же познакомила их — один из вечеров они прекрасно провели вчетвером). Татьяна Ивановна! Как вы хороши! Если бы я встретил вас прежде Киры, я бы наверняка в вас влюбился, вы ей достойная конкурентка.
— Не беспокойся, — услышала Кира мастера, — твоей невесте конкурентов не будет.
— Но где она?
Голос Глебова был спокойным и ровным, а у Киры сердце рвалось из груди. Ирина подала ей руку.
И снова появление Киры ознаменовалось немой тишиной. А она не могла отвести глаз от Виталия — как он был хорош! Темноволосый, загорелый, как великолепно он смотрелся в белой тройке! Виталий подошёл, осторожно взял в ладони её лицо. Теперь, когда глаза его были так близко, и Кира чувствовала его дыхание, она увидела — его спокойный, ровный голос — обман. Он взволнован так же, как она, он ещё никогда таким не был. Волна тепла и нежности затопила её.
— Какое у меня убогое воображение. Ты прекраснее всех фантазий! — прошептал он.
Всё было удивительно и необыкновенно! И таинственная красота обряда в соборе, и торжественная церемонность в ЗАГСе. Кира чувствовала восхищённые взгляды, прохожие останавливались при их появлении, даже водители сбрасывали скорость. У Киры кружилась голова от счастья, но рядом постоянно была надёжная, твёрдая рука. Сегодня она сделалась центром мироздания — никогда ещё ей не уделяли столько внимания, как сегодня, никогда она не видела столько восхищённых глаз. Её привело в восторг невиданное обилие цветов: они были всюду — в вазах, корзинах, банках и даже в вёдрах. Перед Кирой мелькал калейдоскоп из множества лиц — родных, знакомых и совершенно незнакомых. Все говорили что-то хорошее, доброе.
Однажды Кире показалось, что где-то далеко мелькнуло лицо Сергея, и она вздрогнула, беспомощно обернулась к Виталию.
— Что случилось, моя маленькая жёнушка? — наклонившись, он ласково тронул её руку.
— Нет, ничего… мне показалось, — попыталась она улыбнуться.
Лишь некоторое время спустя Кира решилась посмотреть в ту сторону, где померещилось испугавшее её лицо, но, разумеется, ничего не увидела. Ещё какое-то время она помнила об этом, и в глубине её глаз таилась тревога, но ничего не случалось, и Кира поняла, что ошиблась.
Подошёл Антон.
— Как свидетель, я имею право на танец с невестой?
И закружил Киру в медленном вальсе.
— Ты мне сегодня не нравишься, — вдруг сказал он.
— О?! — вырвалось у Киры удивлённо.
— Я постоянно вспоминаю вечер у Глебова, тот, первый. Ты была грустная, усталая, но такая домашняя, такая уютная.
— Разве сегодня я хуже?
— Сегодня ты ослепительная, великолепная, тобой можно восхищаться и только. Встать с тобой рядом — увы… Это под силу только Глебову.
— Не говори ерунды, Антон.
— Кира, ты пока ещё не знаешь себе цены. Ты драгоценный самородок. Не встреться вы с Глебовым, ты могла бы никогда не узнать этого, а он придаст тебе огранку, сам станет твоей оправой, и ты будешь блистать! Ты скоро привыкнешь к поклонению и восхищению.
— Антошка, ты что, выпил лишнего? Перестань.
— У тебя сегодня необыкновенный день, всё ради тебя и для тебя.
— Для нас, — мягко поправила его Кира.
— Будто Глебов для себя старался! Тебе сегодня много всего наговорили, можно мне тоже сказать?
— Так ты ещё не начинал?
— Позволь объясниться тебе в любви.
— Антон, — укоризненно проговорила Кира, — ты что, в самом деле пьян?
— Не от вина. Ты не пугайся, твоему счастью это никак не помешает. Просто знай, что у тебя есть надёжный друг. Я всю жизнь буду нужен тебе — у меня прекрасная профессия. Глебову я завидую, но на его место не хочу, потому что не смогу дать тебе… У него другие возможности, только он достоин тебя. Счастье, что вы встретились, вы друг для друга родились. Я знаю, тебе завидуют — такого мужика отхватила! Они дураки, не знают, это ему повезло, это ему завидовать надо.
— Ты не должен был ничего этого говорить.
— Прости. Я только хотел, чтобы всё было ясно. Чтобы ты знала — я к тебе совершенно по-особенному отношусь, но рассчитываю на дружеское участие и не больше. И никогда ничего подобного я тебе больше не скажу.
Кончился танец. Антон снял с плеча Кирину руку и мимолётно коснулся её губами. Потом церемонно проводил к Виталию.
— Хочешь, угадаю, что Антон тебе говорил? — спросил через некоторое время Виталий. — Объяснялся в любви?
— Ты так легко угадал. Тебе что, известно его хобби?
Виталий улыбнулся и слегка надавил Кире на кончик носа.
— Ты плохо сказала. Ты его обидела.
Кира прикусила губку, помедлив, виновато проговорила:
— Действительно, я сказала глупость.
— Он обожает тебя. Я не знаю в его окружении другой женщины, к которой он относился бы так же.
— И ты так легко об этом говоришь?
— Хочешь, чтобы я уже на свадьбе начал демонстрировать свой комплекс Отелло?
— О, только не это!
— У Антона к тебе чисто платоническая любовь, мой друг будет твоим другом.
Кира посмотрела тревожно:
— Как ты можешь так… — Улыбнулась: — Или ты идеалист и смотришь сквозь розовые очки… но это как-то не про тебя, или… Неужели ещё есть люди, которым можно верить, как себе? Да ведь и себе, порой, не веришь.
— Я знаю Антона. Не беспокойся, здесь всё прочно и надёжно. Это не Сергей.
Лицо Киры болезненно дрогнуло.
— Зачем ты о нём… сейчас…
— Тебе не показалось.
Кира испуганно глянула в зал.
— Он уже ушёл, — успокоил Виталий.
Кира опустила глаза, помедлив, тихо спросила:
— Его выгнали?
— Он не дал для этого повода.
— Странно, что его пропустили.
Через короткую паузу Виталий сказал:
— Я так велел.
Кира посмотрела удивлённо и молча. И Виталий ответил на невысказанный вопрос:
— Ты, может быть, думаешь, я его врагом считаю? Или презирать должен, как побеждённого? Или ревновать тебя? Я пытаюсь представить, что он сейчас чувствует, и мне становится страшно. Зачем ещё и ноги об него вытирать? Ему и так не сладко. Он хотел сегодня увидеть тебя — что в этом плохого?
— Он пьяный был? — не поднимая глаз, спросила Кира.
— Нет.
Она прерывисто вздохнула. Виталий взял её руку, приложил к своей щеке.
— Всё в порядке? Забудь о грустном.
Кира подняла глаза, в них стояли слёзы.
— Спасибо тебе, — прошептала она, потянулась к нему, прикоснулась губами к щеке.
И сейчас же несколько голосов потребовали: «Горько!»
— Хорошо, что сами выпросили, — сказал Виталий. — Они совсем забывают, что могли бы почаще кричать.
Кира вздохнула, и с этим вздохом из глубины души как будто ушли все её печали — она обернулась к гостям с лучезарной и счастливой улыбкой.
Через некоторое время подошла Светлана.
— Виталий, что скажешь, если я уведу у тебя Киру?
— А она захочет?
— По-моему, ей пора немного передохнуть.
— Разумеется, я даже покажу вам уголок, где вас никто не найдёт.
Он проводил Киру и Светлану в крохотный уютный кабинетик, обитый красным плюшем, со столиком и двумя креслами.
— Уф! — Кира сбросила туфли, откинулась в кресле и закрыла глаза. — Ты умница, Светик, у меня голова кругом идёт.
— Есть от чего. Какая ты счастливая, Кир! Ты самый счастливый билет вытянула.
— Плюнь три раза! — велела Кира.
— Тьфу, тьфу, тьфу! — добросовестно поплевала Светка. — Но счастья своего ты пока ещё не понимаешь, тебе сравнить не с чем. Да если бы мой Макс хоть изредка на меня так смотрел, как твой Глебов… Глебов — это что-то! Я думала, таких мужиков в природе не существует.
— Ой, перестань, сглазишь. Это ещё ведь только свадьба. Да и Макса своего ты зря не хай, мужик что надо. Послушай, ты видела Серёжку?
— Он приходил что ли? — Светка сделала большие глаза.
— Приходил.
— Вот балда! Спятил совсем! И что? Зачем приходил?
— Он не подошёл. Издали посмотрел и исчез.
— Слава Богу, что ничего не выкинул.
— Я думаю, с него глаз не спускали. Представляешь, Виталий сказал, чтобы его пропустили.
— Я и говорю — твой Глебов, это что-то, — покачала головой Светлана. Потом махнула рукой. — Ну и всё, выбрось из головы. Пришёл и ушёл. И всё.
Кира вздохнула.
Потом они снова вернулись в зал, и вихрь праздника закружил, вытеснил всё грустное — здесь не было места печалям. Больше Киру ничто не огорчало. Раньше её несколько беспокоила мысль о том, как сойдутся мама и бабушка Виталия? Ей очень хотелось, чтобы они понравились друг другу, но так мало общего было между простой, обыкновенной Татьяной Ивановной и аристократкой Клавдией Львовной. Однако сегодня она очень быстро с радостью убедилась, что беспокоиться не о чём: две женщины сидели рядышком, близко и разговаривали, будто давным-давно знали друг друга. И выглядела Татьяна Ивановна ничуть не хуже Клавдии Львовны.
Время от времени Виталий посматривал на часы.
— У тебя что, свидание назначено? — улыбнулась Кира. — Куда-то опоздать боишься?
— Ты угадала. Антон, скажи, пусть перестанут играть.
Через минуту все затихли, с ожиданием глядя на Виталия.
— Сегодня было так много подарков, мы благодарим всех. — Он повернулся к Кире. — А я ещё ничего тебе не подарил. Сейчас я открою секрет, почему назначил свадьбу именно на сегодня. Через час от причала отходит круизный лайнер. Два места на нём наши. Кира, я дарю тебе круиз по Средиземноморью.
После мгновения мёртвой тишины зашумели все разом, музыканты грянули что-то подстать моменту, Кира от неожиданности только и смогла выговорить:
— Ты шутишь…
Виталий вынул из кармана и положил перед ней два билета. Подлетела Светка, затормошила, расцеловала. Мамино растерянное лицо:
— Как же, Виталий?.. А вещи?
— Не беспокойтесь, Татьяна Ивановна, наши чемоданы уже на месте.
Кира не могла прийти в себя от неожиданности. Вот так сюрприз! А оформление документов? Деньги? Как он всё сделал? Но билеты вот, перед ней… И чемоданы на борту. Вот и попробуй, распланируй… Кажется, Светка права, и в жизни ей достался один из главных призов.
С сияющим лицом Кира поднялась на цыпочки, обняла Виталия и поцеловала — гости бурно зааплодировали.